Глеб Глинка - Погаснет жизнь, но я останусь: Собрание сочинений
БЕЗ ПАФОСА
Задумчиво идти Тверской,Когда дождливая погода,И чувствовать, что вся природаОбъята мертвенной тоской.
Чужие праздники встречатьМучительно и невозможно.Почувствовать, как это ложно,И ничего не отвечать,
Когда нахальные глазаВ тебя вперяются с вопросом.И, закуривши папиросу,Идти задумчиво назад.
Посторониться от авто,Смотря на рваные калоши, —А проезжающая лошадьТебе забрызгает пальто.
ПРОСТАЯ ПЕСЕНКА
Вспыхнул в прозрачной аллееЛистьев костер золотой.Воздух, от счастья пьянея,Страстно дрожал над землей.
Соединила нас шалость.Нежные губы, слова…Нам незнакомой казаласьНаша родная Москва.
Но не поют больше птицы,Парк все сокровища сжег,И на густые ресницыПадает снежный пушок.
Нежность осталась всё та же.Так же целуемся мы.Дружба становится дажеКрепче от лютой зимы.
Только боюсь я, настанетСкоро весна — и тогдаВсё, что замерзло, растаетИ утечет навсегда.
«Ее немного детский страх…»
Ее немного детский страх,Еще стыдливые движеньяИ ласковое выраженьеВ слегка испуганных глазах
Так страстно искривленный рот,Худые маленькие рукиИ несказанной нежной мукиСтремительный круговорот.
«Огромных звезд разбитое стекло…»
Огромных звезд разбитое стеклоРассыпано на черный бархат нежный,А нам так холодно и так светлоСредь каменных домов, в забвеньи снежном.
Свет мертвых электрических огнейНам освещает улицы и души.Нам время ветром незаметных днейСердца и слезы постепенно сушит.
И, может быть, мы даже не хотимДругого жития, иных волнений.Мы здешние, земные вещи чтим —Всю тяжесть человеческих строений.
МАРТ
Ручей щебечет, словно птица,А гомон птиц – как звон ручья.Пусть нынче солнце мне приснится,Чтоб ночью улыбался я.
И день прошел, приветлив, светел.Был мартовский весенний свет.Ко мне в тот незабвенный вечерПришло письмо — ее ответ.
Я вышел. Над крыльцом повислиРаздетых веток кружева.Перемешались чувства, мысли.Слегка кружилась голова.
Прохладный ветер гладил строчки,Читал со мной все «ах», и «но»,И многоточия, и точки —О том, чего не суждено.
Грустили тонкие березы.В овраг лез снег, сырой как соль.Я убеждал себя сквозь слезы,Что это временная боль,
Что так, пожалуй, даже проще:Пройдет любовь, растает снег…Темнело, и к далекой рощеЛетели галки на ночлег.
Я вспоминал ее ресницы,Глаза и смех как звон ручья…Мне ночью будет солнце сниться,И буду улыбаться я.
ПОХМЕЛЬЕ
В окне висят клочки вечерней ваты.Жизнь теплая, как старый грязный мех.И всюду сумрак страшный и лохматыйЕдва ползет из мебельных прорех.
Тяжелый залах пьяного тумана,На сердце скользкая лежит тоска,А пальцы рук по бархату диванаШевелятся, как пальцы паука.
НА ГРУДИ ЗЕМНОЙ
От городских своих страданийБеги в поля: увидишь ты,Как ветер там весною раннейКачает голые кусты,
Как мертвый снег залег под кручей,Как дышит первая трава,Как развернулись сизой тучейЛесов далеких острова,
Как над раздетым влажным теломЗемли, лежащей пред тобой,В порыве дерзостном и смеломСтруится воздух голубой.
И там, один в безбрежном поле,Овеян страстною весной,В избытке радости и болиТы припадешь к груди земной.
ЧЕТВЕРОСТИШИЕ
Весна дышала ярким свежим ветром.Хотелось жить, смеяться без конца,Казался месяц маленьким и светлымКусочком обручального кольца.
ВЕСНА
В зеркале лужи широкойМокрый качается куст.Дышит прохладою легкойВетра упругого хруст.
Лед на дороге с навозом.Дегтем чернеет земля.Голые ветви березы.Дальше синеют поля.
А за болотом, где тучейСизый сгустился туман,Силой весенней, дремучейЛеса шумит океан.
ОСЕНЬ
Ночь тихая, и всё молчитВ аллее сумрачного сада,И только легкая прохладаВ темнеющих кустах сквозит.
Тоскует нищая душа,Опустошенная стихами,И меж опавшими кустамиСердца бумажные шуршат.
ОВЕС
Осколки радости и муки –В ресницах крупная роса.Безвольно брошенные рукиВ снопы прохладного овса.
Игрушечная и смешнаяЛюбовь – ребяческая шалость,Иль только сон, мечта, не знаю:Всё спуталось, перемешалось.
Темнеет поле. Лес в тумане.Немного глупых, детских слез.В смятенном сердце, как в кармане,Застрял чешуйчатый овес.
«Густые облака, как лужи крови…»
Густые облака, как лужи крови,Пролиты нынче в темных небесах,И сумрак неводом тумана ловитСнопы сырые мертвого овса.
Моя избушка крайняя в деревне.Мне кажется, я здесь живу давно,И мир неведомый, старинный, древнийКо мне вползает в ветхое окно.
Медвежья шкура на кровати жесткойИ закоптелый образ на стене,Здесь пахнет медом, яблоком и воском,Всё тихо, точно в сказке иль во сне.
К избушке подступает бор сосновый,Осенний воздух влажен и смолист.И весь я тут, крепка моя основаИз цельных бревен и простых молитв.
В ЛЕСУ
Так дико завывает осень,И, накрененные слегка,Стволы качающихся сосенГнетет нездешняя тоска.
И кажется, что в целом светеЕсть только потемневший лесДа резкий и свистящий ветерНа застывающей земле.
А промерзающее сердце,Позабывая жизни плен,Мятется в ошалелом ветреНа умирающей земле.
НА ЛЕСНОМ КОРДОНЕ
Эти лесные громады,Эти глухие края —Здесь заплуталась когда-тоРобкая юность моя.
Корни раскинули жадноМохом поросшие пни.Здесь и темно, и прохладноВ самые жаркие дни.
Здесь глухариные зори.Клочья тумана седы.Здесь на сыром косогореСтынут медвежьи следы.
Здесь над болотной трясиной,Листьями окружена,Сквозь поредевший осинникБледная смотрит луна.
Много заросших дорожек…И обращен на закатПодслеповатых окошекОстановившийся взгляд.
В хижине тихо и бедно.Мир постаревший, родной.Время совсем незаметноГде-то летит стороной.
Может быть, не было вовсеУлиц, трамваев, огней…Были медведи и лоси,Были тока глухарей.
Годы трудов и стараний.Счастья багаж невелик:Ворох любимых писаний,Горы прочитанных книг.
Запах полыни и сенаСтрастно вдыхаю опять.Знаю, вернусь непременноВ эти края умирать.
ПРИВАЛ
