Поэтический язык Марины Цветаевой - Людмила Владимировна Зубова
Большую группу окказионализмов на грани существительного в творительном падеже и наречия составляют отглагольные существительные мужского рода обратного способа словообразования (термин деаффиксация для этого случая неточен, так как многие из этих слов образуются сразу с окончанием тв. падежа, которое одновременно является и суффиксом наречия): взбегом, взрыдом, гором, граем, жигом, кидом, крадом, скоком, трясом, трёсом, хлёстом и др. Новообразования с разной степенью адвербиализации часто располагаются пространными цепочками однородных членов, и такая система повторов сама становится семантически значимой. Так, в поэме «Молодец» гости-искусители, заставив Барина нарушить запрет, исчезают торопом-шорохом-ворохом – мороком (П.: 167), их приход предваряется авторским предостережением:
(Сласти – шагом,
Страсти – рысью).
Барин, барин,
Вслух не мысли!
Вести – шаром,
Гости – шастом.
Барин, барин,
Вкось не хвастай!
Шаром-жаром –
Жигом-граем…
Барин, барин, барин, барин!..
(П.: 154–155).
В таких контекстах грамматическая диффузность в разной степени адвербиализованных форм является отражением ситуации. Речь идет о сомнительных личностях, людях-бесах, которые появляются крадучись, одновременно и обнаруживая, и скрывая свое присутствие, свои намерения. В строке Торопом-шорохом-ворохом – мороком! последнее слово является обобщением и объяснением суетливых движений гостей: оно дано не через соединяющий дефис, как предыдущие, а через разделяющее тире.
В тексте предостережения важную смыслообразующую роль выполняет типичная для Цветаевой внутрисловная омонимия, сопровождаемая мерцанием грамматической формы и двойственностью лексического статуса в слове шаром. Это слово – узуальное существительное в необычном переносном употреблении. Оно указывает на глобальность явления, его неотвратимость и нарастание (ср.: катится как снежный ком), а также на его опустошительный, деструктивный характер (ср.: шаром покати). Нетрадиционное отнесение предиката шаром к субъекту вести можно объяснить и фразеологическими связями семантически близкого слова круглый со значением безусловного, абсолютного характера явления (ср. сочетания: круглый сирота, круглый дурак, круглый отличник). Образ шара в этом случае представляет собой усиленный образ круга, указывая тем самым на интенсивность явления. Сочетание шаровая молния обозначает внезапное, стремительное и разрушительное явление, что тоже вполне могло повлиять на возникновение метафоры вести – шаром. Вместе с тем в градационном ряду шагом – рысью – шаром – шастом слово шаром, помещенное между безусловно узуальным словом шагом (соединение сласти – шагом – метафора) и безусловно окказиональным словом шастом, созвучное обоим, приобретает свойства отглагольного существительного, адвербиализованного синтаксической функцией. Его мотивантом легко можно представить себе глагол шарить[51]. По сюжету поэмы гости-бесы именно шарят в доме, выискивая Марусю и ее сына, которые по уговору до определенного срока не должны показываться посторонним людям. Слово шаром, заключающее в себе противоречие между узуальной отсубстантивной и окказиональной отглагольной семантикой, является переходным звеном от узуальных слов шагом, рысью к окказиональному шастом не только по степени окказиональности, но и по степени приближения к наречию. Усиление адвербиальности в градационном ряду начинается с отмеченной еще А. М. Пешковским ступени шагом – рысью: «В слове шагом, например, творительный падеж, вероятно, сильнее осознается, чем в слове рысью, потому что шаг, шага, шагу, шаги, шагов, шагами и т. д. чаще употребляются, чем рысь, рыси, рысей, рысям и т. д. (Пешковский 1938: 155).
В слове шаром адвербиализованность узуального существительного минимальна, так как тв. падеж сравнения у него не лексикализован, но зато адвербиальность омонимичного ему отглагольного образования при отсутствии отглагольного существительного шар несомненна. Совмещение грамматических свойств имени существительного и наречия у слова шаром в контексте поэмы «Молодец» основано не на синтаксической диффузности формы, как у слов шагом, рысью, а на лексической (здесь внутрисловной) омонимии.
Проследим последовательно восходящую градацию адвербиальности в цитированном тексте. Существительное шаг имеется в языке, и его значение прямо соотносится с наречием шагом. Это идеальный случай употребления тв. падежа в обстоятельственной функции. Существительное рысь как устойчивый элемент фразеологизированного сравнения косвенно соотносимо с наречием: обстоятельственная функция существительного в тв. падеже опосредована его переносным значением, свойственным только этой грамматической форме. Существительное шар тоже есть в языке, но его литературное значение может быть еще более опосредованно соотнесено с наречием – только как элемент нетрадиционного сравнения; омонимичное же ему отглагольное существительное в литературном языке отсутствует. Существительного *шаст в литературном языке вообще нет, и в исследованных произведениях Цветаевой оно в им. падеже тоже не встречается. Следовательно, слово шастом – первое в градационном ряду безусловное наречие, образованное непосредственно от глагола шастать с пропуском деривационного шага от глагола к существительному. Такое чисто отглагольное образование наречия шастом резко контрастирует с сугубо отсубстантивным образованием рысью.
При семантическом анализе адвербиализованных форм необходимо учесть звукосмысловые отношения между ними. За резким фонетическим различием слов шагом и рысью, объединенных только падежной формой и синтаксической функцией, следует серия звуковых подобий и модификаций. Начинаясь с квазиомонимии шагом → шаром, фонетическая близость слов с анафорой ша- и эпифорой -ом при их мелодическом тождестве сменяется фонетической и мелодической близостью новой квазиомонимической пары шаром → жаром с совпадением звуков [ш] – [ж] по всем признакам, кроме глухости – звонкости. Это различие приводит к усилению звучности слова и к расширению эпифоры, но в то же время и к ослаблению анафорического тождества.
На следующей ступени жаром → жигом наличие анафоры восстанавливается, но она становится уже не слоговой, а звуковой; утрачиваются мелодическое подобие членов пары и их квазиомонимический характер, но сохраняется эпифора и добавляется семантическая общность: жар представлен его максимальным проявлением – жжением. На ступени жигом → граем анафорическое подобие исчезает совсем, а эпифорическое ослабляется.
В этой серии превращений одного слова в другое слово шаром в первом употреблении входит в группу слов, которые могут интерпретироваться как существительные, и одновременно (из-за внутрисловной омонимии) в группу слов, которые существительными не являются. Во втором употреблении слово шаром тоже является связующим элементом, но уже на уровне звукосмысловых связей: оно соединяет ряд слоговой анафоры с рядом эпифоры, принадлежа и к тому и к другому.
Расположение всех в разной степени адвербиализованных форм изобразительно: в первой строфе движение рисуется размеренным, постепенно нарастающим, но (несмотря на переносное употребление предикатов шагом, рысью при субъектах сласти, страсти) остающимся естественным, соотносимым с
