Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира
Первая часть этого пункта была выполнена. В соответствии с соглашением между Израилем и ООП от 28 сентября 1995 г. жителям Восточного Иерусалима было разрешено участвовать в выборах в Палестинскую промежуточную администрацию самоуправления, хотя и на ограниченной основе. В ходе избирательной кампании в начале 1996 г. были сняты некоторые ограничения на свободу выражения политических мнений в Восточном Иерусалиме. В то же время, как отмечали международные обозреватели, израильские власти использовали открытые и косвенные рычаги давления на иерусалимских арабов, предупреждая их, что участие в выборах может поставить под сомнение привилегированный статус, которым они пользовались в качестве израильских резидентов. Прежде всего, это касалось доступа к различным программам национальной системы социального обеспечения, а также обладания израильским удостоверением личности, обеспечивающим полную свободу передвижения, в отличие от статуса арабских жителей Западного берега и Газы. В результате в выборах приняло участие не более 30 % жителей Восточного Иерусалима, имевших право голоса.[406]
Что касается окончательного статуса Иерусалима, то стороны по-прежнему откладывали включение этого вопроса в повестку дня переговоров. В конце сентября 1995 г. в Вашингтоне израильтяне и палестинцы подписали новое, существенное для мирного процесса соглашение, получившее название Осло-II. В нем устанавливались три этапа передислокации израильских войск с большей части территорий Западного берега (в дальнейшем, правда, и правительство Б. Нетаньяху, и правительство Э. Барака фактически уклонились от выполнения этих договоренностей). Вопрос об Иерусалиме в соответствии с соглашением Осло-II предполагалось обсуждать лишь на стадии окончательного урегулирования.
В то же время, договоренности, достигнутые в Осло, дали возможность и палестинцам воспользоваться таким инструментом, как политика «свершившихся фактов», ранее доступным только израильтянам. Сохранившаяся в Восточном Иерусалиме арабская социальная инфраструктура в виде культурных, образовательных, профсоюзных и других учреждений обеспечила базу для тесного взаимодействия между религиозными, гражданскими, культурными организациями и административным аппаратом Палестинской автономии, созданным после подписания норвежских соглашений в 1993 г. К концу 1995 г. в восточной части города располагалось 11 учреждений Палестинской автономии, включая министерство по делам религии, Совет по радиовещанию, Экономический совет по развитию и реконструкции и т. д. Ряд палестинских учреждений и, в первую очередь фамильный особняк Хусейни под названием Ориент Хаус, превратились в центр палестинской политической и дипломатической активности.
Не только в оппозиционных кругах, но и внутри самой Партии труда расширение политического плацдарма Палестинской автономии в Восточном Иерусалиме считалось недопустимым нарушением соглашений Осло. Однако для функционирования в городе палестинских учреждений были документально подкрепленные основания. В октябре 1993 г., когда израильтянам необходимо было добиться смягчения требования палестинского руководства о немедленном признании прав палестинцев на Иерусалим как столицу будущего государства, Ш. Перес направил норвежскому министру иностранных дел Холсту как посреднику в переговорах письмо, в котором подчеркивалась важность всех существующих в Восточном Иерусалиме палестинских учреждений и содержалось обязательство содействовать их сохранению. «Нет необходимости говорить, что мы не собираемся препятствовать их деятельности; напротив, необходимо содействовать выполнению ими их важной миссии», — указывал израильский министр иностранных дел.[407]
До весны 1996 г. израильтяне поддерживали с палестинцами закрытый диалог по проблемам урегулирования, в ходе которого рассматривался и ряд возможных вариантов решения иерусалимской проблемы. Во время этих закулисных контактов, в которых с израильской стороны участвовали уже упоминавшийся доктор Я. Хиршфельд из университета Хайфы и бывший заместитель министра иностранных дел И. Бейлин, а со стороны палестинцев — заместитель главы Палестинской автономии Абу Мазен, обсуждалась идея включения арабского пригородного поселка Абу-Дис на восточном склоне Масличной горы в муниципальные границы Иерусалима для последующего размещения в нем столицы Палестинского государства. В период иорданского правления 1948–1967 гг. он входил в состав муниципалитета Аль-Кудс, но затем оказался за пределами городских границ. Предлагалось выделить в Восточном Иерусалиме «еврейские округа» под управлением израильского муниципалитета и «арабские округа» в ведении палестинского муниципалитета. Вопрос о суверенитете над Восточным Иерусалимом оставался открытым. Исходя из этого, израильтяне полагали, что палестинцы будто бы готовы смириться с утратой Восточного Иерусалима (Аль-Кудс), что наряду с другими вынужденными территориальными потерями, на которые пришлось пойти палестинцам в ходе переговоров, являлось бы важной уступкой по сравнению с прежним требованием безоговорочного возвращения к границам до 1967 г. В действительности палестинцы не отказывались от своей стратегической задачи возвращения под свой контроль всего Восточного Иерусалима, но пока использовали на переговорах тактику маневрирования.
Однако это были не более чем наметки подступов к решению сложнейшего иерусалимского вопроса, и дальнейший переговорный процесс показал, что ни одна из сторон не готова к каким-либо кардинальным компромиссам. Суть проблемы состояла не только в том, хотели или нет сами переговорщики добиться результатов, обладали они или нет достаточной политической волей для продвижения по пути переговоров. Силы торможения мирного процесса произрастали из глубин как израильского, так и палестинского обществ.
Израильские лидеры, вступив в переговоры с палестинцами, исходили из сложившейся формулы урегулирования конфликта «безопасность в обмен на мир». Широкий спектр израильского общества в начале 90-х годов поддержал норвежские соглашения, дававшие надежду на «отъединение» от арабов и получение взамен столь желанных мира и безопасности. Однако этого не произошло. Прежде всего, потому, что администрация созданной в 1994 г. Палестинской автономии во главе с Я. Арафатом оказалась не в состоянии эффективно сдерживать палестинских экстремистов.
Серьезным испытанием в противостоянии терроризму явилась трагическая история израильского солдата Накшона Ваксмана. В октябре 1994 г. он был похищен и впоследствии убит экстремистами из исламского движения ХАМАС в селении на Западном берегу, недалеко от Иерусалима. Израильтяне были крайне разочарованы слабостью мер, предпринимавшихся в автономии для пресечения деятельности экстремистских группировок за ее пределами, на собственно израильской территории. Ш. Перес, выражая не только точку зрения правительства, но и, пожалуй, всего израильского общества, говорил тогда, что Израиль не ожидает от ПНА (Палестинская национальная администрация) немедленного стопроцентного успеха в этой области, но хотел бы видеть стопроцентные усилия.[408]
Мирный процесс не избавил израильтян от вечной угрозы столкнуться с террористом-смертником в своей повседневной жизни. Иерусалим вновь оказался на переднем фронте террора, развернутого исламскими экстремистами — противниками мирного процесса. Взрывы в автобусах, террористические акты на иерусалимском рынке, на торговой улице Бен-Йегуда в самом центре Иерусалима, происшедшие с момента вступления в силу израильско-палестинских соглашений, умножали трагическое число жертв, убивая надежду на избавление от страха перед непредсказуемой случайностью. Расчеты израильского руководства на то, что соглашения с палестинцами станут для жителей автономии своеобразной прививкой против терроризма, не оправдались. В рядах сторонников мирного процесса в Израиле нарастали сомнения в правильности выбранного курса.
Набирали силу израильские правые и религиозно-националистическая оппозиция, которые так и не приняли идеи поисков политических компромиссов с палестинцами, заложенной в основу процесса Осло. Первым страшным сигналом глубокого раскола в израильском обществе стал расстрел Б. Гольдштейном, врачом из еврейского поселения близ Хеврона, арабов, молившихся у могил библейских праотцев, которые являются священным местом и для иудеев, и для мусульман. Тогда, в феврале 1994 г. в мечети аль-Ибрагими в Хевроне погибло 48 человек.
В октябре 1995 г. во время огромной демонстрации сторонников правительственного курса в Тель-Авиве несколькими выстрелами в упор был смертельно ранен премьер-министр И. Рабин. Его убийца И. Амир, студент религиозного университета Бар-Илан, был признан судом единолично виновным в совершенном преступлении. Однако, несомненно, оно вызревало в атмосфере небывалой по своей разнузданности и оскорбительности кампании, развязанной крайне правыми националистами (как светскими, так и религиозными) против предпринимавшихся правительством И. Рабина усилий по установлению мира и против самого премьера. Израильское общество переживало тяжелый шок от убийства премьера-миротворца, которое разрушило один из самых любовно оберегаемых национальных мифов об исключительной монолитности еврейского народа.
