Яков Цивьян - Мастерская хирурга
Уходим в операционную готовиться к операции. Оперируем на трех столах. Тремя бригадами.
В предоперационной встречаемся переодетыми в операционное белье. На лицах маски. На ногах бахилы — белые полотняные чулки. Руки моем под кранами теплой проточной водой. Мылом. Щетками. Затем в двух стерильных тазах со специальным раствором. После этого руки обрабатываются сухими марлевыми салфетками— тоже обеззараженными, стерильными. Дважды руки обрабатываются спиртом, кончики пальцев в области ногтевых лож — настойкой йода. Старшая операционная сестра Н. Р. строго следит за всем происходящим. С рук каждого участника операции берут посевы.
Замечаю, что отдельные курсанты «просочились» в операционную, хотя по телевидению наблюдать за ходом операции значительно лучше. Но, видимо, важен факт присутствия в операционной.
Все участники операции на своих местах. В операционной все настолько определено, что малейшее отклонение от этого сразу же бросается в глаза.
Больной уложен на операционный стол в операционную позицию. Он введен в наркоз и находится под неусыпным наблюдением моего первого и главного помощника — Н. М. Лицо ее закрыто маской, как и у всех. Видны только глаза. Сосредоточенные. Озабоченные. Глубокие. В процессе операции цвет глаз Н. будет варьировать от ярко-голубого до серо-стального в зависимости от состояния больного и того, куда склоняется чаша весов его жизни. Я никогда не спрашиваю Н. о состоянии пациента: мне достаточно ее взгляда.
…Над операционным столом высится громада горба несчастного, который столько надежд возлагает на сегодняшнюю операцию. Это его последняя ставка на жизнь, на возможность стать обычным человеком. И я должен оправдать его надежды. Я и мои верные помощники…
Смотрю на одну Н., потом на другую. Получаю «добро». Делаю кожный разрез. Операция началась…
Прошел кожу, подкожную жировую клетчатку, поверхностную фасцию. Кожа атрофична. Клетчатки мало. Фасция плотна… При скелетировании — отделении мягких тканей — остистых отростков и дужек умеренное кровотечение, которое быстро останавливаем я и мои помощники. Их трое. Ага, вот брызнул фонтан алой крови! Сегментарная артерия! Немедленно схвачена мною коагуляционным пинцетом. Электрокоагуляция! Кровотечение прекратилось.
Сегодня Л. стоит первым ассистентом. Прима. Он в ответе за все. Среди хирургов ходит такой каламбур. На вопрос, кто мешает хирургу во время операции, отвечают: первый ассистент и собственный живот хирурга. Ну, живота у меня нет, вернее, он, конечно, есть, но втянутый и не мешает подойти к операционному столу, а вот первый ассистент есть. Он и в ответе и за себя, и за мой несуществующий живот… В общем-то я стараюсь сдержать свои эмоции во время операций, но иногда срываюсь. Бывает! Потом чувствую себя скверно… Еще фонтанчик алой крови! Это следующая по порядку сегментарная артерия. Всего таких фонтанчиков будет двенадцать — шесть по одну сторону от остистых отростков и шесть — по другую.
…Выделены задние отделы шести позвонков — пяти поясничных и двенадцатого грудного. Обычная картина — четкой сегментации нет, вместо отдельных дужек сплошной костный панцирь. Окостеневшие желтые связки слили воедино все дужки, а поверх дужек и окостеневших желтых связок костные напластования, отчего задняя стенка позвоночного канала у таких больных раза в три толще, чем у людей здоровых.
…Лоскуты из отсеченных у оснований остистых отростков первого, второго, третьего и четвертого поясничных позвонков и связывающих их фиброзных тканей откинуты кверху и книзу. Они предварительно закутаны во влажные марлевые салфетки, смоченные солевым физиологическим раствором…
…Вскрыта на небольшом протяжении задняя стенка позвоночного канала. Кое-где твердая мозговая оболочка спаяна с внутренней поверхностью костной стенки позвоночного канала. Замедляю темп работы, чтобы не повредить оболочки спинного мозга. Если такое повреждение случается, приходится очень тщательно ушивать разрыв в оболочках, чтобы не возникло истечение спинномозговой жидкости.
…Освобожден спинномозговой корешок. Впереди еще три. Кропотливая работа! Во-первых, корешки — проводники от мозга к органам довольно крупного калибра, во-вторых, вокруг них костная ткань очень плотна и прочна. Столь прочна, что с трудом откусывается челюстями довольно сильных, мощных костных кусачек…Все четыре необходимые корешка выделены — сформирован задний резекционный клин. Открыт на нужном протяжении оболочечный мешок спинного мозга. Можно рассекать передние отделы позвоночника… Рассечена правая половина. Спинной мозг смещен вправо. Рассечена левая половина переднего отдела. Кончики моих долот дважды побывали в узкой щели между поверхностью передней продольной связки и задней стенки брюшной аорты! Четыре реальные возможности нежеланной встречи с одним из крупнейших кровеносных сосудов человека, каждая из которых чревата вероятностью конфликта. И только чувство моей руки, уверенно определяющей местонахождение кончика острейшего долота, которым я работаю, уберегает от этой ненужной и опасной встречи. Опыт полутора сотен подобных операций. Интуиция, которая тоже является следствием опыта.
В рану поступает темная, синевато-вишневой окраски кровь — кровь из «кровяных озер» рассеченной долотами разреженной губчатой кости тел позвонков. И никакими силами это кровотечение не остановишь. Только коррекция позвоночника, в результате которой по линии сечения губчатая ткань сомкнётся и закупорит эти озера. Чем быстрее коррекция, тем меньше кровопотеря. Значит, нужна быстрая коррекция! Быстрая, но очень осторожная, щадящая.
П. слева от пациента на уровне надплечий. В. справа. Работают синхронно, бережно. Понимают ответственность свершаемого. Контролирую в ране степень смещения двух отрезков рассеченного позвоночника. Исчезла дуга. Позвоночник выпрямился. Коррекция продолжается. В месте пересечения позвоночника появляется изгиб кпереди. Он становится все больше и больше. Сформировался нужный угол. Стоп. Коррекция завершена. А если в это время отвлечься от операционной раны, отвлечься от мыслей о возможных опасностях и вероятных осложнениях и смотреть со стороны, то лежащий на столе человек с большим безобразным горбом постепенно выпрямляется и становится совершенно прямым! Долой все валики, подушки и подушечки, удерживающие его искалеченное тело. Теперь они не нужны. Он может, как обычный человек, лежать на ровной поверхности операционного стола.
Чудо свершилось! Горбатого исправила операция. Это если быть настроенным несколько романтично, если с пафосом. А я делаю свою повседневную работу. Поэтому в данный момент меня больше всего беспокоят ноги моего больного. Я должен убедиться, что они достаточно хорошо снабжаются кровью и что произведенная большая коррекция позвоночника не вызвала каких-либо расстройств в работе брюшной аорты и подвздошных сосудов, которые в процессе коррекции подверглись значительному перерастяжению. И очень важно, чтобы это перерастяжение не перешло дозволенных границ. Вот поэтому меня сейчас больше всего интересуют ноги моего больного. Их окраска, их цвет, их температура, качество периферических пульсовых ударов на стопах.
Обо всем этом меня информируют мои помощники. Изменений в ногах больного не случилось. Они теплые, естественной окраски, и пульсовые удары отчетливые и полные. Коррекция прошла нормально. Остановилось кровотечение из тел пересеченных позвонков. Смотрю на Н. Глаза у нее голубые. Значит, все в порядке! Ухожу перемыть руки.
Операция завершилась по намеченному плану. Рана ушита. Наложен большой гипсовый корсет. Больного перекладывают на кровать и увозят в палату интенсивной терапии, где он будет находиться до утра следующего дня. А утром, если все будет в порядке и не возникнет осложнений, его переведут в палату на свое место, где он будет встречен с торжеством и почетом.
Моя миссия окончена. Как всегда, перед уходом из операционной не забываю поблагодарить своих помощников. По отдельному «спасибо» — каждой Н. Таков ритуал, сложившаяся в клинике традиция, истоком которой явилось желание смягчить резкость с моей стороны, если она была допущена. Правда, чем напряженнее идет операция или если, не дай боже, возникнет осложнение, тем больше собираю свою волю в кулак и не позволяю себе ничего. Это точно. А вот когда все идет нормально, нерадивым помощникам может попасть!
Заглядываю во вторую операционную, где оперируют на двух столах. И там все благополучно.
…А через час у меня лекция для студентов. Студенты пятого курса — почти врачи. Лекция по вторникам и средам. На студенческих лекциях устаю, как нигде. Еще, пожалуй, на обходах клиники. И сам не пойму, почему так. Ведь, в общем-то, студенты, даже не врачи. А напряжение колоссальное. Совершенно свободно чувствую себя выступающим с докладами на всесоюзных и международных съездах и конгрессах, на лекциях и докладах в зарубежных командировках, а вот лекция перед студентами, которую читаю далеко не первый раз, всегда вызывает большое напряжение и усталость.
