Ты ненадолго уснешь... - Головань Марина Владиславовна "Voloma"

     - Ну, спасибо, что вспомнила! Твой благоверный явно оценит! Готовь швейный набор, - брякнула Хоуп и отдернула занавеску, попутно делая запись в карте об отмене уролога.

     - Добрый вечер мистер Купер. Сейчас я промою и зашью Вам рану, после чего мы Вас отпустим. Так, на предмет сотрясения мозга Вас уже проверили, никаких отклонений не выявлено, я сделаю вам местную анестезию, Вы ничего не почувствуете.

Оторвавшись от планшета, Хоуп подняла глаза и тут же замерла на месте.

Недаром имя было ей знакомым, потому что смешливый вид Бенедикта Купера она могла узнать даже спустя двадцать лет, после их последней встречи.

Повисла пауза и это дало время Бенедикту внимательнее рассмотреть лицо женщины, которая будто узнала его и совершенно не обрадовалась данному факту. Обычно девушки реагируют на него немного иначе и легкий ажиотаж, вокруг его персоны так же не ускользнул от внимания Купера.

Маленького роста, явно стройная, даже худая, без признаков косметики на лице, которое выглядело простым и обыкновенным, только большие карие глаза с длинными ресницами светились иронией и это придавало ей странной загадочности. Бенедикту меньше всего хотелось здесь торчать еще полчаса, потому что настроение и так было хуже некуда.

За этот вечер он успел проиграть в уличной гонке свою машину, лучшему другу, хотя тот смухлевал. Победителю, кроме машины, достался разбитый нос, а Нэд пропустил удар, и кровь из разбитой брови заливала глаз.

    - Отлично! Похоже, здесь хоть кто-то работает, - процедил сквозь зубы Купер, пристально наблюдая за белокурой медсестричкой, которая забирала в шприц с крохотной иглой прозрачную жидкость из флакона. Ее лицо почему-то было знакомым. Вот девушка подошла к нему вплотную, где он сидел на кровати и обработала рану ватным тампоном — кожа тут же заполыхала, и Бенедикт нехотя поморщился, однако неприятное ощущение было перебито совершенно невероятной ехидной полуулыбкой у этой дамочки.

     - Простите, а как Ваше имя? Надо же знать своих спасителей, не так ли? - Нэд почуял неладное.

     - Хоуп Ванмеер.

Точно! Он ее знает. Порывшись в памяти, Бенедикт без труда вспомнил тощую высокомерную девчонку, с которой учился в школе, кажется, ее отец был известным хирургом.

За занавеской воцарилась подозрительная тишина, но Хоуп прекрасно знала, что каждое их слово сейчас оседает в десятке пар любопытных ушей.

      - Гремелка?!

Едва не выронив шприц от неожиданности, Хоуп повернулась спиной к этому болвану, которого время, похоже, ничуть не изменило — разве, что вымахал в кучу мышц и отрепетировал перед зеркалом, улыбку, на своей наглой, красивой физиономии, которая явно нравилась женщинам.

За занавеской раздался сдерживаемый, задыхающийся смех, а через секунду появилась Крис, с закушенной губой и багровым лицом, которая едва сдерживалась, чтобы не захохотать в голос. Она принесла набор за зашивания ран и разложила все на процедурном столе, изредка поглядывая на побелевшее от злости лицо Хоуп.

    -  Это ты что ли?! Не верю своим глазам!

«Вот так... Ты лечишь детей от рака, спасаешь жизни, пытаешься учить других людей этому, жаждешь новых знаний, пользуешься уважением у людей, которым нужно при жизни памятники ставить, а для какого-то идиота, в итоге, ты просто Гремелка».

Чувствуя досаду, Хоуп уже жалела, о том, что согласилась помочь доктору Чейни.

Неожиданная встреча явно подняла Куперу настроение.

     - Значит, с папой вместе работаешь? А что, выше медсестры не поднялась? Или это тепленькое местечко, где не надо много работать и ответственность не давит?

Он уже во всю веселился и явно вошел в кураж, но тут она щелкнула пальцем около раны, и от неожиданности Бенедикт вздрогнул.

      - Больно?

    - Нет, но что за...?!

    - Тогда, начинаю зашивать, а будешь вот так дергаться дальше, ровно не получится, так что советую перекрыть этот изящный словесный поток и молча посидеть, - Хоуп многозначно посмотрела в наглые, но увы, красивые глаза Бенедикта Купера и занесла иглу с нитью, которая была зажата держателем в ее пальцах.

     - Подожди, подожди..., - он резко отпрянул и перехватил запястье Хоуп, лицо Бенедикта посерьезнело. - Я должен извиниться за свои слова. Просто срываюсь на тебе, у меня сейчас небольшие проблемы.

Но Хоуп промолчала, стараясь не подавать вида, что эти слова слегка сбили ее с толка. Насколько она помнила, Купер был тем еще засранцем, и по идее ничего измениться не могло — разбалованный подросток, из неприлично богатой семьи никогда не знал ни в чем отказа и какие у него могли быть проблемы?!

Она промолчала и сделала глубокий вдох, после чего ее взгляд касался только рассеченной брови.

Игла проткнула кожу, и руки Хоуп запорхали в воздухе, витиевато завязывая узелки, она завораживающе манипулировала двумя держателями. Это было проделано очень ловко и выдавало профессионализм, а тот факт, что она не ответила на его извинения, заставило Купера посмотреть на Хоуп Ванмеер с другой стороны — спокойный взгляд, не задетое самолюбие, чуть наклоненная в бок голова, открывающая тонкую шею, линия подбородка и странное чувство, что он еще не раз пожалеет о сказанном.

Куда проще было, если бы она сейчас послала его к черту!

Молча закончив работу, Хоуп наложила на каждый шов склейку, сняла с рук перчатки, отправив их в мусорный бак, отдернула занавески и вскоре исчезла из вида. Бенедикт чертыхнулся сквозь зубы, но потом внезапно хмыкнул и покачал головой — Хоуп Ванмеер, всегда была со странностями и они, похоже, никуда не делись. Натянув футболку, он подошел к полицейскому, который его ждал.

Эту ночь он проведет за решеткой, потому что денег на залог у него не было, а послезавтра будет суд по факту драки, которую он затеял.

Отец будет в бешенстве.

   -4-

-     Все это, чистой воды авантюра, которая с треском провалится! - Джим Бранд давно сменил цвет лица с малинового на красно-серый и чуть ли не с ненавистью посматривал на спокойного, как скала Альберта Ванмеера.

Этот человек мог изящно манипулировать половиной центра, и потому удивительным был тот факт, что Ванмеер, крайне редко прибегал к этому своему, без преувеличения, яркому таланту. Более того, можно было отважиться на невероятный шаг и отказать доктору в жесткой форме, но у того было настолько хитрое лицо, будто в кармане припасен совершенно убойный козырь против Купера и азарт разобрал Джима, едва Альберт проявил настойчивость и категорически отказался угомониться.

Говорить «нет» этому человеку, было равнозначным указать на дверь, за которой его тут же оторвут с руками. Опасаться столь не благоразумного поступка, разумеется стоило, как огня, учитывая заслуженную гордость, и самолюбие такого профессионала, как Ванмеер. А потому директор несколько раз напомнил себе, что просьба Альберта не носит личного характера, все действо творилось «не корысти ради...», тем более что это был самый мстительный человек на памяти Бранда, чему было подтверждением длинная петиция студентов четвертого курса, у которых доктор внезапно вызвался принимать экзамен.

Никто не сдаст, никто не выживет - даже отличники, это прекрасно знали, как и преподаватели, более того, будет еще пара пересдач, пока Ванмеер не насытится кровью и не озолотит местных фармацевтов на предмет успокоительного для несчастных студентов, прежде чем экзамен будет закрыт.

Кто-то, что-то ляпнул!

Именно в адрес Альберта Ванмеера или затронул его дочь. Иноче быть не могло!

    - Тем более, что такие дела с кондачка не решаются. Нужно было подготовить официальное обращение в письменном виде!- не унимался Бранд. - Не прошло и месяца с того момента, как мы получили новое оборудование для реанимации, и снова, пожалуйста. Я чувствую себя попрошайкой и тебе, крайне советую тех же плебейских ощущений — умеряет пыл, знаешь ли...!