Короткой строкой - Самуил Аронович Лурье
Такой же кирпич – больше 700 страниц, и такой же тираж: 3000. Еще, значит, полторы тонны макулатуры.
Хотя все изложенные факты подкреплены ссылками на документы. И могут пригодиться. Иностранным историкам для диссертаций. Вообще любознательным посторонним.
Ну и читали бы на своем английском. А переводить не стоило труда.
Про Дело Мира. (Оно же – социализма и Ленина – Сталина.) За которое Советский Союз, пока существовал, – стоял, как в песне Галича:
Мы стоим за дело мира,
Мы готовимся к войне…
Ну да, делали оружие. Потратили на него все деньги страны и всю жизнь нескольких поколений. Потом стало некуда девать. Топили в морях, взрывали, закапывали в землю, продавали навынос и распивочно. Во многих местах оставили лежать, где лежало. Что тут такого неизвестного?
Ну да, лгали помаленьку. То есть все время. Что ни химического, ни биологического – ни-ни, согласно конвенциям. Промышленное производство спор сибирской язвы? штамма чумы? Окститесь; какая чушь. Сбрасывать в какой-нибудь Северный Ледовитый ядерные отходы и реакторы с топливом внутри – ну надо же такое придумать: мы же подписали договор, что никогда.
А разные изменники нашей родины потихоньку постукивали в чужие шпионские конторы: лгут, лгут. Но причиняемый ими вред нейтрализовали служившие в тех конторах изменники других родин, т. е. герои нашей. И наоборот. Очень скучная история.
Однако не для слабонервных. Один молодой слабонервный – Энди Вебер из госдепа – прямо чуть с ума не сошел, осматривая остановленную фабрику сибирской язвы в городе Степногорск (Казахстан):
«В здании № 221 Вебер забрался на один из ферментеров объемом двадцать тысяч литров и высотой с четырехэтажный дом и посветил фонариком внутрь. Цилиндр был сделан из специальной стали и покрыт внутри смолой. Вебер увидел мешалки, подключенные к центральному стержню, взбалтывавшему споры сибирской язвы. В этой темноте он не мог разглядеть дно, но в полной мере ощутил невероятный масштаб производства. В водовороте камеры должны были крутиться триллионы спор сибирской язвы – достаточно, чтобы уничтожить население целых государств…»
А как же? А ты что думал? На то оно и население (вражеских тем более государств), чтобы уничтожать его, если не сдается, правда ведь? Но этот Вебер остолбеневает:
«Я никогда не верил в эти рейгановские слова об “империи зла”. Я был продуктом либеральной восточной школы, учился в Корнелле, но теперь буквально оказался лицом к лицу со злом…»
Эпилог утешительный: Америка России подарила пароход. В смысле дала долларов на обеззараживание местности.
«Фабрика сибирской язвы в Степногорске… была ликвидирована. На острове Возрождения были обнаружены одиннадцать могильников с сибирской язвой; этот розовый порошок, напоминавший мокрую глину, извлекли из земли, и патогены были нейтрализованы. В степи у южной границы России была за миллиард долларов построена фабрика, на которой должны быть уничтожены огромные запасы химического оружия, в том числе зарина, находящегося на близлежащих складах. На химическом комбинате “Маяк” Соединенные Штаты за 309 миллионов долларов построили огромное укрепленное хранилище для хранения избыточных ядерных материалов…»
Ну-ну.
Доллары вроде бы все еще капают.
Пока я сочинял эту рецензию, на сайте «Новой газеты» появилось сообщение: «27 июля около 9 утра на заводе по уничтожению химического оружия при в/ч 21225 “Почеп-2” произошла утечка 6 тонн нервно-паралитического вещества VX».
Вообще-то книга Хоффмана называется: The Dead Hand. Без дополнительных кавычек.
С. И. Чупринин. Русская литература сегодня: Малая литературная энциклопедия. М.: Время, 2012.
Тоже книга огромная: тысяча страниц!
И вот ей никогда ничего не сделается. (Если, конечно, Дело Мира не восторжествует на планете.) Ни через двести лет не устареет, ни через триста. Несомненно – а почти не верится. Как это? Реальный, даже знакомый человек взял и сделал что-то такое, чего не смог бы ни один другой. Создал настоящую ценность. Бессмертную вещь.
Для немногих. Ну, библиотекари попользуются, филологические кафедры во всем мире запасутся. На всякий случай. Как образцовое, в высшей степени толковое библиографическое пособие. А также био-.
Хотя инвентаризируемый в данном сочинении мирок – между нами говоря, довольно жалок. Или смешон, кому как.
«2431 писатель…
131 творческий союз…
538 литературных газет, журналов и альманахов…
99 издательств…
177 фестивалей, литературных праздников, конкурсов и книжных ярмарок…
579 литературных премий…»
Для людей снаружи все это не особенно любопытно. Из людей внутри каждый интересуется только собственной траекторией.
Кроме Чупринина. Он – исключение.
Он держит всю эту литературу в своей голове. И в каждый момент реального времени видит ее всю целиком. Мне нечем это объяснить, кроме страстной любви.
Но за что же ее – в нынешнем убогом состоянии – любить?
По-видимому, просто за то, что все-таки она – литература. Падшая правнучка той, прекрасной.
Все еще, пока еще литература. Еще не до последней точки растворилась в воздушном океане всемирной болтовни.
Проявив поразительную интуицию, Чупринин поймал едва ли не последний момент, когда она еще сохраняет очертания отдельного облака. Пусть даже состоящего главным образом из «профессионального масскульта и непрофессиональной паралитературы» (см. еще одну новую книгу С. Ч. – «Признательные показания»).
Как странно, как быстро наступила эта катастрофа чтения, эта девальвация письма. Этот, блин, дефолт словесности. Или как еще назвать. Кого волнует, тот понимает. Но не волнует почти никого.
Чупринина – мало сказать волнует. Он, по-моему, в отчаянии.
Вот кто еще был на борту, когда наш челн вошел в пролив между Сциллой и Харибдой. Даты, факты, цитаты. Кто был кем. (Почти неуловимый интонационный жест дает понять – и кто чего стоил, и как себя вел. Био ведь библиография.)
«Так собрались два несуразно огромных тома под общим названием “Новая Россия: мир литературы”, где безо всякого отбора размещены библиографические данные о восемнадцати примерно тысячах нынешних сочинителей (М., 2003). Спустя время вышли, уже с отбором, пять увесистых томиков, объединенных в проект “Русская литература сегодня” (М., 2005–2008) <…> …И вот уже много лет каждое мое утро начинается с того, что, взяв чашку кофе и сигареты, я сажусь к компьютеру – с тем чтобы внести в него новости вчерашнего дня: имена, книги, публикации, тезоименитства и т. д. Кто-то умер, кто-то премию получил, кого-то перевели на бангладешский язык – дня без новостей не бывает, и в этом смысле я, наверное, самый осведомленный в литературных делах человек».
Литературная жизнь, уж какая есть. Должен же в ней быть какой-то смысл. А в этой книге найдется и ключ к нему.
2012. № 10
Царский лейб-медик: Жизнь и подвиг Евгения Боткина / Под ред.
