Ты ненадолго уснешь... - Головань Марина Владиславовна "Voloma"
Совершенно резко оборванная интимная жизнь, привела к тому, что гормоны устроили революцию и требовали вернуть доступ к мужскому телу, не то чтобы немедленно, но в ближайшее время. Это был самый настоящий голод, благо, что непосредственный, перед видом свинины в металлическом квадратном судочке, уже отступил.
- В наше время, просто трахнуть симпатичного мужика — это крестовый поход, - монолог Люси на заднем фоне мыслей Хоуп, вынырнул неожиданно, и как говорится, на самом интересном месте.
Обернувшись назад и посмотрев выразительно на подругу, у которой две тарелки были заполнены едой под завязку, Хоуп невольно почувствовала зависть. Если очаровательная Люси изволила жаловаться на сомнительную недоступность мужчин, то ее проблемы, можно было спокойно сворачивать в трубочку и уж, таки потеснить шило в известном месте этой громоздкой конструкцией.
- Вот, твоего Грега, если ты не одумаешься, оторвут с руками и ногами, пока ты здесь лелеешь свои идеалы и карьеру. Ты не подумай ничего, я тебя поддерживаю и свобода, это не пшик в нашей конституции...
Женщины поравнялись друг с другом, выискивая свободный стол в забитом зале столовой, с подносами в руках. Они синхронно направились к свободным местам, в дальнем углу зала — не самое лучшее место, но довольно укромное. Общественное мнение интересовало Хоуп в последнюю очередь, но утренняя выходка Хантер, еще плюс и громкое расставание с Грегом, сделали ее персону излюбленной темой для сплетен.
- Возьми того же моего музыканта! - продолжила Люси, старательно отвлекая подругу от мрачных мыслей, которые были, как на ладони.
Она грациозно встряхнула роскошной копной каштановых волос, которые только в таких местах и могла продемонстрировать — в отделении требовалась специальная шапочка. К тому же две верхних пуговицы на униформенной рубашке, которая была подогнана Люси по фигуре, к слову, крайне подтянутой и женственной, были расстегнуты, и Хоуп благословила тот факт, что их дружба от столь разительного физического контраста только выигрывала. Любопытствующие взгляды, которая она ощущала на себе, разделились на два лагеря, а мисс Фишер любила внимание в любом его проявлении.
- Не принц на белом коне, но все же! Но как только дело дошло до постели, он начал плести мне про серьезные отношения и прочие недосягаемые приятности, а я опять повелась. Двенадцать дней, восемь сорванных свиданий и море соплей, по поводу того, что я им пренебрегаю! Кем пренебрегаю?! Толком даже не распробовала его и рассталась почти без сожаления, даром, что красавчик был!
- Люси, - Хоуп тяжело вздохнула, призывая остановить этот словесный поток. - Твой принц, у тебя под боком, уже который год вздыхает.
- Брайгель, что ли? - девушка пренебрежительно скривилась.
- Он самый. И симпатичный, и музыкант, и сходит по тебе с ума...
- Не начинай! Это пройденный этап и наша «анатомия страсти» не срослась. Ты куда?
Внезапно Хоуп резко поменяла траекторию движения, увидев сидящего в одиночестве Грега и без малейшего сомнения, направилась к нему. Завидев, ее Паунд выпрямил спину и покосился на свой нетронутый обед, словно не хотел, чтобы Хоуп видела его в столь угнетенном состоянии — Грег и без того считал, что ее самоуверенность давно граничит с высокомерием.
- Можно к тебе? - Хоуп уселась напротив и даже улыбнулась, как ни в чем не бывало.
Ему бы стоило ответить, но Грег промолчал, не сводя с нее взгляда, который был красноречивей любых слов.
Перерыв на обед был не резиновым и затянувшееся молчание было самым глупым способом его израсходовать, поэтому Хоуп в свойственной ей легкой манере проигнорировала, упрямство, до не давнего времени, столь близкого ей человека.
- Грег, это глупо избегать друг друга и я знаю, что ты никогда не скажешь вслух всего того, что думаешь обо мне, но нам стоит попытаться пережить этот момент и остаться друзьями.
- Друзьями?! - нехорошая усмешка, добавила чертам лица Паунда немного хаоса и Хоуп слишком поздно почувствовала неладное. - Я хочу семью и те пять лет, что мы были с тобой вместе, дали достаточно оснований считать, что это чувство взаимно. Хоуп, я же вижу, как ты тянешься к детям, пожалуйста, если ты сожалеешь, о том, что мы расстались, то скажи мне об этом и вот тогда я все забуду, и все будет, как прежде.
Странное чувство, неприятное, словно Хоуп видела перед собой обнаженного человека в общественном месте, который был не в себе и не осознавал, происходящего, подмывало тут же уйти, но она напомнила, что так поступают только дети.
Дети, которых она и правда любила, но заводить своих не хотела всеми фибрами души.
- Грег, у меня уже есть дети. Те, которых я лечу, которым помогаю жить настолько хорошо, насколько это возможно, без этой жадной, паскудной заразы, которая растет у них в головах.
Паунд нервно улыбнулся, явно сдерживая рвущийся крик возмущения.
- Ты уже, по-моему, не соображаешь, где заканчивается твоя работа и начинается реальная жизнь. Или это твое эго раздувается с каждым годом все больше и больше?
- Эго? У меня эго?
- Да! Это твои пациенты, у которых есть родители, семьи! Я ни разу не видел, чтобы ты плакала и рвала на себе волосы, как те матери и отцы, которые забирают своих детей холодными из морга! Ни разу! Кем ты себя возомнила?! Спасаешь их. Нейрохирурги до последнего момента не знают, какой будет результат, даже если операция проходит удачно, тебе ли это не помнить?!
- Тебе легко говорить, но ты сам не можешь допустить мысли, о том, чтобы лишиться своей работы. Тебе же не сидеть с ребенком, не терять наработанных годами знаний и практики... Я не собираюсь нанимать няню, потому что помню ни с чем ни сравнимое чувство постоянного присутствия мамы. Я не хочу лишать своего ребенка детства, каким оно должно быть по сути, а не с постоянным чувством одиночесива, когда обы родителя поглощены своей работой. Еще скажи, что для женщин работа это не самое важное и на посещении роддома свет клином сошелся?! Если у меня будут свои дети, то возможно, я больше никогда не вернусь сюда. Просто не смогу! Ты представь, каждый день переносить саму мысль о том, что моего ребенка может постигнуть такая же участь. Нет! Как бы это странно не звучало, но я не могу отказаться от того, чтобы использовать самый крохотный шанс, помочь тем, кому могу. Могу! Без преувеличения! И ты это знаешь, Грег.
- Ты не сможешь помочь каждому. Статистика упрямая вещь. Просто признай, что для тебя важнее карьера и лавры, которыми тебя регулярно осыпают. Хоть и под маской скромности и сдержанности, но Хоуп, ты заигралась в Бога. И что будет тогда, когда ты не сможешь оперировать? Одиночество! И ни один из тех детей, которых ты «спасаешь», не придет тебя навестить, потому что они бегут отсюда в желании забыть весь этот кошмар.
- Дети редко вырастают благодарными, но мои...., - Хоуп чувствовала, как в груди все стеснило, она не ожидала, что Паунд так взбеленится и поражалась как раньше не замечала, что в его словах сквозит зависть и злость, от того, что она не хочет покориться ему.
- Они не твои! - резко, с шипением выдохнул Грег, после чего резко поднялся со стола и оставив поднос с не тронутым обедом, быстрыми шагами покинул зал.
Хоуп замерла, понимая, насколько она далека от того восприятия мира, которое было вбито в сознание большинства и на душе стало противно, страшно и тяжело. Значит никакой дружбы, а только гневные взгляды и разочарование при частых встречах, в ненавистных коридорах.
Вернувшись к Люси, которая была бы не прочь узнать подробности, бурной, но тихой беседы, Хоуп втянула губы, чтобы через секунду выдать «бульк» и кивнула подруге:
- Жених готов, забирай! Ничего у нас не получится, можно сказать и не получалось... Притянутое за уши радушие и видимость счастья, лопнули, как мыльный пузырь, а брызги попали в глаз, который теперь сильно щиплет.
- Ты чего? Зачем мне? Паунд явно не по мою душу, я на этот «кастинг» даже не сунусь, затопчат!
