Норман Дойдж - Пластичность мозга
Она путала буквы b, d, q и р, читала «кот» как «ток», а также страдала таким видом аграфии[19], как зеркальное письмо, то есть читала и писала справа налево. Она была правшой, но из-за того, что писала справа налево, вся ее работа имела размазанный вид. Учителя считали ее беспокойным ребенком. Из-за присущей ей дислексии[20] она совершала ошибки при чтении, за которые ей приходилось дорого расплачиваться. Ее братья хранили серную кислоту для химических экспериментов в бутылочке, где раньше были капли для носа. Однажды, решив полечить себя от насморка, Барбара неправильно прочитала этикетку, которую братья наклеили на старую бутылку. Она лежала в постели, а кислота текла ей в носовые пазухи, но она молчала, потому что ей было стыдно сказать матери о еще одной своей неудаче.
Не понимая причинно-следственные связи, Барбара совершала странные с точки зрения социальных норм поступки, потому что не была способна связать свое поведение с его последствиями. Посещая подготовительный класс начальной школы, она не могла понять, почему не может, когда захочет, покинуть свой класс и навестить братьев, которые учились в той же школе. Она могла запомнить математические процедуры, но не понимала математические понятия. Она могла запомнить, что пятью пять будет двадцать пять, но не могла понять, почему. Из-за этого учителя давали ей дополнительные упражнения, и хотя отец часами занимался с ней, все было бесполезно. Мать писала для нее карточки с простыми математическими задачами. Но Барбара не в силах была их понять…
Все попытки коррективного обучения Барбары не затрагивали сути проблемы; они только делали ее решение все более мучительным. Барбара очень хотела добиться успехов в учебе, поэтому в начальной школе она старательно «зубрила» все предметы во время обеденного перерыва и после занятий. В старших классах ее успеваемость была очень неравномерной. Она научилась использовать память для компенсации своих недостатков и, потренировавшись, могла запомнить целые страницы информации. Перед тестами она молилась о том, чтобы они были ориентированы на знание фактов, так как была уверена, что в этом случае сможет получить 100 баллов; если же они предполагали понимание связей, то ее результаты были на уровне детей раннего подросткового возраста.
«Я живу в тумане, а мир вокруг меня не тверже сахарной ваты»
Барбара ничего не понимала в реальном времени; понимание приходило к ней с запозданием после того, как что-то уже произошло. Она проводила долгие часы, анализируя прошлое, чтобы собрать воедино его непонятные фрагменты и сделать их доступными пониманию. Ей приходилось по двадцать раз проигрывать в голове простые разговоры, диалоги из фильмов и тексты песен, потому что к тому времени, когда она добиралась до конца предложения, то уже не могла вспомнить, что было в его начале.
Все это отражалось на ее эмоциональном развитии. Из-за проблем с логическим мышлением во время разговоров с людьми, склонными к многословию, она не могла заметить противоречия в их словах, поэтому никогда не знала, кому из собеседников можно доверять. Ей было сложно заводить друзей, и в определенный период времени у нее никогда не было больше одного друга.
Однако наибольшие мучения ей доставляли постоянные сомнения и неуверенность, которые она испытывала в отношении всего. Она чувствовала, что во всем без исключения есть смысл, но не могла это проверить. Девизом для нее стала фраза — «Я это не понимаю». Она говорила самой себе: «Я живу в тумане, а мир вокруг меня не тверже сахарной ваты». Как многие дети, переживающие серьезные затруднения при обучении, она начала считать себя сумасшедшей.
Барбара росла в те времена, когда люди, подобные ей, не могли получить практически никакой помощи.
«В 1950-е годы в маленьком городке вроде Петерборо никто не говорил о подобных вещах, — рассказывает Барбара. — Тогда считалось, что вы или можете учиться, или нет. В те времена не было никаких преподавателей, занимающихся коррекционным обучением, никаких посещений специалистов-медиков или психологов. Термин „пониженная обучаемость“ получил широкое распространение только два десятилетия спустя. Мой первый учитель сказал моим родителям, что у меня наблюдается „психическое торможение“ и что я никогда не буду учиться, как другие дети. Все было четко определено. Вы могли быть способным от природы ребенком или обыкновенным, несообразительным или умственно отсталым».
Если вас считали умственно отсталым, то помещали в «коррекционный класс». Однако такой класс не подходил для девочки, обладающей блестящей памятью и способной идеально выполнить словарный тест. Друг детства Барбары Дональд Фрост, впоследствии ставший скульптором, говорит: «Она испытывала невероятное давление в плане учебы. Все члены семьи Янг были очень успешными людьми. Ее отец, Джек, был инженером-электриком и изобретателем. Он, работая в компании Canadian General Electric, оформил тридцать четыре патента на изобретения. Если во время обеда вам удавалось отвлечь внимание Джека от книги, это можно было считать чудом. Мироощущение ее матери, Мэри, можно было выразить двумя фразами — „Вы добьетесь успеха; и тут не может быть никаких сомнений“ и „Если вы столкнулись с проблемой, решите ее“. Барбара всегда была невероятно отзывчивой, добросердечной и заботливой, она хорошо умела скрывать свои проблемы. Это было ее секретом. В послевоенные годы царила идея всеобщего единства людей, и это означало, что говорить о своих заболеваниях так же неприлично, как жаловаться на свои прыщики».
В надежде разобраться с тем, что с ней происходит, Барбара занялась изучением проблемы детского развития. Она поступила в Университет Гвелфа, но во время обучения снова проявились ее серьезные ментальные несоответствия. К счастью, преподаватели заметили, что она обладает удивительной способностью выявлять невербальные сигналы во время наблюдений за детьми, и попросили ее возглавить проведение лабораторных практикумов. Ей казалось, что произошла какая-то ошибка. Затем ее приняли в аспирантуру в Институте исследований в области образования провинции Онтарио (OISE). Большинству студентов требовалось прочитать научную статью один или два раза, но Барбаре, как правило, приходилось читать ее двадцать раз, а также изучать множество ее источников, чтобы хотя бы уловить ее смысл. Из-за этого она спала не больше четырех часов в день.
Поскольку Барбара проявляла блестящие способности во многих областях и прекрасно разбиралась в вопросах детского развития, ее преподавателям в аспирантуре было сложно поверить в ее проблемы с обучением. Первым, кто это понял, стал Джошуа Кохен, еще один одаренный студент OISE, имевший, как и Барбара, затруднения при обучении. Он руководил небольшой клиникой для детей с пониженной обучаемостью, в которой применялось стандартное лечение на основе «компенсаций», ориентированное на общепринятую теорию того времени: если клетки мозга умирают или перестают развиваться, их восстановление невозможно. В этом случае проблема решается с помощью компенсаций. Люди, имеющие трудности с чтением, слушают аудиокассеты. Тем, кто «тормозит» соображая, дают больше времени на выполнение тестов. Тем, кто не может понять ход рассуждений, предлагают маркировать цветом главные пункты. Джошуа разработал для Барбары специальную программу компенсации, но она посчитала, что ее выполнение требует слишком много времени. Более того, в своей диссертации, основанной на данных исследования детей с пониженной обучаемостью, проходивших лечение на основе компенсаций в клинике OISE, она доказала, что у большинства этих детей не наблюдалось реальных улучшений. К тому же у нее самой было такое количество нарушений, что сложно было бы найти здоровые функции, способные их компенсировать. Учитывая, каких успехов она смогла добиться в развитии собственной памяти, она сказала Джошуа, что, по ее мнению, должен быть иной способ улучшения ее состояния.
То, с чего надо было начинать эту книгу
Однажды Джошуа предложил Барбаре познакомиться с некоторыми книгами советского психолога Александра Лурии[21], которые сам Джошуа читал. Она энергично взялась за их изучение, перечитывая сложные места бесчисленное количество раз. Больше всего ее заинтересовал один из разделов в книге Лурии «Основные проблемы нейролингвистики», рассказывающий о людях, перенесших инсульт или получивших ранения, у которых были проблемы с грамматикой, логикой и ориентацией во времени по часам.
Александр Лурия родился в 1902 году. Он вырос в революционной России и жил там до конца своих дней. В молодости он всерьез интересовался психоанализом, переписывался с Фрейдом и предложил свой вариант психоаналитического метода «свободные ассоциации» (человек говорит все, что приходит ему на ум, в ответ на образ, который называет психолог). В те годы Лурия ставил перед собой цель разработать объективные методы психологии. Уже в двадцатилетием возрасте он изобрел прототип детектора лжи. С наступлением эпохи сталинизма психоанализ стал неугодной наукой… Затем Лурия поступил в медицинский институт.
