Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова
Сочетание осенью часто умрём у Полякова допускает несколько толкований. Во-первых, оно представляет собой результат свертывания предполагаемого высказывания как это часто бывает осенью, мы умрем, при этом остается неопределенность: слово умрём метафорически обозначает в тексте полную захваченность любовью или, наоборот, конец любви? Символичность осени как прекращения или замирания жизни побуждает предпочесть второй смысл. Или, может быть, это выражение означает ‘будем разговаривать наедине очень долго, до самой смерти’? Во-вторых, наречие часто, в норме требующее несовершенного вида глагола, позволяет воспринимать как таковой и глагол умрём, и тогда в контексте с образом забвения времени устраняется разница не только между видами, но и между настоящим и будущим временем реальности. Эта неотчетливость видовой оппозиции ретроспективно затрагивает и слова не заметим, архаизируя глаголы, что органично для образов умирания.
Говоря о нейтрализации видовых противопоставлений, уместно вспомнить совершенно нормативную нейтрализацию при употреблении настоящего времени в значении будущего: Завтра идем в театр. На синхронном уровне такое употребление глагола считается переносным, однако при диахроническом взгляде ясно, что оно представляет собой не вторичное явление, а сохранившуюся от прошлых состояний языка возможность употреблять одну и ту же форму глагола и в настоящем, и в будущем времени – вне видовой корреляции.
Нарушения привычной структуры и привычной сочетаемости видовых форм в конструкциях с темпоральными показателями можно понимать как результат особого взгляда поэтов на мир, а «представления говорящего о „картине мира“, необходимые для речи и реализующиеся в ней, как уже неоднократно отмечалось, нередко существенно отличаются от объективных свойств и предметов, явлений и отношений внешнего мира и от научных представлений о них» (Бондарко 1996: 13).
Видовое сопоставление однокоренных глаголов
У Игоря Лощилова в видовой паре Я вспомнила – и вспоминала представлена, казалось бы, обратная последовательность ситуаций с точки зрения обыденной логики, которая предполагает указание сначала на незавершенное действие, а потом на завершенное (вспоминала и вспомнила):
– А что ты ищешь?
– Карандашик…
Он выпал…
На пол…
Из пенала…
По лесенке бежал барашек[643].
Я вспомнила – и вспоминала,
Как ты, белее полотна,
Звала меня уснуть обратно;
А после рухнула стена,
И выскочили из театра.
А ветер флаги развевал
Над потрясенной мостовой,
И только куколка кивал
Яйцеобразной головой.
Игорь Лощилов. «А что ты ищешь?..» [644].
Но в строке Я вспомнила – и вспоминала имеется другая логика, соответствующая таким значениям совершенного вида, как «конкретно-фактическое, выражающее единичное событие, факт, приведший к смене ситуации» и «суммарное – когда несколько действий представляются как одно целое» (Петрухина 2009: 30, 31).
Мария Степанова сталкивает формы несовершенного и совершенного вида в повествовании о пропавшей собаке:
Над вечерним бугром, как невидимый вальс,
Комариный собор широко завивальс,
В небесах – протяженно и ало.
И почуяв, что мы на подмогу пусты,
Утянуло ее в негустые кусты,
Где навеки, навеки пропала.
И четыре еще нескончаемых дня
Мы ее, как преступники, ждали,
Не простили вовек ни себя ни меня
И состарившись жизнь провождали.
… Тридцать лет проводил, и заглох грузовик.
Починившись, я лег на полянке
И увидел ее, как давненько отвык,
И узнал это место с изнанки.
Мария Степанова. «Собака» [645].
В этом тексте рассказчик, от лица которого ведется сбивчивое повествование, постоянно смещает субъектное отнесение высказываний: в приведенном фрагменте это выражено фразой Мы <…> Не простили вовек ни себя ни меня. Встречаются и другие аномалии на всех языковых уровнях. На этом фоне оппозиция провождали – проводил обнаруживает комплексное смещение: фонетико-словообразовательное, семантическое, грамматическое. Слово провождали – архаизм с церковнославянской огласовкой, неуместный в современной разговорной речи (хотя в ней вполне возможно употребление слова сопровождать). Вместе с тем контекст дает основание интерпретировать слово провождали контаминацией слов провожали и ждали (ср.: проводили время в ожидании) и воспринимать его как производное от существительного времяпрепровождение.
И лексическое и грамматическое значение слов провождали и проводил складывается здесь из разных значений полисемичных глаголов. С одной стороны, в языке есть оппозиция провожать – проводить. В ней участвуют глаголы из таких сочетаний, как провожать/проводить кого-н. на вокзал, домой, в армию, на пенсию). При этом глагол проводить является глаголом совершенного вида. С другой стороны, глагол проводить в сочетаниях типа весело проводить время, проводить отпуск на юге, проводить жизнь в трудах является членом другой видовой пары: проводить – провести (проводить/провести отпуск на юге), и в этом случае глагол проводить – несовершенного вида. Можно было бы сказать, что это глагол двувидовой, но от других двувидовых глаголов (типа жениться, ликвидировать) он отличается тем, что лексические значения для совершенного и несовершенного вида оказываются разными.
Во фрагменте И состарившись жизнь провождали М. Степанова употребляет глагол провождали в синтаксической позиции глагола проводили несовершенного вида, а во фрагменте Тридцать лет проводил ставит глагол проводил совершенного вида на место глагола провел. При этом в обоих глаголах происходят семантические сдвиги: нормативное соответствие видов лексическим значениям позволяет понимать так: И состарившись жизнь провождали – ‘прощались с жизнью’; Тридцать лет проводил – ‘расстался с тридцатью годами жизни’. Кроме этого, в монологе водителя грузовика на первый план может выходить форма проводил в значении ‘прозанимался вождением’.
Наблюдения над текстами, содержащими столкновение форм совершенного и несовершенного вида, показывают, что некоторые авторы любят манипулировать псевдооппозициями и псевдокорреляциями – то подменяя лексическое значение одного из членов пары и обостряя противоречие между значениями полисемичных слов, то употребляя видовые формы в не предназначенных для них синтаксических позициях. Таким образом, тексты авторов, экспериментирующих с языком, выявляют и обостряют конфликты не только видо-временной системы, но и лексико-семантической.
Следующее стихотворение демонстрирует особый статус глагола быть по отношению к виду:
Ты говоришь, что день ещё придёт, —
и этот день, как сказано, приходит,
приходит и смеётся во весь рот:
Вот я пришёл – что хочешь, то и делай!
Ты говоришь: Да чтоб вам пусто всем! —
и всем на свете делается пусто,
ты говоришь: Не бить! – стенным часам,
и сутками часы не бьют и терпят.
А скажешь: Бить опять! – опять и бьют,
и музыку играют заводную,
потом ты просишь – и тебе дают,
потом стучишь – и открывают двери,
и в них маячит тёмный силуэт,
но не понять, кто там стоит в проёме, —
тогда ты говоришь: Да будет свет, —
и свет в ответ немедленно бывает.
Так тут ведётся испокон веков —
и всё равно, кто первый это начал,
но нам с тобою хватит облаков,
деревьев хватит и светил небесных.
Прикурим-ка от этой вот свечи
да посидим, не шевелясь, в потёмках…
а станешь говорить – и замолчи,
и пусть тут всё останется как было.
Евгений Клюев. «Ты говоришь, что день ещё придёт…» [646].
В первых двух строчках этого стихотворения имеется правильная системная видовая пара придет – приходит. Оказывается, что составить подобную пару с будущим временем глагола быть (будет – бывает) в рамках нормативного языка невозможно, и эта невозможность акцентируется наречием немедленно. Вообще запрета на сочетание слова немедленно с глаголами несовершенного вида нет: Когда командир приказывает, солдаты немедленно подчиняются; если мать зовет сына обедать, он немедленно приходит. Но это предложения с глаголами движения или другого активного действия. Глагол бывать к таким не относится,
