Сергей Баландин - "Основы научного антисемитизма"
Мы учим применять зло (для врагов) на практике, и говорим об этом прямо, как готтентоты, но ни на минуту не сомневаемся, что любая из мер, какую бы ни предприняли слабые гои в свою защиту, будет однозначно расценено еврейством и его защитниками как зло, и со своей стороны они правы, ибо зло, как понятие, суть категория отношения, а не некая неопределенная субстанция, что видится этическим дуалистам, измерив которую, сразу можно определить, кого отнести к «сынам света, а кого к «сынам тьмы», кого к «золотому миллиарду», избранным, а кого к «империи зла», «rest». Что самое интересное, каждая из сторон противостояния считает злодеями другую сторону, но никогда не признает таковыми себя, тем самым обнаруживая полное непонимание тех отношений, в которых они находятся друг с другом, мы же не боимся признать самих себя злодеями по отношению к тем, кого мы считаем злодеями по отношению к нам. Но мы не намерены платить злом за добро (даже врагам), мы не хотим никого уничтожать, даже «злых» и «плохих», мы даже не собираемся их насильственно переделывать и перевоспитывать. Мы стоим на том, что «плохие» люди должны иметь те же права, что и «хорошие». Однако здесь надо понять и еще одну вещь: люди обычно называют добром или злом то, что на данный момент большинством признается как добро и зло, из чего следует, что всякий прогресс, всякая реформа, рождение нового будет встречать резкое сопротивление со стороны общепринятого, поэтому исходя из точки зрения общепринятого, всякая борьба нового со старым есть борьба зла с добром, а не наоборот. Все новое приходит в этот мир как зло, а не как добро – это надо хорошо осознать и усвоить. Никто бы никогда не побивал камнями пророков, если бы они в свое время почитались праведниками и не представляли собой никакой опасности для существующего порядка; христианских мучеников также никто бы не преследовал, если бы языческие или иудейские власти не считали их злодеями, да и Самого Иисуса, как известно, распяли как злодея: «Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете Человека Сего? Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе» (Ин. 18:29-30), как и было предсказано Исаией: «и к злодеям причтен был» (Ис. 53:12). Имеем ли мы моральное право гнушаться репутации «злодеев» после того, как ею пользовался наш Господь? Не сказано ли нам: «раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15:20)?
Ницше писал: ««Человек зол» – так говорили мне в утешение все мудрецы. Ах, если бы это и сегодня было ещё правдой! Ибо зло есть лучшая сила человека. «Человек должен становиться всё лучше и злее» – так учу я. Самое злое нужно для блага сверхчеловека» (Так говорил Заратустра). Что отсюда следует: если гои говорят, что суть еврейства – зло, то им бы следовало быть лучше, стало быть, еще злее! Тот, кто не может совершить какого-либо существенного зла, тот вообще мало чего стоит, у него нет и никогда не будет власти над людьми. Достоинство всякого человека определяется отнюдь не добром, а злом. Солженицын в «Архипелаге» так выразил суть лагерной философии: «чем больше делаешь людям гадости, тем больше тебя будут уважать». Вы думаете, в «цивилизованном мире» обстоят дела иначе? А зачем же тогда, скажите мне, «цивилизованный мир» имеет полицию, армию, тюрьмы? Зачем на все более-менее хорошее и нужное людям наложил копирайт? Зачем жизненно необходимые человеку средства существования запирают в толстые банковские сейфы с секретными замками? – Только для того, чтобы недоступностью этих благ принудить человека к подчинению.
Мы сказали, что собираемся учить злу, Ницше говорил, что «молится на зло», однако ни мы, ни Ницше не являемся ни садистами, ни мазохистами, ни мизантропами, мы всего лишь диалектики, что и собираемся растолковать непонимающим нас метафизикам. Как мы выше уже говорили, зло не имеет самостоятельной сущности. Зло всегда выступает как отрицание, как ничто Добра. Таким образом, копирайт – это зло, ибо он отрицает право человека свободно пользоваться лицензированным продуктом (добром), частная собственность – зло, ибо, присваивая блага одним, она отрицает, отчуждает их от других. По сути дела, проблема с понятиями «добра» и «зла» в чем-то подобна проблеме понимания «бытия» и «ничто», о чем мы писали выше, так же как «бытие», «существование», «причина», «следствие» и т.п., «добро» и «зло» не являются определенными свойствами, атрибутами предмета, а потому сии понятия могут рассматриваться только в категории отношения. Вне относительности друг с другом такие понятия, как «больше – меньше», «раньше – позже», «есть – нет», «лучше – хуже» не имеют вообще никакого смысла, как Гегель в свое время доказал, что без определенности, без взаимного сопоставления бытие и ничто суть одно и то же: «Бытие есть чистая неопределенность и пустота. – В нем нечего созерцать, если здесь может идти речь о созерцании, иначе говоря, оно есть только само это чистое, пустое созерцание. В нем также нет ничего такого, что можно было бы мыслить, иначе говоря, оно равным образом лишь это пустое мышление. Бытие, неопределенное непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто» (Наука логики). Там же Гегель пишет: «Пусть те, кто настаивает на различии между бытием и ничто, возьмут на себя труд указать, в чем оно состоит (besteht). Если бы бытие и ничто различала какая-нибудь определенность, то они, как мы уже говорили, были бы определенным бытием и определенным ничто, а не чистым бытием и чистым ничто, каковы они еще здесь. Поэтому различие между ними совершенно пусто, каждое из них в равной мере есть неопределенное». Аналогичный вопрос и мы зададим своим оппонентам: «Пусть те, кто настаивает на различии между Добром и Злом, возьмут на себя труд указать, в чем оно состоит». Известно, что один готтентот однажды разъяснил сие различие одному христианскому миссионеру достаточно просто: «Зло – это когда враждебное нам племя уведет наш скот и наших жен, добро – это когда мы все это уведем у наших врагов» – что мы здесь видим? – Категорию отношения. Та же категория отношения просматривается и у Протагора: «Человек есть мера всех вещей», и у евреев: «тов лейегудим». Мы же, как уже было сказано, отрицаем объективность Добра и Зла как субстанций и атрибутов. Поэтому, когда мы говорим, что нам нужно Зло, тем самым мы подразумеваем, что должны уметь оказывать влияние на своих противников путем ограничения их в обладании определенными благами, иными словами, зло нам нужно и как сдерживающий фактор, гарант мира. Умные люди никогда зло не применяют просто так из любви к искусству, но держат в запасе, как козырную карту для крайнего случая, чтобы иметь возможность наказать своего неприятеля. Так ядерные государства держат атомные бомбы не для того, чтобы кого-то ими бомбить, а для сохранения паритета, чтобы можно было разговаривать со своими врагами на равных. Что же хотят сделать с нами «праведники», лишая всякой возможности совершения зла? Просто-напросто разоружить и обессилить. Хорошо учить подставлять другую щеку и воздавать добром за зло, ибо уже само это учение априори подразумевает, что у тебя есть в запасе и другая опция – воздать злом за зло. Тем же, кто не хочет признать относительность Добра и Зла, приходится переводить сии понятия в другую категорию, в частности, в категорию некой субстанции: «мистические силы Добра и силы Зла». К той же категории и относится известное рейгановское выражение: «империя Зла», сказанное в отношении СССР, да и весь современный политический дискурс гойской пропаганды, выделяющий т.н. «ось зла», имеющий свои духовные корни в кальвинизме, манихействе, гностицизме, если не в Кумранских ессеях, деливших все человечество на «сынов Света» и «сынов Тьмы» (см. Устав Кумранской секты). Процитируем отрывок из статьи Эдуардо Галеано «Театр Добра и Зла»: «В борьбе Добра и Зла жертвами всегда являются люди. В Нью Йорке и Вашингтоне террористы убили граждан 50-ти стран во имя победы Добра над Злом. И во имя победы Добра над Злом президент Буш пообещал отмщение: "Мы искореним Зло на Земле!", объявил он. Искоренить Зло? Чем же станет Добро без Зла? Ведь не только религиозным фанатикам нужно Зло для оправдания своего безумия. Ведь индустрия вооружений и гигантская военная машина США тоже нуждаются во врагах, чтобы оправдать свое существование. Добро и Зло, Зло и Добро: актеры меняют маски, герои становятся преступниками, преступники героями, в соответствии с требованиями авторов драмы».
Но у зла есть не только отрицательная функция (не-Добро), но и положительная, как отрицание отрицания (не-Добро не-Добра есть Добро). Зло революционно (именно в таком качестве выступает Сатана в романе Анатоля Франса «Восстание ангелов»), Добро реакционно. В определенные исторические моменты функцию разрушителей квази-Добра играли евреи, за что гойская часть человечества должна быть благодарна этой нации, что не давала им загнить в стагнации. Но если гои не хотят быть разрушенными окончательно, функцию разрушителей, они должны брать на себя. У Ильи Эренбурга я нашел интересный тест на еврейство. В романе Необычайные похождения Хулио Хуренито главный герой, мексиканец Хуренито задал вопрос членам своей интернациональной компании: «...если бы вам предложили из всего человеческого языка оставить одно слово, а именно «да» или «нет», остальное упразднив, – какое бы вы предпочли?». И только один Эренбург, единственный еврей из них, сказал «нет». Я тоже проверил несколько своих знакомых евреев, и действительно многие говорят «нет», но они, видимо, чувствуют подвох вопроса и отвечают неискренне. Ведь по сути дела вопрос Хуренито ставил дилемму между выбором Добра и Зла: «да» – это позитив, стало быть, Добро, «нет» – негатив, т.е. Зло. Чему отдать предпочтение, что важнее? Сказать «нет» – это сказать нет существующему положению, «нет» – это неприятие настоящего порядка вещей, отрицание принятых моральных устоев. Эренбург, должно быть, несколько идеализировал евреев, ибо настоящее «нет» это и нет еврейству, и всему, что тебя окружает и даже самому себе. Сей тест выявляет скорее нигилистов, ницшеанцев, мизантропов, нежели евреев. Впрочем, процент нигилистов среди евреев в начале XX века был значительно выше, нежели в начале XXI, да к тому же сами евреи своих нигилистов давно заклеймили как отщепенцев. Хотя, как знать. Примерно то же отношение к «Да» и «Нет» я нашел у другого еврея, нашего современника, Михаила Хейфеца, в романе «Путешествие из Дубровлага в Ермак» он пишет: «Греки когда-то определили самый могущественный народ своего мира, персов, как "людей, которые не умеют говорить "нет"... Сейчас здесь, в Ермаке, я кругом вижу людей, которые "не умеют говорить "нет" – ни начальству, ни подлецу, ни – что главное – самим себе, своей внутренней пошлости и распущенности, что присуща человеку».
