Джон Ронсон - Психопат-тест
— И что же ваш отец? — спросил я. — Как он вел в себя в той ситуации?
Эдриен кашлянул.
— Знаете, оборотная сторона отсутствия барьеров между врачами и пациентами состоит в том, что в конце концов все становятся пациентами.
— Когда я представлял себе Кингсли-Холл, то думал, что в нем все становятся врачами, — заметил я. — Наверное, у меня слишком оптимистичный взгляд на человека.
— В действительности все как раз наоборот, — отозвался Эдриен. — Все становятся пациентами. Кингсли-Холл был совершенно диким местом, где царило нездоровое уважение к безумию. Мой отец начал с того, что практически утратил там себя, в буквальном смысле слова сошел с ума — потому что, если говорить уж начистоту, какая-то часть его личности с самого начала была абсолютно безумна. А в его случае это было дикое пьяное безумие.
— Как печально думать, — сказал я, — что если вы находитесь в комнате, в одном конце которой пребывает безумие, а в другом — здравый рассудок, то вас неизбежно будет тянуть в сторону безумия.
Эдриен кивнул. Он сказал, что таких посетителей, как Элиот Баркер, держали подальше от темных углов — типа «параши» Мэри Барнс или пьяного безумия Лэнга-старшего. Им демонстрировали индийские шелка и восхитительные вечера поэзии с участием Шона Коннери.
— А кстати, — спросил я, — им все-таки удалось выработать успешную стратегию работы с фекалиями?
— В общем, да, — ответил Эдриен. — Один из коллег моего отца сказал: «Ей хочется рисовать собственным дерьмом. Может быть, нам следует дать ей краски?». И это сработало.
Со временем Мэри Барнс стала известной художницей. Ее картины пользовались большой популярностью в 1960-е и 70-е годы, так как служили великолепной иллюстрацией сложной, яркой, болезненной, безумной и чрезвычайно насыщенной внутренней жизни шизофреника.
— И ей удалось избавиться от вони дерьма, — подвел итог Эдриен.
Элиот Баркер вернулся из Лондона. Вдохновленный новыми идеями, он обратился в отделение психопатии госпиталя Оук-Ридж, в котором содержались психически больные, совершившие уголовные преступления. На руководство госпиталя факты его путешествия произвели сильное впечатление, и его взяли на работу.
Психопаты, которых он встретил в первые дни своего пребывания в Оук-Ридже, были совсем не похожи на шизофреников из Кингсли-Холла Р.Д. Лэнга. Хотя все они были психически ненормальны, это совсем не бросалось в глаза. Больные казались абсолютно обычными людьми. Причина заключается в том, решил Элиот, что они прячут свое безумие под фасадом нормальности. И если каким-то образом это безумие удастся вывести на поверхность, то не исключено, что его можно будет преодолеть, и все больные смогут стать полноценными членами общества. Альтернативы такому подходу не было, так как в противном случае все молодые люди, находившиеся в Оук-Ридже, были обречены на пожизненное заключение в нем.
Баркеру удалось получить от канадского правительства разрешение на приобретение большой партии ЛСД (она была предоставлена официальной лабораторией Конноут при Университете Торонто). Он отобрал группу психопатов («Они отбирались на основе степени развития вербальных способностей. Большинство — сравнительно молодые преступники, в возрасте от 17 до 25 лет со средним уровнем интеллектуального развития», — так сам Баркер характеризовал особенности своего эксперимента в октябрьском номере «Канадского журнала исправительных учреждений» за 1968 год). Ученый поместил испытуемых в так называемую «капсулу полного понимания» — в небольшую комнату, выкрашенную в ярко-зеленые тона, и попросил их снять с себя всю одежду. Это был в самом прямом смысле революционный прорыв — первый в мире марафон сеансов нудистской психотерапии для уголовных преступников-психопатов.
Сеансы нудистской психотерапии, подкрепленные приемом ЛСД, длились целых одиннадцать дней. Все это время, с перерывами только на сон, психопаты исследовали самые темные уголки своей психики в надежде получить исцеление. Было удалено все, что могло их отвлечь: телевизоры, одежда, часы, календари. Оставались лишь непрерывные обсуждения (по крайней мере, по сто часов в неделю) чувств и ощущений. Если у пациентов возникало желание поесть, они сосали еду через специальные соломинки, вставленные в отверстия в стене. Так же как и участникам сеансов нудистской психотерапии Пола Биндрима, им разрешалось выражать свои самые грубые эмоциональные состояния с помощью воплей, царапанья стен, признаний в запретных желаниях по отношению друг к другу, даже если при этом, говоря словами внутренней документации Оук-Риджа того времени, «они пребывали в состоянии сексуального возбуждения».
С моей точки зрения, подобные практики более уместны в отеле на курорте в Палм-Спрингс, нежели в исправительном учреждении для убийц-психопатов.
Сам Элиот находился за пределами «капсулы». Он просто наблюдал за происходящим и не считал себя единственным врачом, лечащим собранных там психопатов. Пациенты должны были сами разрушить буржуазные традиции старой психиатрии и стать врачами друг для друга.
Имелись в происходящем и некоторые откровенно жутковатые нюансы. К примеру, неизбежным неудобством при проведении сеансов стали посетители Оук-Риджа. Среди них особенно выделялись туристические группы местной молодежи, которые приезжали туда по правительственной инициативе, направленной на ознакомление юношества с исправительными учреждениями. Подобные визиты сделались серьезной проблемой для Баркера. Можно ли быть уверенным, что присутствие посторонних не разрушит ту особую атмосферу, на создание которой он потратил несколько месяцев? И тут ему в голову пришла идея. Он приобрел несколько особенно страшных фотографий с изображением людей, совершающих самоубийство самыми чудовищными способами — например, выстрелив себе в лицо, — и стал вешать их посетителям на шею. И теперь, куда бы ни взглянули психопаты, им всюду бросалась в глаза зловещая реальность беспредельного насилия.
Первые доклады Элиота Баркера были довольно мрачными. Атмосфера внутри «капсулы» отличалась напряженностью. Психопаты злобно смотрели друг на друга. Могло пройти несколько дней подряд, в течение которых никто не произносил ни единого слова. Некоторые особенно необщительные заключенные активно сопротивлялись вовлечению в особую подпрограмму, в ходе которой они должны были подробно обсуждать причины своего нежелания подробно обсуждать собственные чувства и ощущения. Другие никак не хотели надевать платья, сшитые по фасону детских (своеобразное наказание за нежелание принимать активное участие в программе). Ну и, помимо всего прочего, никому не нравилось, что в окна заглядывали любопытные подростки с жуткими фотографиями на шее. Короче говоря, создалось впечатление, что предприятие, с какими бы благими намерениями оно ни было начато, обречено на провал.
Мне удалось отыскать одного из заключенных, находившихся в то время в Оук-Ридже, которого Элиот Баркер пригласил участвовать в программе. В настоящее время Стив Смит занимается изготовлением плексигласа в Ванкувере. Он стал вполне полноценным и даже успешным членом общества. Но тогда, в конце 1960-х годов, Смит был юным бродягой, и зимой 1968 года его на тридцать дней посадили в Оук-Ридж за попытку угона машины под воздействием ЛСД.
— Я хорошо помню, как Элиот Баркер зашел ко мне в камеру, — вспоминал Стив. — Он был очень любезен, один его вид успокаивал. Баркер положил руку мне на плечо. Назвал по имени. Впервые вообще кто бы то ни было назвал меня по имени в Оук-Ридже. Он спросил, считаю ли я себя психически больным. Я ответил, что не считаю. «Послушай, что я тебе скажу, — продолжал он. — Полагаю, ты очень хитрый психопат. И я хочу, чтобы ты знал: здесь есть люди, очень похожие на тебя, которые сидят в Оук-Ридже вот уже двадцать лет. Но у нас есть программа, которая поможет тебе преодолеть болезнь». Мне было тогда всего восемнадцать лет, я всего лишь пытался угнать машину, меня никак нельзя было причислить к преступникам века. Однако я провел уже целых одиннадцать дней в палате, обитой войлоком, в окружении нескольких психопатов. Им кололи большие дозы скополамина (разновидность галлюциногена), и они все сидели, уставившись на меня.
— И что вам говорили врачи?
— Что они мне помогут.
— Какое же ваше самое яркое воспоминание о днях, связанных с программой? — спросил я.
— Я то впадал в состояние бреда, то выходил из него, — ответил он. — Однажды, когда ко мне вернулось сознание, я увидел, что меня привязали к Питеру Вудкоку.
— А кто такой Питер Вудкок? — спросил я.
— Посмотрите в «Википедии».
…
«Питер Вудкок (родился 5 марта 1939 г.) — канадский серийный убийца, педофил, насиловавший и убивавший детей. В 1956 и 1957 годах, будучи еще совсем молодым человеком, убил троих детей в Торонто, Канада. Вудкок был арестован в 1957 г., признан невменяемым и помещен в Оук-Ридж, исправительное учреждение психиатрического типа, расположенное в Пенетангвишене».
