Константин Пятковский - Пособие для желающих поступать в медицинские вузы
— А Вы помните, по каким дням у нас оперируют?
— Ну, помню.
Стоит, смотрит на меня. Не дано человеку понять. Тьфу на тебя, чтоб ты был здоров! Ну что с тобой делать?! (ЭТО, РАЗУМЕЕТСЯ, МЫСЛЕННО!) Дальнейшее ожидание догадливости и солидарности с сегодняшними операционными больными бесперспективно. Напрасно трачу время.
— Раздевайтесь, проходите в аппаратную комнату. Только, пожалуйста, побыстрее.
* * *Ситуация
(ИБД)
Вы не имеете возможности сделать дело качественно, хорошо, с душой. Какой вариант лучше:
а) ничего не сделать,
б) сделать плохо,
в) сделать плохо и сказать, что сделал хорошо?
Напоминаю: варианта «качественно, хорошо, с душой» нет.
Не спешите выбирать вариант «а». После многих лет работы я пришёл к выводу, что во многих случаях целесообразнее выбирать между вариантами «б» и «в». Эти варианты можно назвать аббревиатурой ИБД (имитация бурной деятельности). Даже врач — при всех высоких требованиях к его моральному уровню — должен иногда прибегать к ИБД. Аргументирую примером.
…То ли быстро иду, то ли бегу — возвращаюсь в своё отделению с консультации. В отделении и своей работы достаточно, а тут ещё консультации… Но именно на эту консультацию не сходить (или не сбегать?) было нельзя: больной без сознания лежит в реанимации, решается тактика дальнейшего лечения, надо знать, есть ли на глазном дне признаки внутричерепной гипертензии. Такие больные действительно больны. Тяжело больны… Но я уже возвращаюсь к своим пациентам. Влетаю в отделение… В вестибюле меня встречает симпатичная девушка с широкой искренней улыбкой.
— Добрый день, Константин Иванович! Вы меня посмотрите?
Чтоб ты была здорова! На что, на что, а на твоё появление здесь я сегодня как раз и не рассчитывал! Когда же я, к чертям, сделаю обход?! Ты же видишь: я бегу! Но это всё — «про себя». Озвучиваю отредактированную версию:
— Добрый день. Что с Вами случилось?
— Да ничего особенного. Просто я хотела проверить глаза. Вы мне когда–то говорили, чтобы я после родов проверила глаза. Я же у Вас когда–то лежала, Вы разве не помните?
Да помню я, помню! (Это я снова «про себя»). В том смысле, что помню лицо. Помню, что близорукость. А какие диоптрии — чёрт его знает! Не помню я этого. Не помню! Даже если я сейчас тебя осмотрю, ты же будешь спрашивать: лучше у тебя с глазами стало, хуже, или без изменений… А что я тебе скажу? Что–нибудь наврать тебе и остаться «хорошим дяденькой»? Озвучиваю опять же отредактированную версию:
— У Вас есть с собой карточка с предыдущими данными? Чтобы я мог сделать какие–нибудь выводы о динамике зрения и состоянии сетчаток? Я ведь Вам что–то писал в карточку?..
Оказывается, таки писал. Но карточка у неё дома. Вообще, она не претендует на углубленный осмотр. Просто хочет знать, не ухудшилось ли зрение за последние полтора–два года… Нет, очки она с собой не взяла. Нет, какие у неё очки, она не помнит. Но она помнит, что в очках видела то ли «ноль–семь», то ли «ноль–восемь». Нет, прийти в другой раз и с карточкой она не сможет: она завтра едет в Киев. Не ездить же ей туда–сюда! Ведь есть и другие дела!
Губы дрожат. Выбегает. Хлопает дверью…
Ну и дурак же я! Надо было завести её в аппаратную, сделать вид, будто последние полтора–два года думал только о ЕЁ глазах, убедиться, что у неё два глаза (к тому же один из них правый, а второй левый!), а потом с умным выражением лица и менторским тоном сказать, что всё обстоит благополучно. Лишь бы она услышала то, что хотела услышать. Вот тогда–то я был бы хорошим врачом! Что ни говорите, а от методики ИБД отказываться нельзя!
* * *Ситуация
(И опять сам себе противоречу?)
— Константин Иванович! Там Вас опять Волынская добивается. Отослать её в поликлинику?
— Не надо. Посадите её в аппаратной, я минут через пять подойду.
— Константин Иванович! Да отошлите её в поликлинику! Она же Вас замучит!
— Нет, Ольга Ивановна, здесь не всё так просто. Она ведь у нас оперировалась лет пять назад, «шла» не без осложнений. Надо её осмотреть, хотя там ничего нового и не предвидится…
* * *Ситуация
(Дневные стационары)
Есть ли у врача право на антипатию к отдельным пациентам? Кто–то категорически возразит: «Нет! И думать о таком не смей! Должен любить всех и каждого! На то ты и врач!» Кто–то ответит более компромиссно: «Чувствуешь к кому–то антипатию — чувствуй. Но не подавай виду. Обязан улыбаться». Кто–то скажет: «Прощай всем, и тебе простится!» К чему это я? Просто так, кстати…
Эта больная вовсе не грубиянка. Нет! Она всегда улыбается. Очень интеллигентная. Она из тех нетяжёлых больных, которые лечатся на так называемом дневном стационаре. Ночует дома. Сюда приезжает лишь на процедуры и осмотры врача. Чем же она мне не нравится? Наверное, я всё же очень к ней придираюсь. А может и нет…
Я прихожу на работу. Надо сначала осмотреть прооперированных накануне. После них — неоперированных, но тяжёлых. После них (а может и до них?) — тех, кто приехал на осмотр откуда–то из дальнего села (им ведь нужно и домой добраться!). А ОНА, интеллигентная, безобидная, улыбающаяся, уже стоит перед дверью аппаратной. Только что сняла пальто, придя из дому. Смотрит на врача швейковськими глазами. Я, мол, уже здесь, готова к осмотру. Что ей сказать? Говорю: «Подождите, пожалуйста, в палате, я Вас приглашу на осмотр». Идёт в палату. На лице улыбка и немой вопрос: «А здесь ещё кого–то лечат? Почему Я должна ждать? Разве не МОЁ здоровье самое ценное?» Может, я слишком требователен к ней?
Наверное, я всё же слишком требователен к ней. Ведь есть еще больной из пятой палаты. Тот вообще приезжает на велосипеде, впопыхах привязывает его к дереву замком с тросиком и залетает в отделение. Далее всё должно крутиться вокруг него, больного. Ему ведь надо ехать домой, возиться по хозяйству. Все другие больные подождут (они всё равно здесь лежат!). А что, разве выписка для него ещё не готова? (И чем это врач занимался в его отсутствие?!) Что сказать такому больному? Лучше — ничего. Не поймет. Не дано. Тьфу — да и только! Да и то — лишь мысленно.
А виноваты ли эти больные? Виноваты ли эти больные в том, что они не настолько больны, чтобы ними занимались в первую очередь? Виноваты ли они в том, что врач вместе с всем медперсоналом отделения накануне вечером бегал вокруг какой–нибудь бабульки, которая почему–то решила умирать не дома? Виноваты ли они, что врача ещё и ночью вызывали из дому в отделение? Наверное, всё же не виноваты. Так что же делать с такими больными, чтобы ни им, ни мне не было обидно?
Надеюсь, что когда–нибудь всё станет на свои места. Будет дневной стационар[23] при поликлинике, а не в одном коридоре с тяжёлыми или сложными больными. И придёт тот «велосипедист» к поликлиническому врачу, чтобы тот написал ему выписку в его присутствии, не спеша к сложному больному…
* * *Ситуация
(«В другой шкуре»,
или
Лежу в палате…)
Возвращаюсь мысленно к одной из предыдущих ситуаций. Той, где пациент «осчастливил» врача спонтанным решением «показаться». Да, кое–кто наивно полагает, что врачу — просто счастье осмотреть десяток–другой незапланированных больных, выслушать лишние 15–20 минут рассказов о чужих болячках… Но не будем чересчур спешить с осуждением позиции таких пациентов. Лучшее попробуем разобраться: а чем же обусловлена такая позиция?
Мы часто говорим: со стороны виднее. Это справедливое утверждение. Но справедливым является также утверждение, что иногда надо побывать в чьей–то шкуре.
К чему это я? А к тому, что эти строки пишутся на больничной койке Да, да! Ведь врачи «сделаны» из того же «сырья», что и все прочие люди.
Так вот, лежу я в палате (не в «своём» отделении). Сегодня мне намного лучше, чем было вчера. Сегодня ко мне постепенно возвращаются положительные эмоции. Жизнь начинает приобретать утраченный было вкус.
Заходит сестричка. Улыбается.
— Доброе утро, Константин Иванович. Как спалось? Не болело?
И это — искренне. Я чувствую. Уколола, что нужно. Ушла.
Заходит лаборантка. Улыбается. И тоже искренне!
— Доброе утро, Константин Иванович. Возьму анализ крови на биохимию…
И так с каждой процедурой, с каждым осмотром, с каждой уборкой в палате, с каждым приёмом пищи…
Грех такое говорить, но, может, и в самом деле стóит иногда заболеть, чтобы ощутить столько душевной теплоты, столько внимания…
Смотрю на улыбающиеся лица, мысленно отмечаю профессионализм движений, и так мне хочется попросить сделать ещё какую–нибудь процедуру, ещё какой–нибудь анализ, ещё раз осмотреть меня, ещё раз (и подольше!) поговорить, ещё раз улыбнуться… По всему ощущается, что работа им в радость. Но…
Но мозг возвращает эмоции в русло реальности, и я начинаю видеть на лицах кроме улыбок синие круги под глазами. Начинаю слышать в голосах обеспокоенность не только моим состоянием, а и состоянием тех десятков больных, которые лежат в других палатах и которых ещё надлежит «ублажить»…
