Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима - Александра Александровна Нейхардт
— Слушайте, троянцы и греки! Все вы видели победу Менелая, пусть возвратят нам Елену и все похищенные Парисом у Менелая сокровища, а также уплатят нам дань.
Но без ответа остался Агамемнон, не суждено было окончиться битве.
Пандар нарушает клятву. Битва[302]
Когда Менелай с Парисом решили вступить в единоборство, бессмертные боги пировали в чертогах Зевса. Юная богиня Геба разливала нектар по кубкам. Пировали боги, глядя с высокого Олимпа на Трою. Зевс, подшучивая над Герой, говорил, что он прекратит кровопролитную распрю троянцев и греков, так как победил Менелай. Но богиня Гера просила Зевса послать в войско троянцев воительницу Афину, чтобы она побудила кого-нибудь нарушить данную клятву. Согласился громовержец Зевс. Быстро, под видом яркой звезды, помчалась с Олимпа богиня Афина и упала среди троянского войска. Изумление овладело троянцами, не знали они, что значит это знамение: вновь ли начнется кровавая сеча, или же это знамение Зевса, что следует заключить мир? Афина в образе воина подошла к знаменитому стрелку из лука Пандару и убедила его сразить смертоносной стрелой Менелая. Схватил Пандар свой лук, достал острую стрелу, призвал на помощь Аполлона. Зазвенела тетива тугого лука, взвилась стрела, и, наверное, погиб бы Менелай, но отклонила стрелу Афина, и ударила стрела Менелая туда, где тело было защищено двойной броней. Пробила броню стрела и вонзилась в тело Менелая. Рана была неглубокая, но все же обильно полилась из нее кровь. В ужас пришел Агамемнон, увидев, что брат его ранен. Но успокоил его Менелай. Велел призвать лекаря, героя Махаона, Агамемнон. Осмотрел рану Махаон и присыпал ее снадобьями. Пока Агамемнон и другие герои заботились о раненом Менелае, троянцы начали наступление. Поспешил к войскам Агамемнон и стал воодушевлять воинов к битве.
Лишь голоса вождей раздавались среди войска греков, молча шли воины. Троянцы же наступали с громкими криками. Войсками греков предводительствовала Афина Паллада, а троянцами — бурный бог войны Арес. Грянул рукопашный бой. Смешались победные крики и стоны умирающих.
Стали отступать под натиском греков троянцы, еще дружнее напали на них греки. Увидев это, воспылал гневом бог Аполлон, защитник троянцев; громко воскликнул он:
— Смелее вперед, троянцы! Не думайте, что из камня груди греков и из железа их тела. Смотрите, сегодня не сражается среди них великий Ахилл — гневный, сидит он в своем шатре.
Этим криком воодушевил бог-стреловержец троянцев. Стала еще кровопролитнее битва. Много погибло героев. Воодушевляла Афина Паллада греков. В этой битве дала она несокрушимую силу царю Диомеду, сыну Тидея. Вскоре дрогнули троянцы.
Увидя Диомеда, знаменитый стрелок Пандар натянул свой лук и пустил в него стрелу. Вонзилась стрела в плечо Диомеда, и обагрилась его броня алой кровью. Возликовал Пандар. Громким голосом стал ободрять он троянцев, говоря, что смертельно ранен Диомед. Взмолился Диомед к Афине Палладе и просил ее дать ему сразить того, кто ранил его стрелой. Предстала Афина Паллада перед Диомедом. Она наделила его великой силой и неукротимым мужеством. Повелела Диомеду богиня смело ринуться в бой и не нападать только на бессмертных богов. Лишь богиню Афродиту мог он сразить своим копьем. Подобно раненому льву, в котором легкая рана лишь удесятерила силу и еще больше разожгла ярость, кинулся в битву Диомед.
Увидев, как свирепствует в битве Диомед, герой Эней[303] быстро пошел по рядам троянских воинов разыскивать Пандара. Уговорил Эней Пандара напасть на Диомеда. Взошел на колесницу Энея Пандар, и понеслись они вместе против Диомеда.
Увидя на колеснице двух знаменитых героев, Энея и Пандара, стал советовать Диомеду друг его Сфенел уклониться от борьбы с ними. Но с негодованием отверг этот совет могучий герой. Быстро приближалась к Диомеду колесница Энея. Взмахнул копьем Пандар и бросил им в щит Диомеда. Пробило щит копье и ударилось в броню, но броня защитила воина. Метнул свое копье Диомед. Свалился с колесницы мертвым Пандар. Быстро соскочил на землю Эней. Прикрывшись щитом, с громадным копьем в руках, он приготовился защищать труп Пандара. Диомед же схватил громадный камень, который не подняли бы и два человека, и одной рукой бросил его со страшной силой в Энея и попал ему в бедро. Упал на колени Эней и, наверное, погиб бы, если бы не поспешила на помощь ему мать его, богиня Афродита. Она укрыла своей одеждой Энея и хотела унести его с поля битвы.
Бросился к богине Диомед и ранил ее своим тяжелым копьем в нежную руку. Громко вскрикнула богиня и выпустила из своих объятий Энея. Но бог Аполлон покрыл его черным облаком. Диомед же грозно крикнул богине Афродите:
— Скройся, дочь Зевса! Покинь кровавую битву! Разве не довольно тебе того, что ты обольщаешь слабых женщин?
Покинула богиня любви бранное поле, а Диомед опять напал на Энея. Три раза нападал на него сын Тидея, и три раза отражал его Аполлон. Когда же в четвертый раз напал на Энея Диомед, грозно крикнул ему Аполлон:
— Опомнись, сын Тидея! Отступи и не осмеливайся нападать на бессмертных! Никогда не будут смертные равны по силам богам.
Устрашился Диомед, услышав голос бога Аполлона, и отступил. Аполлон же перенес Энея в свой храм в Трое. Там исцелили Энея богиня Лета и богиня Артемида; на поле же битвы Аполлон сотворил призрак Энея, и вокруг этого призрака закипел упорный бой.
Тем временем раненая Диомедом богиня Афродита унеслась с поля битвы туда, где сидел Арес. Громко стеная, умолила она бога дать ей его колесницу; на ней быстро вознеслась она на светлый Олимп. Афина же и Гера, насмехаясь над Афродитой, говорили громовержцу Зевсу:
— Уж не другую ли ахеянку уговаривала богиня Афродита бежать с кем-либо из ее любимых троянцев? Может быть, она оцарапала себе до крови руку, лаская эту ахеянку?
Улыбнулся Зевс, позвал к себе Афродиту и сказал ей:
— Милая дочь, не твое дело шумные битвы. Ведай ты браком и любовью, а битвы оставь бурному богу Аресу и воительнице Афине.
А на поле битвы по-прежнему кипел бой вокруг призрака Энея, созданного Аполлоном. Бог Аполлон просил Ареса укротить Диомеда. Послушался Аполлона покрытый кровью бог битвы. Еще яростней должна была стать битва.
