Данте Алигьери и театр судьбы - Кирилл Викторович Сергеев
Первым и изначальным условием обретения гениальности является природная способность человека порождать метафорические конструкции, то есть совмещать образы на одной воображаемой «плоскости». Проще говоря, человеку необходимо умение оживлять абстрактные понятия через трансформацию их в зримые, ощущаемые образы. Потенциально способность эта есть у каждого человека, актуально она присутствует у многих. И тем не менее актуализироваться во всей полноте она может лишь в том случае, если человек к этому прикладывает осознанные интеллектуальные усилия. Итак, первый необходимый этап – это осознанное совершенствование способности воображения трансформировать абстрактные понятия в образы, видимые внутренним зрением. Собственно говоря, это есть не что иное, как особый вид визионерства, когда концентрация сил воображения способна оживить во «внутреннем театре» образ объекта, о котором человек усердно думает, – так, мы можем «заставить» себя увидеть во сне образы наших близких. Если мы обратимся к тексту Vita Nuova, то без труда поймем, что молодой Данте не только изначально обладал удивительной способностью создавать внутренние образы, но и сознательно развивал ее, при этом ясно осознавая, что все виденное им есть лишь фантомы разума.
Второй необходимый этап – это осознанное создание системы образов, призванных служить некими «инструментальными метафорами». Лучший пример тому в других культурах – практика запоминания образов «Книги мертвых», которые должны возникнуть перед человеком в момент смерти. В тибетской традиции прямо говорится, что образы эти имеют фантомную природу и существуют лишь в человеческом разуме. Их инструментальная цель – определенным образом «направить» человеческое сознание в критическую для него минуту. Чтобы не обращаться к столь географически далеким примерам, можно вспомнить суфийскую традицию создания внутри сознания образа возлюбленной, который отождествляется с божественным светом и тем приближает человека к высшей реальности. Хорошо известно, что эту традицию унаследовали провансальские трубадуры, и таким путем она укоренилась и в европейской культуре[72].
Данте в Vita Nuova подробно описывает процесс создания образной системы, а также вполне ясно говорит об «инструментальной цели» существования этих образов – обеспечить их создателю заступничество в ином мире, а говоря современным языком – освободить сознание, склонное к спонтанному созданию образов, от страха перед образным хаосом, парализующим мыслительные способности. Иными словами, человек, обладающий природной склонностью к спонтанному порождению образов, должен упорядочить этот хаос с помощью определенной системы образов, своеобразной «операционной системы», и, вызывая эти созданные образы, он может блокировать или корректировать хаотическую жизнедеятельность спонтанных образов. Из сказанного может показаться, что я веду речь о людях с нарушениями психики – что же, пусть те, кто, вооружившись нынешними представлениями о психических патологиях, обратятся к Дантовым текстам, и результат их трудов, бессильный коснуться флорентийца, покажет тот уровень заблуждений, на котором они пребывают.
Я же продолжу свою мысль – флорентиец не только создал образную «операционную систему», но и поведал о ней читателю как о бесценном опыте, не убоявшись намекнуть на весьма жестокий в нашем понимании факт использования реального живого человека в качестве вполне условного внутреннего образа. Но у Данте были на то свои причины, и именно вследствие них его образная система оказалась столь потрясающе эффективной – флорентиец в юности пережил «опыт умирания», увидев у пределов жизни свою образную систему в действии! То, что вначале было лишь инструментом структурирования спонтанно возникающих образов, неожиданно (и практически случайно) превратилось в инструмент спасения жизни. Не боясь преувеличения и ложных допущений, я могу сказать, что еще в молодости Данте был выведен из тяжелого состояния (может быть, вызванного сердечным приступом) появлением внутреннего образа Беатриче и, возможно, проводника Гвидо.
Флорентиец, изобретя механизм регулирования внутренних образов, неожиданно осознал, что сфера применения его изобретения несравненно шире, чем он мыслил вначале, а быть может, и безгранична. Созданные им ментальные образы спасли его «физически», и в этот момент он должен был понять, что стоит на пороге великого открытия – создания механизма креативности, управляемого системой образов. И образы эти, замкнутые в систему, но бесконечно свободные в ее пределах, способны в критические моменты, когда «актуальное», природное сознание не может защитить человека, брать на себя управление ментальными процессами. Можно сказать, что Данте создал в своем сознании что-то вроде «дополнительного генератора», способного поддерживать образную и креативную жизнедеятельность сознания даже после того, как внешние обстоятельства «отключили» основной источник. Я вновь вынужден оправдываться за использование столь странной метафоры, но то, что я описываю, представляется мне именно таким образом, ибо все созданное рефлексией, синтетическое и внеприродное, укрепляет человеческую психику, делая ее более устойчивой к тяжелым потрясениям, так как при разрушении «бессознательных», заложенных в каждом человеке уровней ментальной зашиты перед внешней средой созданные рефлексией структуры способны спасти человека, дав ему дополнительную мыслительную энергию. Под мыслительной энергией я понимаю ту силу, силу эмбриональную, эволюционную, что может породить в сознании человека определенные «мутации», благодаря которым он сможет найти выход из жизненно невыносимой ситуации. Эту «мутацию» можно сравнить с изменением программы, вследствие чего устаревший и оттого немощный механизм обретает возможность успешно существовать при изменении ситуации.
Итак, мы можем четко сформулировать: вторым этапом обретения гениальности является построение образной «операционной системы», способной в критический момент «перепрограммировать» человеческое сознание и тем обеспечить человеку нахождение такого выхода из невыносимой ситуации, который он раньше был неспособен увидеть. Созданная рефлексией образная система в критический момент, когда природный разум отказывается служить, обретает форму синтетического разума и, в известном смысле, замещает природный, выводя своего создателя к «свету».
Изобретение этой «операционной системы» – поворотная точка в создании потенциальных условий обретения гениальности. Однако само по себе оно ничего не гарантирует. Образная система – лишь приглашение к развитию, необходимая питательная среда, которая способна актуализировать в нужный момент этот синтетический разум. Здесь мы подходим к самой тонкой области наших анатомических изысканий, ибо они заставляют меня утверждать следующее: для актуализации гениальности, то есть для возникновения актуальной возможности порождать новые ментальные объекты, требуется такая ситуация, в которой эта актуализация станет жизненно необходимой. В первых песнях «Комедии» флорентиец говорит об этом с исчерпывающей ясностью. Лишь на середине Жизни – то есть в точке, где земная жизнь встречается с жизнью небесной, в точке умирания – можно реализовать этот синтетический, имагинативный разум. Едва образы обретут свою внутреннюю, не зависящую от природного разума логику, как человек станет гениален, ибо ему, обретшему «второй разум», станет доступна иная реальность, реальность креативности, невидимая и непредставимая для тех, кто в ней не нуждается как в единственном инструменте спасения. Для человека, которого сживают со свету, единственная возможность выжить – это отправиться
