Жак Эрс - Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520

В то же время Рим — это не город одного-единственного двора. В большей степени, чем в столицах светских королевств и княжеств, в этом городе еще во времена авиньонских пап возникли и укрепили свои позиции другие социально-политические группы, клиентеллы и даже правительственные органы, приближенные и исполнители, влиятельные люди и их подручные, объединившиеся вокруг князей Церкви. Эти кардинальские дворы придают городу значительную долю его блеска, а в социальном плане — определенную самобытность.

В большинстве своем кардиналы сохраняют некоторую независимость. Тесно примыкая к какой-либо династии и подчиняясь ее главе, они являются принцами не по происхождению, но по своему значению, своим функциям, высокой ответственности и полномочиям. Свои обязанности в отличие от других членов курии, зависящих от многих случайностей и превратностей судьбы, они сохраняют за собой всю жизнь и при случае всегда могут надеяться на то, что им удастся сыграть решающую роль в управлении Церковью. И если одни в силу своего христианского смирения или следуя желанию жить согласно строгим принципам морали отходят на второй план и выполняют свои обязанности без лишней шумихи, то другие, напротив, постоянно находятся на виду, все время играют первые роли, живут в прекрасных дворцах, окруженные многочисленной пышной свитой.

Поначалу сан кардинала присуждался только тем, кто пользовался некоторыми бенефициями, занимал определенные должности. Таких было немного: двадцать пять священников, служащих в городских церквях, семь дьяконов из церковных районов Рима и семь епископов пригородных диоцезов (например, Остии, Альбано, Фраскати, Тускула). Образуя Священную коллегию, они помогали папе в различных делах, в частности судебных, и главное — только они участвовали в его избрании на заседании конклава. Но, будучи столь важными избирателями и главными советниками, они постепенно забыли о своих духовных обязанностях в Риме и его окрестностях. Ни священники, ни тем более епископы и кардиналы, чьи кандидатуры выдвигает папа, не были просто высшими сановниками. Несмотря на торжественные обещания, их число никогда не было строго ограничено, но, конечно, зависело от доброй воли папы римского, от его желания вводить высокие должности, от стремления понравиться королям и князьям, а также от намерения иметь при себе представителей различных наций.{20}

Возвращение в 1420 году в Рим связано с важными изменениями: с момента избрания Мартина V большинство в Священной коллегии неизменно принадлежит итальянцам. К тому же почти все они проживают непосредственно в Риме. Евгений IV лично требует от многих кардиналов, чтобы они покинули свои дома в округе и поселились в городе, рядом с Ватиканским дворцом или, по крайней мере, в Trastevere. Держатели приходов охотно поселяются возле своих церквей, размещают там небольшое квартальное правительство со своими службами и зачастую с многочисленной клиентеллой. По сравнению с другими городскими постройками их дворцы заметно выделяются, свидетельствуя об определенном сане и полномочиях их владельцев. Чаще всего и в большинстве своем это люди выдающиеся, эрудированные, интересующиеся литературой и искусством. Некоторые приезжают из-за Альп. Они дают приют и оказывают поддержку своим землякам, которых приглашают к себе, епископам и аббатам, клирикам или мирянам, подателям прошений, а иногда и послам своего правителя. Среди итальянцев наиболее известными являются не римляне, а уроженцы других провинций; среди кардиналов всегда есть, по крайней мере, один венецианец, один флорентиец или тосканец, один генуэзец. Что касается Венеции, выходцам из которой регулярно передается приход Сан-Марко, то обычно говорят о «венецианском дворце», этом небольшом анклаве в городе пап и римлян.

Кардиналы, их приближенные и посетители, эти небольшие церковные колонии, прекрасно дополняют и подчеркивают образ римского двора: космополитического, многоликого, нестабильного, отданного на откуп превратностям судьбы, все более разрастающегося и становящегося все более открытым влиянию других европейских государств. Римский двор прекрасно владеет искусством управления и приспособлен к управлению государством. Однако по своему национальному составу он вовсе не является «национальным», он не ограничен узкими рамками. В его состав входят люди самого разного национального, социального, культурного происхождения, имеющие самые различные политические пристрастия.

Глава II

В ПОИСКАХ ДИНАСТИИ

Папа никогда не был настоящим хозяином Рима. Им также не был ни единодушно избранный князь, ни «тиран», деспот, способный держать в повиновении все фракции, контролирующие, по крайней мере, часть города. Папа тем более не способен провоцировать или успокаивать сильные народные волнения, бунты или ужас, охватывающие целые кварталы, когда обезумевшие люди бросаются по первому зову на штурм дворцов. Здесь, как и во всех городах Италии, умение войти в политическую игру и подчинить ее себе всегда считалось большим искусством. Правда, овладеть им какому-нибудь иностранцу, а тем более иноземцу, кандидатура которого оказалась навязанной в результате выборов и у которого нет достаточно прочного династического будущего, сродни немыслимой затее, вызову.

Хотя все, как участвующие в политическом процессе, так и наблюдающие за ним, едины в своих сетованиях, никого не удивляет подобная ситуация, взрывоопасная, немыслимо шаткая, и никто не видит, каким образом можно упрочить папскую власть. И все знают, что укрепление этой власти или, по крайней мере, обретение некоего подобия стабильности приводит к тому, что находящиеся зачастую на пределе своих сил римские папы вынуждены проводить стратегию, основанную на создании хитроумной и густой сети альянсов, внедрении (поистине хирургическая операция!) надежных, абсолютно верных их взглядам сторонников, а в лучшем случае — создании новых династий.

Некогда «римские» папы, те, кто принадлежал к одному из знатных семейств города, опирались на свой клан, уверенные в том, что найдут в его лице защиту от членов враждебных партий, завистливых врагов, также устремившихся на завоевание власти. До Авиньона, и еще во время схизмы, жизнь пап и Рима постоянно зависела от исхода борьбы между старыми влиятельными кланами за посты и должности, за поддержание и распространение их влияния. Церковь, разумеется, была одной из искомых сфер такого влияния. Эта воинственная знать, претендовавшая на чрезвычайную древность происхождения, на ходу придумывающая детали своего генеалогического древа или легенды о небывалой отваге, владела обширными земельными угодьями, расположенными в центре города, и свободно контролировала целые секторы и даже rioni. В ее владении также находилось огромное количество фьефов, укрепленных замков в римской округе и близлежащих провинциях. Таким образом, они окружали Рим поясом военных укреплений и при желании могли блокировать снабжение города. Во главе кланов (прежде всего, Колонна и Орсини) стояли люди, жившие как короли, настоящие правители государства, которые устраивали для своих детей брачные союзы с княжескими фамилиями. Вся Италия вынуждена была считаться с ними.

Борьбу между мятежными группировками анализировать очень трудно. Будучи запутанной, зачастую необъяснимой, она не поддается никакой логике и совершенно не вписывается ни в одну схему. Конечно, большое значение имеют традиции, права наследования, из-за которых часто вспыхивают ссоры, приводящие к нескончаемым и необъяснимым вендеттам, а также личные амбиции, несовместимость характеров. Гражданские войны (а речь идет именно о них) постоянно сталкивают Колонна и Орсини, но положение все время меняется — заключаются и расторгаются союзы с другими влиятельными семьями. Многочисленное семейство Колонна (несколько сот человек) часто распадается на две враждующие половины, и это происходит за спиной глав рода, которые оставляют за собой право решать некоторые неясные вопросы, не собираясь выносить их на суд. В этом случае любой чужеземец, в первую очередь папа, может разделять и властвовать.

Таким образом, одним из непременных условий, одной из первостепенных задач завоевания папой подлинной власти является в первую очередь борьба против могущества этих римских кланов, по крайней мере, смягчение существующих конфликтов и использование их в своих целях. Но, по правде говоря, папа в течение очень долгого времени ничего подобного не делал. За исключением нескольких благоприятных моментов, в лучшем случае нескольких счастливых лет мирного правления, весь город вплоть до катастрофы 1527 года — до разграбления немецкими ландскнехтами и испанцами — был охвачен междоусобными войнами, которые чаще всего носили открытый и кровавый характер. Даты и факты говорят сами за себя. Так, в 1434 году Евгений IV, осажденный семейством Колонна, был вынужден обратиться в бегство. А в 1527 году те же самые Колонна призывают иностранные войска, чтобы удержать город в своей власти.