Ольга Власова - Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы
Прямым подтверждением последнего является развитие Dasein-анализа Босса и Хайдеггерова критика, которая в своей центральной направленности на метаонтику, по сути, захватывает и сам концепт экзистенциально-априорных структур. Босс и Хайдеггер в противоположность Бинсвангеру разрабатывают собственную теорию априоризма-этиологии, в центре которой – сужение открытости Dasein, нарушение ее просвечивающей природы. И здесь заметно возвращение к Гуссерлевым a priori: a priori Dasein располагаются в самом Dasein.
Теория априоризма оказывается в феноменологической психиатрии и экзистенциальном анализе насквозь пронизана противоречиями. Причиной тому философско-клинический статус этой традиции. Разработки теории априоризма требует здесь не философия, а клиника, элементарный вопрос об этиологии, ведь медицина без этиологии и генезиса невозможна. Она требует и своеобразной этиологической цепи от причины к следствию, и поэтому философ, погруженный в эту систему, словно заложник, несмотря на благие цели – на проект деструкции оснований, – вынужден мыслить именно так, а не иначе.
Как показывает анализ, центральная проблематика феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа – проблема патологического опыта – органично отражает философско-клинический статус этих направлений. И поэтому через ее дальнейшее изучение возможно раскрытие частных аспектов и других противоречий исследуемой традиции.
§ 5. Изнанка инаковости: патологические трансформации темпоральности и пространственности
Основной тезис феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа о том, что за психическим заболеванием стоит другой опыт и другая реальность, предполагает исследование конституирующих эту реальность структур, и основными здесь, как отмечалось выше, являются темпоральность и пространственность. Эти два вектора патологических изменений – трансформация времени и пространства – не только определяют сам факт «патологии», но и задают ее вариации.
В основе исследования патологических трансформаций пространственности и темпоральности в данном случае лежит экзистенциальная трактовка времени и пространства. Источники теории пространства-времени в феноменологической психиатрии и экзистенциальном анализе могут быть различными: интуитивизм Бергсона, феноменология Гуссерля, фундаментальная онтология Хайдеггера. Но несмотря на некоторые существующие между этими философскими предшественниками различия, традиция экзистенциально-феноменологической психиатрии формирует более или менее единое представление о «нормальном» времени и пространстве, лежащее в основе патологических штудий.
Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ, следуя своей метаонтической ориентации, акцентируют аспект проживаемого, переживаемого времени и пространства, так или иначе отвлекаясь от его естественнонаучной трактовки. Фактически в этом акцентировании исследователи доводят до логического завершения феноменологическую концепцию времени как живой длительности, не позволяя ей трансформироваться в теорию безличной волны времени. Вообще, исследования патологического хроноса и топоса оказываются здесь крайне продуктивными, позволяя как расширить рамки феноменологических исследований, дополнить их, так и столкнуть их с практикой, с самой жизнью, в которой и находят свое воплощение темпоральность и пространственность.
Характеризуя в общих чертах концепцию времени экзистенциально-феноменологической психиатрии, можно представить ее следующим образом:
1. Время представляет собой проживаемую континуальную длительность.
2. Вектор времени направлен от прошлого к будущему через актуальное на данный момент настоящее.
3. С развертыванием времени связано экзистенциальное становление индивида.
4. Развертывание времени определяет особенности психических состояний, деятельности и сознания реальности.
Замечу, что экзистенциальное представление о времени (как, впрочем, и о пространстве) является, если можно так сказать, теоретическим пределом экзистенциально-феноменологической традиции. За рамки первого из указанных выше пунктов она в силу своей метаонтической, а не онтологической направленности так и не выходит, т. е. никогда не задается вопросом о том, что стоит за самой темпоральностью. Исключением здесь является лишь феноменологически-структурный анализ Минковски, да и то с определенными оговорками. За «спину» темпоральности и пространственности Минковски, следуя за идеями Бергсона, ставит «личный порыв». Но дело в том, что в его трактовке «личный порыв» и «проживаемое время» становятся понятиями одного уровня, и никакого восхождения к онтологии не наблюдается.
Патологические трансформации темпоральности приводят к изменению всех вышеуказанных характеристик времени. Континуальность временного потока нарушается, и время может распадаться как на относительно крупные отрезки прошлого, настоящего и будущего, так и на более мелкие фрагменты: годы, месяцы, дни, часы, минуты, мгновения. Распад единого потока времени идет, как правило, по нарастающей – от крупных отрезков к мелким. Получившиеся отрезки утрачивают связь друг с другом, в результате чего нарушается связность жизни индивида. Пространство между отрезками заполняется пустотой, и чем мельче дробление, чем более нарастает патологический распад, тем интенсивнее переживание пустоты и отсутствия течения времени. И поэтому результатом всех этих изменений становится полный темпоральный вакуум.
Но при психической патологии, исходя из представлений феноменологических психиатров и экзистенциальных аналитиков, время, утрачивая свою континуальность, теряет еще и векторную направленность. Разорванные отрезки времени больше не способны сменять друг друга, и по причине разрушения целостности вектора «прошлое-настоящее-будущее» они могут в произвольном порядке меняться местами. Вследствие этого утрачивается нацеленность жизни, может иметь место погруженность в прошлое или будущее, настоящее утрачивает свой актуальный характер.
Но у патологического времени есть и еще одно свойство: оно приводит к блокировке становления индивида. Психическая патология разрушает как путь к развитию, так и путь к отступлению. Больной становится игрушкой в этом распадающемся на осколки вихре времени. Утрачивая направленность в будущее и связь с прошлым, личность больного теряет свой собственный центр, средоточие своей жизни и неминуемо движется к распаду. Поскольку исчезает временная динамика, человек больше не способен измениться и преодолеть актуальное состояние. И поэтому неслучайно, что феноменологические психиатры и экзистенциальные аналитики говорят здесь о фатуме, о злом роке, о судьбе.
Нарушение развертывания времени, разумеется, находит свое отражение и на уровне психических процессов, деятельности и сознания реальности. Вместе с утратой динамики времени утрачивается динамизм мышления и его целостность, исчезает его направленность. Как следствие – разрушение целостности потока времени с его четкими акцентами. Нарушается внимание, больше не способное расставлять приоритеты. Становится невозможной память, поскольку больной уже не может установить последовательность прошлых и настоящих событий. Утрата векторной направленности приводит к невозможности осуществления деятельности, постановки цели и отслеживания результатов. А рассогласование личного патологического времени с темпоральным потоком общества и окружающего мира забрасывает больного в пучину одиночества, отрезая его разрушающийся мир от реальности окружающих вещей, событий и людей.
Такова картина патологических изменений темпоральности, в различных вариациях представляемая в феноменологической психиатрии и экзистенциальном анализе. Но несмотря на доминирование темы времени в патологических штудиях феноменологических психиатров и экзистенциальных аналитиков (видимо, по причине ее большей популярности у философов), проблема пространства также является немаловажной.
Экзистенциально-феноменологическая психиатрия представляет следующую обобщенную теорию пространственной организации при нормальном функционировании:
1. Пространство представляет собой непрерывную протяженность.
2. Пространство имеет свою структурность, акценты и элементы нейтральности.
3. Пространство предполагает границы вещей, взаимодействующих людей, структурно ограниченные моменты.
4. Со структурой пространства связано развертывание психических процессов, деятельность и коммуникация.
Нарушения пространственности так же, как и трансформации темпоральности, рассматриваются здесь на уровне проживания. Они изменяют особенности бытия человека, формируя принципиально иной опыт пространства. Кроме того, пространственная организация трансформирует отношения «я – мир», и поэтому патологическая пространственность связывается с патологической реальностью.
