Иван Блох - История проституции
На ряду с урегулированием и квалификацией брака в отношении к родству и возрасту (для мужчин от 25 до 60, для женщин от 20 до 50 лет), назначены были награды и привилегии женатым и многосемейным и наложены штрафы на холостых, но вместе с тем изданы были также запрещение вступать в брак для некоторых классов населения, так что круг justum matrimonium juris civilis значительно сузился и большое число действительных до того браков обвялено было недействительными. В противовес изданы были поэтому предписание относительно признание законом внебрачной связи «конкубината», легче расторжимой, однако, чем законный брак. Конкубинат выделен был из ряда других внебрачных связей и противопоставлен им как связь, не заслуживающая презрения. Социальное значение конкубината во время империи было очень велико, хотя развитию его мешало бесправие рожденных от таких связей детей. «В языческую эпоху империи», говорит Пол Майер, «конкубинат был распространен в Римской Империи во всех кругах общества, как низших, так и высших. Мы видим конкубинаток, начиная от дочерей сенаторов и кончая уличной проституткой и крестьянкой из провинции – конкубинаток простых солдат чужеземного происхождения, конкубинаток вольноотпущенников, наместников провинций, даже самого императора. До какой степени конкубинат представлял в то время общепринятую, общераспространенную связь, всего лучше видно из надписей. Считалось само собой понятным, что люди живут либо в браке, либо в конкубинате. Холостой человек, при жизни приготовляющий себе могильный памятник, оставляет вопрос открытым, найдет ли он себе здесь приют с конкубинаткой (названной на первом месте) или с законной женой. Конкубинат представляет всеми признанную половую связь, которой не нужно стыдиться перед обществом. Об этом свидетельствуют могильные памятники, в которых покоятся вместе останки мужчины и его конкубинатки, нередко благодаря решительному распоряжению его в своем завещании… Конкубинатке оказывают знаки высшего почета, как это принято вообще делать по отношению лишь к законным супругам; это позволяет нам измерить всю глубину отношений – отнюдь не исключительно чувственных – которые часто связывали людей, живших в конкубинате. На могильных памятниках на ряду с женой и законными детьми часто названы также конкубинатка (взятая после смерти жены) и дети ее». Само собой разумеется, что конкубинат во всякое время мог превратиться в законный брак, как это и бывало в действительности, а детей конкубинатки кровный отец мог во всякое время усыновить. Для конкубината солдат имели силу приблизительно такие же законы. Хотя под влиянием римских стоиков (Музоний у Стабэя Florlleg, 6,61) и христианских писателей (Клементий Алекс, Paedagog, 3,3), законодательство Константина старалось ограничить конкубинат или вообще неохотно разрешало его, причем значительно сужены были права детей, рожденных в конкубинате, но законодательство Юстиниана, напротив, снова обнаружило, в общем, либеральное отношение к конкубинату. Юстиниан даже резче фиксировал конкубинат, чем в классическое время, придав ему до известной степени значение правового института. «Конкубинатка не разделяет достоинства и звание мужа, но в виду живущих с ней в доме ее сожителя и родившихся там же детей, она занимает почетное положение (Nov. 74 praef.). Дети, рожденные в конкубинате, не только фактически признаются их кровным отцом; он является также до известной степени их pater certus в смысле правовом Конкубинатка и ее дети не считаются более посторонними, чужими по отношению к состоящему в конкубинате мужчине; права их относительно наследование при отсутствии завещание ограничены, но они всегда имеют право на содержание. В этом заключается отличие от классического времени, не говоря уже о прежнем христианском времени: конкубинат, как таковой, обнаруживает теперь юридические права».
Эта форма конкубината удержалась в течение всего средневековья, пользуясь более или менее благосклонным отношением со стороны христианской церкви и государства. Уже в третьем веке римский епископ Каллистус дал конкубинату церковную санкцию (Hippolyt. refutat omnium haeresium, 9, 12 p. 291). В противоположность мимолетным внебрачным связям, собор в Толедо (400 г. по Р. X.), безусловно, разрешил конкубинат, как постоянную половую связь моногамического характера. Даже Августин требует терпимости к конкубинату, как к неоформленному браку (de bono conjugali 3). В седьмом веке епископ Исидор из Севильи признал конкубинат связью, приличной для христиан; такое же суждение высказал и национальный собор в Майнце в 851 г. по Р. X. На Западе не было речи ни о светском, ни о церковном запрещении конкубината; в течение всего средневековья он оставался широко распространенной связью, терпимой церковью и рассматриваемой как неоформленный брак, как это доказывает частое название «uxor concubina», встречающееся в средневековых документах.
Лишь в шестнадцатом веке церковное и светское законодательство положило конец конкубинату и обложило его каноническими и светскими штрафами (Латеранский собор от 1516 года; государственно-полицейский устав Аугсбурга от 1530 г. и позднейшие церковные и светские запрещения). Таким образом, относительно этого, безусловно, здорового и целесообразного учреждения, одобренного даже отцами церкви, папами и государями, в новейшее время замечается громадный шаг назад по сравнению с древними и средними веками. Мы отбросили это единственно хорошее учреждение древности, носившее в себе плодотворные и способные к развитию зачатки будущего, и сохранили собственно теневые стороны античной половой морали. Нет сомнения, что всякая современная половая реформа, которая серьезно захочет бороться с проституцией, вынуждена будет в органической связи с этим учреждением древности и средневековья, создать такие же, подобные браку связи с юридическими правами, развив их далее, придав им более современный характер и вдохнув в них дух ново й половой этики. В третьей книге этого сочинения, в которой мы рассмотрим средства борьбы с проституцией и дух этой новой этики, мы подробнее остановимся на этом предмете.
Все описанные вкратце выше стремление и идеи древности, в значительной степени направленные против проституции, не могли привести к решительной половой реформе не только потому, что они не были систематически связаны между собой и не были однородны, но и потому еще, что они выросли на старой почве двойственной морали, различной для мужчины и женщины, предпосылкой которой является рабство и систематическое угнетение женщины. Наконец, в древности совершенно не был использован, в приложении к любви и общей жизни полов, великий принцип труда. Лишь благодаря постепенному освобождению женщины в течение новейшего времени и участию ее в общественной жизни, которое уже одно, по самому ходу общественного развития, несомненно, должно закончиться полным проведением и признанием ее личной самостоятельности; благодаря, далее, связанной с этим новой установке отношений между полами на почве общей работы, этом главном фундаменте новой любви – мы приобрели основу для нового и успешного пересмотра давным-давно отмирающей, но все еще официально признанной половой морали древности, типичной морали рабских государств. Такой тонкий знаток современной жизни, как Эдуард Бернштейн, считает этот пересмотр неизбежным. По его мнению, уже зарождается новое право полов и новое право половой жизни, соответственно изменившимся условиям жизни социальной.
В заключение мы еще слегка коснемся вопроса, на который прежние писатели давали односторонний положительный ответ в аподиктическом смысле, в то время как новейшие исследование привели к, безусловно, отрицательному на него ответу – это вопрос о том, погиб ли древний мир благодаря своей половой испорченности. Уже Людвиг Фридлендер доказал «несостоятельность допущение всеобщей испорченности нравов» для эпохи императоров. Из новейших найденных папирусов мы узнали, что древний мир погиб исключительно вследствие натурального хозяйства, что гибель античных государств вызвана была главным образом экономическими причинами. В неразрешенном аграрном вопросе заключалась «последняя и действительная» причина гибели городов, стран, а тем самым и империи. «Города, которые должны были бы сделаться сердцем сильно пульсирующей экономической жизни, истощились от недостаточного притока соков из страны и постоянно предявляемых к ним требований со стороны организма в целом». Сюда присоединилось еще «искоренение лучших», по выражению Отто Зеека, вследствие гражданских войн и произвола монархов, вследствие испорченности чиновничества и организации наемных войск, вследствие аскетизма и преследование за веру, так что в сохранности оставались лишь худшие. Не нужно также забывать, что сифилис в древности не существовал и что он не мог производить своего опустошительного действия, которое тогда было бы тем ужаснее – если бы сифилис существовал – что тогда не было известно специфическое лечение его. Таким образом здесь отпадает и эта худшая сторона половой испорченности и, на основании данных новейших исследований, сказку о погибели античного мира вследствие половой безнравственности можно считать раз навсегда отвергнутой.
