Николай Николаев - Русская Африка
«Медицинская помощь для России» действовала так эффективно, что, по сведениям советского консульства, только с 1942 г. по июнь 1944 г. среди населения Южной Африки было собрано около 700 тысяч фунтов стерлингов. Из них 130 тысяч было переведено на имя советского посла в Лондоне Майского, а 20 тысяч — в фонд британской организации помощи СССР, возглавляемой женой Черчилля. Товаров отправили в СССР более чем на 426 тысяч фунтов стерлингов: продуктов — на 200 тысяч, медикаментов — на 129,5 тысячи, теплой одежды и одеял — на 80 тысяч, крови для переливания — на 13,3 тысячи, витаминов — на 3,5 тысячи. Кроме того, Советскому Союзу присылались такие подарки, как, например, изобретение южноафриканских ученых, основанное на применении рентгеновских лучей для удаления инородных тел из глаза. Специальные подарки шли Сталинграду — на помощь его детям.
«Друзья Советского Союза» развернули кампанию за признание Советского Союза. В первой национальной конференции общества «Друзья Советского Союза» в 1943 г. участвовали делегаты из Йоханнесбурга, Кейптауна, Дурбана, Претории, Боксбурга, Джермисто-на, Бенони, Кимберли, Спрингса, Потчефстрома и даже из Родезии. Наряду с журналом «Советская жизнь», который выходил с декабря 1941 г. (позднее под названием «Советская Россия»), и «Бюллетенем новостей», который стал выходить вслед за журналом, общество выпустило немало брошюр как самого общего характера, так и специальных информационных — об отдельных сторонах жизни в СССР. Выходили брошюры и на языке африкаанс, издавались даже художественные произведения русских авторов. Пик активности и влияния общества — 1943-й и 1944 годы. 10 июля 1943 г. руководители общества писали, что активное участие в нем принимают 16 профсоюзных организаций, объединяющих 75 тысяч человек.
Вскоре число профсоюзов стало еще больше. Обществу активно помогал один из членов правительства Колин Стайн, министр юстиции. В поддержку военных усилий Советского Союза выступили клубы левых в Йоханнесбурге и Кейптауне.
Просоветская позиция еженедельника «Гардиан» в немалой степени содействовала увеличению его тиража: с 12 тысяч — в 1940 г. до 33 тысяч в июне 1942 г. и до 42 400 — в 1943 г.
Вторая национальная конференция, состоявшаяся 6–9 июля 1944 г. в университете Витватерсранда, была подлинным триумфом общества. Одно лишь перечисление покровителей общества заняло в программе-приглашении две страницы убористого текста. Министры во главе с премьер-министром Смэтсом, сенаторы, члены парламента, мэры Йоханнесбурга, Претории, Дурбана и Питермарицбурга, генералы, ученые, церковные деятели, послы многих стран, аккредитованные в Южной Африке.
Конференция призвала правительство Южной Африки принять срочные меры для направления в Советский Союз дипломатических и консульских представителей.
* * *У многих из нас в памяти закрепилось: русский Харбин, русский Берлин, русский Париж… Во времена наших дедов эти слова отражали живую, бурлящую жизнь. В Харбине жили сто тысяч выходцев из России. В Берлине в начале 1920-х годов имелось больше русских издательств, чем немецких. Париж был немыслим без имени Дягилева и Шаляпина. Сейчас в Харбине русских нет. Русский Берлин кончился во времена Гитлера. Париж? Да, там еще есть скудные остатки того, что связано с понятием «русский Париж».
Конечно, в последние годы появилась новая эмиграция. В Харбине — нет, а в Париже и Берлине — заметная. Еще большая — в Америке. Но это уже другая тема.
Ну а в Африке? «Русская Африка» чем-то напоминает «Черную Колыму». Помните: Врангель увел когда-то русский флот из Крыма, и этот флот кончил свои дни в Северной Африке. Тысячи россиян жили в Марокко до середины пятидесятых. А остальная Африка? Та, что раньше называлась Черной? В Аддис-Абебе в 1929 году императрица Заудиту восхищалась конным парадом, который устроили русские офицеры и их жены, одевшись в костюмы XVIII века. В Конго-Заире жили семьи русских аристократов. В Монровии, что в Либерии, приближенные Распутина основали ресторан, назвав его именем своего патрона.
Но больше всего выходцев из России оказалось на юге, в самой далекой от России части Африки. И они не уехали отсюда, как из Харбина. Вот перепись населения Южно-Африканской Республики (тогда Южно-Африканский Союз) в 1921 году. Лиц, родившихся в Российской империи: 28 тысяч. Десятью годами раньше, в 1911 году, 25 тысяч. Только в Кейптауне и Капской колонии в 1875 году было 82 иммигранта из России, в 1891-м — больше тысячи, в 1904-м — уже больше двенадцати тысяч.
Крупная эмиграция началась с 1881-го, с воцарением Александра III. Уже в апреле — еврейский погром в Елисаветграде. А затем — во многих украинских губерниях: Херсонской, Киевской, Екатеринославской, Черниговской, Волынской, Полтавской, Подольской. Конечно, такое происходило не впервые. Во времена Богдана Хмельницкого случались куда более кровавые погромы. Да и в XVIII столетии тоже. Но тут, в конце XIX века, средства сообщения, знания о мире — все уже стало иным. Появились новые возможности. С 1880-х до Первой мировой войны, за три с половиной десятилетия, Российскую империю покинули три миллиона евреев. Главный поток шел в Америку, но заметный ручеек — и на юг Африки. Для Южной Африки ручеек был вполне заметным — около сорока тысяч человек. Способствовал он и началу экономических связей Российской империи с Южной Африкой.
Вот уже более столетия южноафриканское направление — одно из важных для российской эмиграции. В конце XIX — начале XX века сюда из России ехали в основном евреи, привлеченные новыми возможностями и экономическим подъемом, охватившими Капскую колонию и бурские республики после открытия богатейших золотых и алмазных месторождений. В результате большая часть южноафриканских евреев может похвастаться российскими предками!
В начале 1930-х годов иммигрантское законодательство Южно-Африканского Союза (ЮАС) было ужесточено. Бурный поток россиян, намеревавшихся поселиться в этой стране, превратился в ручеек. Через препоны, воздвигнутые южноафриканским законодательством, могли прорваться только самые отчаянные. Алмазный и золотой бум сошел на нет, и эмигрантов из России привлекали уже другие страны.
Так продолжалось вплоть до перестройки, когда советские граждане получили право более свободного выезда за границу. К тому времени правительство белого меньшинства Южно-Африканской Республики (ЮАР) уже начало осуществлять политику активного привлечения иммигрантов к делам своей страны, и немало наших бывших сограждан, даже в отсутствие дипломатических отношений между СССР и ЮАР, правдами и неправдами получали вид на жительство в этой стране.
Ныне количество наших соотечественников в Южной Африке исчисляется тысячами, но официальных данных на этот счет, к сожалению, нет.
А что же происходило в промежутке между двумя этими мощными волнами российской эмиграции в Южную Африку? Сведения о русских в Южной Африке вплоть до конца 1980-х годов довольно скудны. Русская диаспора в эти годы была малочисленной. До перестройки в СССР и связанной с ней крупной волны российской эмиграции общее число русских в Южной Африке вряд ли превышало несколько сотен. По приблизительным оценкам, перед Второй мировой войной в Йоханнесбурге, важнейшем городе ЮАС, проживало около 20 русских, к концу 1950-х годов их там было уже около 50. В дальнейшем число русских в ЮАР только сокращалось, несмотря на небольшой приток их из бывших африканских колоний. В 1973 г. в «Южно-Африканской энциклопедии» русская диаспора страны названа «вымирающей».
Там не издавались русские газеты и журналы, а эмигрантская пресса из Европы и США приходила с большим опозданием. Но все же ее ждали с большим нетерпением, читали от корки до корки. В Южную Африку доставлялась русская пресса, выходившая не только в Западной Европе и США, но и в Прибалтике (например, рижская газета «Сегодня»). Эмигранты ходили друг к другу в гости, обменивались экземплярами газет и журналов, читали статьи, а затем обсуждали их. Некоторые сами посылали корреспонденции в газеты русского зарубежья. Статьи с юга Африки можно было прочитать в «Новом русском слове», «Русской мысли», «Сегодня», «Православной Руси».
Русские эмигранты, оказавшись в Южной Африке, не хотели быть в изоляции и стремились всеми силами поддерживать связи с мировыми центрами русской диаспоры. После окончания Второй мировой войны роль и влияние русской общины Южной Африки возросли. В предыдущие десятилетия здесь знали лишь отдельных русских эмигрантов, достигших успеха и заслуживших уважение в новой для них стране.
Среди первых, кто достиг успеха на новой родине, был петербургский профессор геологии, специалист по металлам платиновой группы Павел Ковалев.
В 1930-м в Южной Африке поселился другой известный геолог и горный инженер — Павел Назаров, долгие годы проработавший в Сибири и Средней Азии. В 1918 году большевики приговорили Павла Степановича к расстрелу, но ему удалось бежать в Китай, затем в Индию. До переезда в Южную Африку он работал в Родезии и Анголе.
