Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова
Владимир Гандельсман. «Только тайна тайн…» [165] ;
А если и светить, то лишь едва, —
летучей, эфемерной порошиной,
И – числить этажи, сиречь – слова,
не «богом из машины», а машиной,
сказуемой из глотки божества.
Дмитрий Бобышев. «Полнота всего» / «Звезды и полосы» [166].
В тех случаях, когда современная норма предполагает контекстуальную зависимость субстантивного или адъективного грамматического значения, десубстантивация осуществляется и поддерживается нестандартной референцией:
На плюсе шесть откроется иная
судьба дневного сна,
мгновения. Канал
набухнет черным цветом.
Непременно
пернатая ольха,
усвоив угол верный,
тень липкую раскачивает зло…
На плюсе шесть зимою
Я говорю —
тепло.
Петр Чейгин. «Где те слова, что я распеленал…» [167] ;
Пернатый снег на молодых болотах
дымил, ярился,
экая забота
в такую беломглу приводит шаг?
Петр Чейгин. «Пернатый снег на молодых болотах…» / «Зимние картинки» [168] ;
В садах только наших в апреле
Деревья растут из зеркал. —
То, видимо, тайные щели
Господь в этом мире сыскал.
И так еще, видимо, можно
На облачных лестницах петь,
Невидимо так, осторожно
Пернатой ступенью скрипеть.
Олег Юрьев. «В садах только наших в апреле..» [169] ;
Всё лето мед горчит звездой полынной,
три инока в овраге речь ведут
о Сыне и о бездне соловьиной,
о певчей смерти, побывавшей тут.
Александр Миронов. «Всё лето мед горчит звездой полынной…» [170] ;
Притягивает гончая Земля.
Притягивает гончих насекомых.
Резной рассвет определений новых
и холод, затихающий в стаканах,
прольются вспышками древесного огня.
Петр Чейгин. «Притягивает гончая Земля…» [171].
Существительное может вернуться к статусу прилагательного в результате его сочетания с наречием степени:
человек оглянулся и увидел себя в себе.
это было давно, в очень прошлом было давно.
человек был другой, и другой был тоже другой
Константин Кедров-Челищев. «Бесконечная Поэма» [172].
На полпути от прилагательных к существительным находятся случаи эллипсиса словосочетаний с устранением легко подразумеваемого существительного по словообразовательной модели столовая комната → столовая (это морфолого-синтаксический способ словообразования).
В современной поэзии с ее повышенной компрессией речи встречается много примеров включения лексического, а затем и грамматического значения определяемого существительного в само определение-прилагательное, которое в результате субстантивируется:
– Дорогой автоответчик, ты прости меня за ложь,
(ты потом на человечий сам меня переведешь).
Ни английский я не знаю, ни на русском не пою,
я на ломаном туманном тут с тобою говорю.
Дмитрий Воденников. «Небесная лиса улетает в небеса» [173] ;
завёрнутая в одеяло
кастрюля варёной
задохшимся жаром пылает
за дверью слегка притворённой
ждёт после работы
ещё носоглотки леченье над паром
ещё с боковою застёжкою боты
сырым тротуаром
ноябрьским и день рожденья
и левитановы обращенья
картофельный бело-рассыпчатый сон
жизнь я потрясён
Владимир Гандельсман. «завёрнутая в одеяло…» [174] ;
Жаль будет расставаться с белым,
боюсь, до боли,
с лицом аллеи опустелым,
со снегом, шепчущим: постелим,
постелим, что ли…
<…>
Жаль только расставаться с белым,
пусть там белее,
с неумолимой рифмой: с телом,
с древесной гарью, с прокоптелым
лицом аллеи.
Владимир Гандельсман. «Лирика» [175] ;
куда нам деть себя под вечер
когда вдвойне иноязчны
мы пьем столичную и млечный
сулит больничный
Демьян Кудрявцев. «Трафальгар» [176]
Междометия любви. Пот не виден на траве.
А что ты давно в крови, так невеста, знать, сильна.
Только морду не криви, если острый в рукаве.
Ночь играет в голове. На душе одна слюна.
Давид Паташинский. «Пальцы лапают ключа. Догорит твоя свеча…» [177] ;
Как лимончик прособачишь в однорукие —
бытие воспринимается скупей.
Всюду лица недоделанные русские,
не закрашенные контуры бровей.
Владимир Бауэр. «Лимончик» [178].
Эти примеры показывают, что степень ясности, какое именно существительное подразумевается, может быть разной. Иногда оно сразу очевидно, как в первом примере с предварительным перечислением языков, иногда уточняется в последующем контексте, как во втором примере, иногда определяемое существительное остается в подтексте, но легко угадывается (с белым [светом]), (острый [нож]). Последний пример в большей степени загадочен, потому что вся первая строка состоит из жаргонных слов: лимончик – ‘миллион рублей’, прособачишь – ‘бессмысленно потратишь’, однорукие – ‘игровые автоматы, которые называют однорукими бандитами’.
Итак, именной синкретизм проявляет себя в современной поэзии многими нетривиальными способами:
• дефразеологизацией грамматических реликтов типа у сера моря, из сыра-бора;
• помещением слов в такие контексты, в которых их частеречная принадлежность может пониматься по-разному – типа нелюдим, седовлас;
• преобразованием прилагательного в существительное редеривацией – типа звездная желта, солнца желт;
• употреблением слов типа светло, темно, сухо в позиции подлежащего или дополнения;
• созданием неологизмов типа птицая, клюквым, жирафые, воспроизводящим исторический способ образования полных прилагательных;
• образованием сравнительной степени существительных типа дровее, весней, морей;
• образованием сочетаний с существительным-определением типа гниль-огонек, омут-стынь, мороз-пути;
• образованием конструкций типа войным-война, зимым-зима, бревным-бревно;
• десубстантивацией типа прохожий Бог, насекомую службу, запятой эмбрион;
• субстантивацией прилагательных в контекстах с устранением существительных – типа кастрюля варёной, расставаться с белым, острый в рукаве.
ГЛАВА 2. ПАДЕЖНАЯ ВАРИАНТНОСТЬ
Так утешает язык певца,
превосходя самоё природу,
свои окончания без конца
по падежу, по числу, по роду
меняя, Бог знает кому в угоду,
глядя в воду глазами пловца.
Иосиф Бродский
В этой главе вариантность понимается не как явление альтернативной нормы (типа в цехе – в цеху), а как явление системы, возможности которой нередко противоречат норме (типа в марте – в марту).
Грамматические аномалии в современной поэзии затрагивают всю парадигму существительных и часто обнаруживают не только разнообразную стилистическую маркированность, но и специфическую контекстуальную семантику.
В стихи включаются системные варианты падежных форм, представленные в диалектах и просторечии.
Следующая группа примеров иллюстрирует продуктивность флексии -у в формах предложного падежа единственного числа существительных мужского рода – за пределами той лексической ограниченности (в … году, в … часу, в саду, на берегу,