Джон Ронсон - Психопат-тест

— Все люди видят сны, и мне захотелось узнать, что происходит в их сновидениях. Поэтому я попросил пациентов перед тем, как лечь спать, взяться за руки и произнести: «Пусть все сны будут нам сниться вместе». После чего они спокойно ложились спать и видели свои сны.

После пробуждения больные сразу же направлялись в «группу сновидений», которая состояла из одинакового числа психопатов и шизофреников.

— Проблема заключалась в том, что у шизофреников были невероятно яркие сны, и они видели их постоянно, один за другим, а психопаты, напротив, в самом лучшем случае видели один сон за ночь.

— Но почему шизофреникам снится больше снов, чем психопатам? — спросил я.

— Не знаю, — рассмеялся Гари. — Однако очень хорошо помню, что шизофреники обычно видели цветные сны — чем ярче сон, тем выше вероятность того, что он будет цветным, — а психопаты, если им вообще удавалось увидеть какой-либо сон, видели их только в черно-белом варианте.

Все это нарушало равновесие. На обычных групповых собраниях, по словам Гари, шизофреники, как правило, находились в подчиненном положении по отношению к психопатам, «а тут внезапно бедным психопатам приходилось сидеть и слушать, как шизофреники живописуют свой сон номер один, потом сон номер два, сон номер три и так далее…».

И когда настало время голосовать за продолжение работы «группы сновидений», шизофреники сказали «да!», а психопаты единодушно проголосовали против — и победили.

— Исключительно из-за борьбы за первенство? — спросил я.

— Да, конечно, — ответил Гари. — И потом, кому охота раз за разом выслушивать скучные сны шизофреников?

Помимо всего прочего в Оук-Ридже проводились сеансы рецитации.

— Мы обычно занимались этим после обеда. Произносили слово «Ом» в течение примерно двадцати пяти минут, что доставляло большое удовольствие моим подопечным. Палата начинала напоминать эхо-камеру, и очень скоро голоса всех участников начали звучать в унисон. — Гари помолчал. — Нас посещали психиатры из других клиник. Однажды одна женщина-врач присутствовала на такой коллективной рецитации. Внезапно она неожиданно вскочила и выбежала из комнаты. Все были удивлены и растеряны. Мы нашли ее в коридоре. «Там, внутри, возникло ощущение, что меня вот-вот переедет громадный товарняк, — заявила она. — Мне нужно было как можно скорее оттуда выбраться».

— То есть ее охватила паника?

— Да, именно паника, — подтвердил Гари. — Ей показалось, что она утратила контроль над ситуацией и что сейчас на нее нападут.

Наиболее яркие воспоминания Гари об Оук-Ридже связаны с тем, как психопаты становились добрее, разумнее, учились понимать окружающих и сочувствовать им, и одновременно с этим идиоты-психиатры и сочувствовавшие им охранники составляли заговор, чтобы все испортить. Что на самом деле и случилось, когда все зашло слишком далеко и превратилось в некое «Сердце тьмы». [5]

…

«Те методы лечения, к которым Вы прибегаете в последнее время, вызывают определенные сомнения. Изменения вносятся в характер применения ЛСД, одобренный в начале программы, в процедуру лечения вводятся мистические концепции. Мы бы просили Вас проявлять боґльшую осторожность и сдержанность при использовании упомянутых аспектов программы».

— Вот такая мне поступила служебная записка, — сказал Гари.

— И что же произошло потом?

Гари тяжело вздохнул.

Мейер попросил меня подумать, что происходит, когда кто-то из нас, независимо от возраста, приезжает домой навестить родителей на Рождество. Не имеет значения, какими мудрыми и рациональными сделала нас жизнь: «двух дней с родителями на Рождество достаточно, чтобы слететь на самые нижние уровни семейной патологии».

У Гари возникла точно такая же проблема в Оук-Ридже.

— Мы давали нашим ребятам ЛСД, проводили с ними упомянутые терапевтические марафоны на уик-эндах, и они действительно менялись. Но потом пациенты возвращались в общую палату, которая оставалась прежней, и пребывание в ней отбрасывало их снова в прежнее состояние.

Два шага вперед, два шага назад. Если бы вся больница, все психопаты до одного могли каким-то образом пережить метафизическое просветление одновременно…

И тут ему в голову пришла идея — массовый сеанс с применением ЛСД! Шаг был радикальный и критический, но, по мнению Мейера, это был единственный способ справиться с глубокой организационной патологией клиники.

— Для меня это было кульминацией всей моей работы там, — сказал Гари. — Все одновременно должны были пройти «ритуал перехода» с использованием ЛСД. Или в течение нескольких дней. Конечно, мое предложение вызвало крайнее раздражение у охраны. Они пришли на работу, а я им заявляю: «Не трогайте ребят».

И вот охранникам, жутко недовольным и растерянным, приходится стоять сложа руки, пока двадцать шесть серийных убийц и насильников свободно разгуливают по клинике под воздействием ЛСД.

— Вполне возможно, что я не совсем правильно разыграл свою карту, — признался Гари. — Не исключаю, что парни из охраны были глубоко оскорблены. А у них в профсоюзе, по-видимому, решили, что я собираюсь их выбросить на улицу…

Через несколько дней Мейер получил служебную записку с предупреждением, а еще спустя какое-то время обнаружил, что его ключи не подходят к замкам. Охрана сменила их за одну ночь. Ему сказали, что он уволен и чтобы ноги его больше не было в Оук-Ридже.

— Ну что ж, — заключил Гари, отодвигая тарелку с остатками завтрака. — Я все равно уже был готов к отъезду.

На протяжении нескольких лет, последовавших за отъездом Гари, Элиот Баркер продолжал привлекать на свою сторону специалистов в области уголовной психиатрии. Возможно, ему удалось достичь того, чего до него не добивался никто.

— За первые тридцать лет существования Оук-Риджа ни один человек, помещенный туда за убийство, не вышел оттуда, — рассказывал Элиот Баркер документалисту Норму Перри. — Но теперь у нас появилась реальная надежда, что наши пациенты вырвутся из психологической темницы безразличия к чувствам окружающих, темницы, в которой в большей или меньшей мере пребываем все мы. Мы вылечиваем наших пациентов — пациентов, которые, будучи в состоянии психического расстройства, убивали и насиловали, — вылечиваем их и делаем нормальными, полноценными и полезными членами общества.

Как часто любил повторять Элиот Баркер в беседах с соседями, его лучшие друзья на свете — бывшие пациенты Оук-Риджа. Отец Элиота был жестоким и агрессивным алкоголиком, постоянно избивавшим жену и детей. Когда Баркеру было десять лет, отец покончил с собой. Я не раз задавался вопросом, не стали ли его семейные обстоятельства главной причиной того, что он выбрал профессию психиатра и старался привить психопатам доброту по отношению к окружающим. И ведь часто Элиот добивался своей цели: многих пациентов выписывали из Оук-Риджа как вылечившихся. Он поддерживал отношения с некоторыми из них, приглашал на свою ферму в Мидленде, Онтарио, где они вместе играли в бадминтон, строили заборы и занимались садоводством.

Вернувшись в Лондон и засев за работу над собранной информацией, я пребывал в полной растерянности, размышляя над достижениями Элиота Баркера. К тому же меня продолжала волновать судьба Тони, угодившего в ловушку Бродмура. Ведь такое количество психопатов, среди которых были даже серийные убийцы и которым просто посчастливилось попасть под опеку Элиота и Гари, вылечились и вышли на свободу! Почему же в Бродмуре не могут взять на вооружение какие-то из идей и практик Элиота? Конечно, в наше время они могут показаться несколько наивными, устаревшими, не совсем профессиональными. Возможно, Баркер придавал слишком большое значение галлюциногенам. Однако в любом случае это предпочтительнее пожизненного заключения, на которое обрекают человека только потому, что он получил не те баллы по какому-то там личностному тесту.

Мне удалось выяснить, что двое ученых в начале 1990-х годов предприняли попытку детального исследования числа отсроченных рецидивов у психопатов, проходивших лечение по программе Элиота Баркера и после этого отпущенных на свободу. Публикация названного исследования могла бы стать настоящим шоком для Элиота, Гари и тех, кто разделял их идеологию. В обычных условиях шестьдесят процентов психопатов, совершивших уголовные преступления и вновь отпущенных на свободу после прохождения курса терапии, вновь совершали преступления. А каков же был процент рецидивов среди психопатов, выписанных из Оук-Риджа?

Восемьдесят процентов!!!

Другими словами, методы Элиота Баркера на самом деле ухудшали состояние психопатов.