Игорь Гриньков - Хроники судебного медика — 2

Во второй половине дня В. Т. Самохин помчался в Троицкое допрашивать Геннадия В. Тот явно не ожидал, что братишка «расколется», растерялся и впервые за все время дрогнул. Понимая, что теперь просто так не отвертеться, после длительной паузы, он начал говорить, осторожно подбирая слова. В целом его рассказ полностью повторял показания Бориса, но когда дело дошло до конкретизации способа убийства Натальи, Геннадий, отдавая отчет в том, что это слабое место, которое следствию еще предстоит доказывать, снова замолчал…

В воскресный день 5 августа 1990 года, в 10 часов утра, у здания МВД КАССР на улице Пушкина, 4, царило необычное для выходного дня оживление. У входа стояло несколько машин, сновали люди. Предстояла проверка показаний Бориса В. на месте, с проездом по всему маршруту от чабанской точки его брата Геннадия до места сокрытия трупа Натальи С-ой. День обещал быть знойным, как и все лето в том году, с лиц участников следственного действия в этот далеко не поздний час стекал пот, а рубахи утратили первоначальную свежесть.

В комфортабельную «Волгу» уселись — первый заместитель прокурора республики Анатолий Васильевич Корниенко, двое оперативников и судебный медик — автор этих строк. В «Жигули» под управлением Юрия Анатольевича Пальчикова — Борис В., прокурор-криминалист Валерий Тавшкаевич Самохин, руководивший мероприятием, и эксперт-криминалист ЭКО МВД Василий Иванович Бондаренко, который снимал все происходящее на видеокамеру от первой до последней минуты. Причем, съемка этого «фильма» была совсем не формальным занятием; надо было не только зафиксировать все подробности маршрута и осматриваемые места, но и наглядно показать, что все делается по указаниям самого Бориса без всякого давления на него со стороны. Был еще грузовик, на случай обнаружения останков погибшей, для транспортировки их в элистинский морг…

На чабанской точке Геннадия В. Борис сразу повел участников проверки его показаний, уже окончательно взмокших на полуденном пекле, к кошаре, стоявшей метрах в 30-ти от жилого дома. Он указал место, откуда 27 июня они доставали мешки с расчлененным телом Натальи С-ой. Даже сейчас, более месяца спустя, земля в первом отсеке под деревянной балкой была рыхлой, лопата на этом участке размером 180 х 80 см свободно, без усилий погружалась на полный штык, в то время как окружающий грунт был утрамбован копытами овец почти до каменистой плотности. Визуально это место бросалось в глаза. В то время, когда ики-бурульские опера беспомощно топтались на чабанской стоянке, не заметить это место, загляни они в кошару, было просто невозможно.

По пыльному проселку машины оперативно-следственной группы ехали по маршруту, указанному Борисом, мимо поселков Бага-Бурул и Приманыч (совхоз «Приманыческий»). Вокруг расстилалась бурая, бесплодная, выжженная беспощадным солнцем степь с редкими кустиками жухлой полыни. Горизонт терялся в знойном мареве, в нем чудился блеск несуществующих озер, которых в этих местах и в помине нет. Металлические части и кузова автомашин раскалились до такой степени, что при прикосновении к ним можно было обжечь руки. В этих железных коробках немудрено было свариться живьем. Наконец, когда по спидометру мы проехали почти 28 километров, показалась грунтовая дорога Элиста — Зунда-Толга. Свернув на нее, проехали до дорожного указателя «Ферма № 2 совхоза «Приманыческий». Еще метров 70, и Борис дал указание остановиться. По правую руку от нас находилась лесополоса. Деревья имели довольно жалкий вид, и, хотя, до календарной осени оставалось около одного месяца, поникшая, безжизненная листва на них была заметно тронута желтизной. Ведомые Борисом, мы прошли в глубь лесополосы метров 15 и остановились между деревьев, где в одном месте в кучу были навалены сухие ветки и бурьян.

Это и было последнее пристанище убитой Натальи. Когда яма была вырыта на глубину одного метра, из нее пахнуло смрадом. Наиболее чувствительные члены группы решили отойти подальше, оперативники, прокурор-криминалист, эксперт-криминалист и судебный медик были обязаны продолжать работу. Сотрудникам уголовного розыска досталось еще извлекать разложившиеся останки из захоронения, упаковывать их в целлофан и грузить в кузов «газика». Самая черная, грязная работа всегда доставалась им. Чертыхаясь и используя выражения ненормативной лексики, с откровенным неудовольствием на лицах, они все же довели дело до конца. На дне погребения мы нашли золотую сережку с бледно-фиолетовым камнем-стразом, которая была потом опознана мужем погибшей…

Сверток из целлофана, перевязанный крест-накрест бечевой, доставленный в морг, и содержащий то, что когда-то было мертвым телом Натальи С., покоился на секционном столе, ожидая начала проведения экспертизы.

В своем постановлении В. Т. Самохин поставил 10 вопросов, на которые мне надлежало ответить, вопросов конкретных, составленных выверено и четко, а главное — целенаправленно. Перечень и логическое построение вопросов прокурора-криминалиста выгодно отличались от многих постановлений нынешнего поколения следователей, которые просто скачивают с дискеты заготовленную кем-то «болванку» — «сборную солянку», например, с пособия для юристов, не утруждая себя размышлениями, а нужны ли для дела ответы на некоторые вопросы и дают ли они что-нибудь следствию.

Предстоящее исследование никак нельзя было назвать простым, тем паче — заурядным. Ряд существенных обстоятельств очень осложнял работу. Разложение кожи и мягких тканей (в некоторых местах — сплошное гниющее месиво, как никак, 40 дней в самую жару); дополнительное посмертное воздействие пламени с выгоранием обширных участков, что привело к уничтожению многих ценных морфологических признаков и самих повреждений плюс частичное расчленение трупа.

Высчитывать шансы на успешный результат при таком раскладе — занятие совершенно бессмысленное, даже вредное, поэтому, составив в уме план действий, лучше сразу взяться за работу, методично, сантиметр за сантиметром изучая объект исследования, стараясь не пропустить любую мелочь, поскольку мелочей в нашей профессии просто не бывает. Разумеется, груз ответственности лежал на плечах эксперта громадный; ведь, в случае невозможности установить причину смерти погибшей (а это в силу перечисленных выше моментов никак не исключалось), вся работа оперативно-следственной группы пошла бы насмарку. Уж при таком положении вещей тертый калач — Геннадий В. нашел бы способ выкрутиться из создавшейся ситуации.

Итак, глаза боятся, а руки делают. Читателю совершенно ни к чему знать технику вскрытия трупа, особенно гнилостно измененного, так что опустим этот сугубо профессиональный раздел. Следует лишь упомянуть, что одежда на трупе сильно обгорела, и представляла собой отдельные фрагменты различной формы и размеров с черными, обугленными краями. Остатки нижней рубашки были собраны в жгут и туго завязаны на шее. Руки прижаты к груди и крепко связаны в области запястий бельевой веревкой, на которой также имелись следы воздействия пламени. В разложившихся мягких тканях на месте левой ушной раковины оказалась как бы «впаянная» золотая сережка с бледно-фиолетовым камнем; аналогичная серьга была найдена нами накануне при извлечении трупа из захоронения.

Зубы у трупа хорошо сохранились в лунках и имели ценные в экспертном отношении особенности (при жизни у Натальи были удалены оба 4-х зуба на нижней челюсти). Вот когда я по-настоящему пожалел, что Геннадия доставили ко мне не на 3-й или хотя бы на 6-й день, а только через 15 суток; тогда экспертиза по следам зубов наверняка дала бы совершенно другой, более конкретный результат.

Впервые во время секции я почувствовал осторожный прилив уверенности, когда добрался до органокомплекса шеи и при бережном ощупывании обнаружил патологическую подвижность левого большого рога подъязычной кости.

Подъязычная кость — небольшое костное образование подковообразной формы, упрятанное глубоко под языком, между нижней челюстью и гортанью; отсюда и название. Особенность ее анатомической локализации делают подъязычную кость практически недоступной для любых внешних механических воздействий. Ломается она преимущественно при одном виде травматического воздействия — сдавлении органов шеи руками человека. Прижизненное повреждение «подъязычки» — один из диагностических признаков удавления руками. Имеются, конечно, и другие механизмы ее травмирования, но они встречаются реже и также связаны с локальным давлением на шею.

С максимальной предосторожностью, дабы не привнести дополнительные повреждения, вместе с окружающими мягкими тканями подъязычная кость была иссечена для первоначального рентгеновского исследования. Кроме того, часть мышечных тканей из области предполагаемого перелома была взята в гистологическое отделение.