Сергей Беляков - Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя
Ошибка
Северную войну Россия вела в коалиции с Данией, Саксонией и Польшей. Шведский король очень скоро заставил Данию подписать сепаратный мир. После нескольких лет войны ему удалось заключить такой же мир и с главным союзником царя Петра – саксонским курфюрстом и польским королем Августом II Сильным. Курфюрст отрекся от польского престола, уступив место ставленнику шведов Станиславу Лещинскому. Саксония вышла из войны и выплатила шведам огромную контрибуцию. Мало того, целый год Карл вместе со своей армией стоял в Саксонии, разорял ее, пополнял свое войско немецкими наемниками и копил силы для вторжения в Россию, которое уже в 1707 году казалось неизбежным.
В Европе ожидали скорого и неминуемого разгрома России. Карл собирался не только разбить русскую армию, но и расчленить российское государство: захватить весь Русский Север вплоть до Архангельска, отдать полякам Смоленск и Киев со всей Украиной, низложить царя Петра и поставить на его место царевича Алексея или даже поляка Якуба Собеского. Карл XII еще не знал поражений. Русским не раз удавалось разбивать его генералов, но сам король вплоть до исторического дня 27 июня 1709 года считался непобедимым.
Опасность была велика, и в России это хорошо понимали. Русские вывели войска из наполовину завоеванной Прибалтики. К обороне готовили Киев, Смоленск, Тверь, Серпухов. Укрепляли стены московского Кремля (в Кремле начали копать колодец на случай долгой осады) и Китай-города. Собирались даже снести храм Василия Блаженного, чтобы не мешал артиллерии.
Ожидание беды бывает страшнее и мучительнее самой беды. Весной 1707-го шведские войска еще отдыхали в богатой Саксонии и готовились к походу на восток, а гетман Мазепа с ужасом представлял последствия их вторжения.
«Мазепа не изменил бы царю Петру, если бы не показалось ему, что <…> акции царя падают, а акции Карла подымаются»[1298], – писал Николай Костомаров.
Победа Карла XII означала конец не только России, но и Гетманщины, торжество союзной шведам Польши Станислава Лещинского и возвращение украинских земель под власть польской короны на самых невыгодных, возможно, унизительных условиях. Разумеется, верный России гетман потерял бы и состояние, и жизнь.
Между тем уже несколько лет сторонники Станислава Лещинского старались побудить Мазепу к сепаратным переговорам. Посредником выступала княгиня Анна (Ганна) Дольская, тетка Станислава Лещинского и любовница Мазепы, проводившая с гетманом «денные и нощные конференции»[1299].
Гетман Мазепа старался скрывать свои истинные чувства от всех. О его настроении в 1707–1708 годах известно благодаря одному загадочному документу. В 1721 году, когда уже не было в живых ни Карла XII, ни Мазепы, а Петр Великий находился на вершине славы, бывший генеральный писарь Войска Запорожского, ближайший соратник Мазепы Пилип Орлик отправил письмо митрополиту Рязанскому Стефану Яворскому.
Что заставило Орлика, политического эмигранта, написать Яворскому, не совсем понятно. Письмо Орлика напоминает мемуары, воспоминания о том, как Мазепа на самом деле пришел к предательству, почему он перешел на сторону шведов, чем руководствовался.
Если верить Орлику, то Мазепа в сентябре 1707-го получил два шифрованных письма – от княгини Анны Дольской и от короля Станислава. Мазепа был крайне взволнован: «…чёрт ее просит об этой корреспонденции; когда-нибудь меня эта шальная баба погубит, не зря говорят – у невесты волос длинный, а разум короткий. Возможно ли, чтобы одна баба дурным своим разумом меня обманула»[1300]. Трудно сказать, кто лгал больше: Орлик Яворскому или Мазепа Орлику? Судя по сохранившемуся письму Мазепы польскому генералу К. Х. Синицкому (Сеницкому) от 12 мая 1707 года, уже весной гетман вел переговоры не только с поляками, но и со шведами (в письме Мазепа упоминает свое послание к шведскому генералу Левенгаупту). Переговоры начались задолго до осени 1707-го.
В слабости России Мазепу будто бы убедил отказ царя Петра выделить для защиты Украины 10 000 русский войск. Петр велел Мазепе организовать оборону своими силами. Мазепа решил, что совсем дела плохи у государя. Кроме того, сеньор, отказавшийся защищать вассала, давал повод разорвать вассальную присягу. А отношения гетмана и царя нередко рассматриваются именно как отношения вассала и сеньора.
На самом деле русские войска не покидали Гетманщину. А когда шведский король привел на украинские земли свою армию, то и царь Петр собрал там свои лучшие силы. Так что версия Орлика совершенно расходится с фактами. Царь Петр не бросил Украину, не оставил ее один на один с врагом.
По словам Орлика, Мазепа будто бы присягнул перед крестом, что действует не ради собственных интересов, но только «для вас всех, под властью и рейментом моим находящихся, для жен и детей ваших, для общего блага матери моей отчизны бедной Украины, всего Войска Запорожского и народа малороссийского, и для поднятия и расширения прав и вольностей войсковых хочу я это при помощи Божей сделать, чтобы вы, с женами и детьми, и отчизна с Войском Запорожским как от московской, так и от шведской стороны не погибли»[1301].
О дальнейшем содержании переговоров и о договоре между Иваном Мазепой, Станиславом Лещинским и Карлом XII можно только гадать, потому что оригинал этого договора был уничтожен. Украино-канадские и украино-американские историки Мыкола Андрусь, Орест Субтельный, Александр Оглоблин считали, что, соглашение реанимировало Гадячский договор 1658 года, заключенный еще гетманом Иваном Выговским с польским послом Станиславом-Казимиром Беневским[1302]. Договор предусматривал создание на украинских землях Великого княжества Руського, равноправного Великому княжеству Литовскому и Польскому королевству. Но в свое время польский Сейм не ратифицировал договор, столь выгодный для «хлопов». В начале XVIII века положение было совсем другим.
Если условия секретного договора и в самом деле напоминали Гадячский договор, то границы Гетманщины существенно бы расширились за счет правобережной Украины, а гетман Мазепа был бы почти независимым правителем, гетманом обоих берегов Днепра под властью слабой Польши. Официальный договор со шведами был заключен Мазепой и кошевым атаманом Гордиенко много позднее, в марте 1709 года.
Измена
В 1708 году события поначалу развивались как нельзя лучше для Мазепы. Карл XII отправился в поход не через Волынь на Киев, а через Белоруссию на Смоленск. Украина осталась в стороне от главного фронта, и Мазепа мог спокойно ждать, чья возьмет. Мазепа говорил Орлику, что не примет окончательного решения до тех пор, пока не убедится, что царь Петр не то что Украину, но и Москву защитить не сможет.
В начале кампании успех сопутствовал шведам. Под Головчиным (на территории Великого княжества Литовского) Карлу удалось в последний раз разбить русскую армию. Но вторжение в русские земли окончилось полным провалом. Русские применили против шведов прием, который много веков использовали против татар: засеки. Все пути были завалены срубленными деревьями, через засеки приходилось прорубать путь топорами и палашами. Население было эвакуировано, запасы зерна спрятаны или сожжены, так что шведам нечем было ни питаться, ни кормить коней. Начался падеж лошадей, шведская конница, главная ударная сила Карла XII, таяла на глазах, а солдат косила дизентерия. Фуражиров перехватывали летучие отряды казаков (в том числе малороссийских) и калмыков. Князь Голицын разгромил большой отряд шведов под местечком Добрым. Карл видел это поражение, но не успел прийти на помощь своим. Шведы, которые за долгие месяцы отдыха в Саксонии несколько отвыкли от тягот войны, начали дезертировать. Приближалась осень. О походе на Москву уже не было и речи. Карлу оставалось или отступать в Польшу, на зимние квартиры, или воспользоваться тайным договором с Мазепой и двинуться на Украину, что Карл и сделал, к великому ужасу хитрого Мазепы: «…дьявол его сюда несет!», – переживал гетман. Теперь двурушничество пришлось оставить. Мазепа должен был открыто перейти на сторону шведов, а момент для перехода был крайне неудачным. Из десяти малороссийских полков у Мазепы под ружьем оставалось только три: Миргородский, Прилуцкий и Лубенский – остальные воевали под русским командованием. Кроме того, Мазепа мог рассчитывать на своих наемников – сердюков (пехота) и компанейцев (конница), которых гетман набирал из охочих людей (добровольцев) и содержал за счет гетманского скарба. Но их было мало. Мазепа оставил большой отряд сердюков охранять Батурин, а сам с войском пошел в лагерь Карла XII.
Поступок гетмана не поняли сами козаки, которые уже привыкли видеть в шведах врагов. Хотя дисциплинированные шведы не занимались грабежами, в глазах православных малороссиян они были чужеземцами и еретиками. Не ходили в церковь, не признавали икон, ели в пост мясо и пили молоко. В общем, показывали всем, что они если не ляхи, то ничем не лучше ляхов. Пошел слух, будто гетман перешел в «шведскую веру», так что этот «лях» и любимец москалей стал в глазах народа трижды предателем. Не удивительно, что козаки начали разбегаться. Если в 1704 году Мазепа повел на Западную Украину армию в 40 000 козаков, то в октябре 1708 года он привел Карлу XII всего около 2 000.
