Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы
Что касается описания помещений дома, многие мемуаристы упоминают бильярдную комнату, которая, хотя и почиталась некоторыми роскошью, все же имелась. Дело в том, что игра на бильярде была столь же популярна, как и карточная, а отсутствие постоянной тренировки могло привести к катастрофическому проигрышу. Впрочем, бильярд мог помещаться в одной из гостиных или в библиотеке.
Представляется необходимым обратить внимание читателя на любопытную деталь: никто из мемуаристов не упоминает об иконах. В парадных комнатах у аристократии их не держали: это было бы моветоном, дурным вкусом. Портреты предков, картины, гравюры, акварели, получившие распространение гипсовые барельефы Ф. Толстого на темы Отечественной войны 1812 г., даже не слишком умелые рисунки хозяйских дочерей и их гостей (умение рисовать входило в набор светских добродетелей, и детей, разумеется, при наличии возможностей, учили рисованию) мы можем увидеть в большом количестве на картинах и акварелях, написанных в появившемся в 30-х гг. интерьерном жанре, но иконы изгонялись в личные комнаты: в кабинет хозяина, в спальню хозяйки; в старинных покоях могли быть даже небольшие образные, с множеством родовых икон. Но и в приватных комнатах нередко дело ограничивалось одной-двумя иконами, в основном семейными, а то и своеобразной имитацией икон. Так, в 30-х гг. широко распространилась большая трехчастная гравюра с «Сикстинской мадонны» Рафаэля; ее можно увидеть и в Ясной Поляне у Л. Н. Толстого, и на картине П. Федотова «Завтрак аристократа». А. Фет вспоминал масляную копию Мадонны Рафаэля, сидящей в кресле с Младенцем на руке, Иоанном Крестителем по одну сторону от нее и св. Иосифом по другую. «Мать растолковала мне, что это произведение величайшего живописца Рафаэля и научила меня молиться на этот образ» (109; 43).
Равным образом украшениями богатых парадных интерьеров была скульптура, как мраморные подлинники и хорошие копии у богатейших владельцев, так и бронзовая и фарфоровая миниатюра; ближе к концу ХIХ в. в интерьерах появилось и художественное чугунное каслинское литье, начавшее быстро заменять очень дорогую и пришедшую в упадок бронзу. А в домах средней руки во второй четверти ХIХ в. появилась заменявшая дорогой севрский, саксонский или, на худой конец, гарднеровский фарфор гипсовая скульптура, белая, под фарфор, тонированная, под бронзу, или раскрашенная. В эту эпоху бидермайера прежние античные, пасторальные и любовные, с сильным оттенком эротики группы фигурок, пастухи и пастушки стали заменяться «патриотическими» (в жизнь вступала «официальная народность») фигурками «русских типов», а в гипсе стали изображаться и национальные типы Российской Империи. В библиотеках довольно характерным украшением были гипсовые бюсты мыслителей и поэтов, начиная от Аристотеля, Платона или Овидия.
Фотография начала ХХ в. Кабинет А. А. Аракчеева в усадьбе Грузино
Мелкая скульптурная пластика была составной частью интерьеров и личных покоев. Здесь в 40-х гг. стали появляться первые даггеротипы, затем дополнившиеся великим множеством фотографий членов семьи, родственников, знакомых. Бытовал даже особый размер фотографий, наклеивавшихся на паспарту, так и называвшийся – кабинетный. Даггеротипы и фотографии развешивались по стенам и рядами стояли на специальных полочках письменных столов.
Парадные интерьеры у богатейших и культурных хозяев обтягивались штофом и другими обивочными тканями в тон с обивкой мебели, потолки расписывались, в простенках ставились огромные зеркала с подзеркальниками, на которых расставлялись безделушки. Отопительные печи выходили в комнаты кафельными зеркалами, а топки находились во вспомогательных помещениях, чтобы истопник не мешал господам и не пачкал в комнатах. В 40-х гг. в употребление стали входить бумажные обои, которые нередко расписывались вручную акварелью, либо типографский орнамент дополнялся росписью. Помимо скульптуры и ювелирно исполненных бронзовых золоченых канделябров, жирандолей, бра, елизаветинских, екатерининских, павловских, александровских, николаевских люстр, парадные интерьеры украшались каминными часами в бронзовых или золоченых деревянных футлярах, нередко стоявших на специальных тумбах под стеклянными колпаками. На высоких окнах с медными золочеными приборами висели пышные ламбрекены. Наборные паркеты иногда соответствовали своим орнаментом росписи потолков. Роспись могла быть и гризайль, зрительно повышавшая потолки, и мелкая полихромная «помпеянская». Е. П. Янькова вспоминала: «Батюшка отделал свой дом по-тогдашнему очень хорошо: в одной гостиной мебель была белая с золотом, обита голубым штофом, а в другой – вся золоченая, обита шпалерным пестрым ковром, на манер гобеленовых изделий, цветы букетами и птицы – это было очень хорошо. Везде были люстры с хрусталями и столы с мраморными накладками» (9; 73). Ну, недаром же у батюшки было своих 4 тыс. душ, да у матушки 1 тыс. душ приданных: было кому оплачивать все это.
Попробуем проникнуть теперь в личные, семейные покои.
Осматривая особняки конца ХVIII – первой половины ХIХ в., мы можем заметить любопытную особенность. По переднему фасаду идут высокие окна, в небольшом количестве переходящие на боковые фасады. Но затем на том же уровне они сменяются окнами пониже, над которыми расположены совсем маленькие окна под самым карнизом, а иногда даже врезанные в карниз. Эти два яруса окон переходят и на дворовый фасад.
Тарханы. Кабинет. Письменный стол
Высокие окна освещают парадные комнаты. Окна пониже, но в главном этаже (в бельэтаже) принадлежат личным апартаментам хозяина и хозяйки дома. Маленькие окошки под карнизом освещают тесные, с низенькими потолками антресольные комнаты – вспомогательный полуэтаж. Его мог заменять вспомогательный полуэтаж иного типа – мезонин, жилая надстройка над домом. Функциональное назначение и антресольных комнат, и мезонина одно и то же.
В личных, а нередко и в парадных комнатах, особенно в старинных особняках, могла находиться парадная спальня, в которой, разумеется, никто не спал. Такая спальня могла использоваться даже как гостиная: в одной части располагалась роскошная кровать под балдахином, в другой размещались в креслах гости. Но в ХIХ в. парадные спальни повывелись. Зато непременной принадлежностью большого дома была малая столовая, для семейных обедов, за которыми, однако, всегда присутствовало несколько близких знакомых и друзей, так что за стол все равно садилось человек 12–15.
Здесь же, в личных покоях, был кабинет хозяина, служивший не столько для занятий (помещики далеко не все предавались умственным занятиям), сколько в качестве приемной для близких друзей-мужчин и спальни самого хозяина. В кабинете непременными принадлежностями был большой письменный стол с огромным бронзовым письменным прибором и светильником. Письменные приборы того времени, кроме чернильницы и подставочки для пера, включали песочницу – жестяную коробочку вроде солонки, со специальным песком для промакивания чернил, перочинный ножик, большой серебряный, бронзовый, стальной, костяной или деревянный нож для разрезания книг (они продавались необрезанными), палочку сургуча для печатей и печатку, которой оттискивались печати на конвертах. Нередко такие приборы украшались скульптурными миниатюрами. Во второй половине ХIХ в. широко стали пользоваться стальными перьями с деревянными ручками-вставочками. Рабочий осветительный прибор представлял собой высокую штангу с симметрично расположенными двумя свечами и скользящим по штанге прозрачным бумажным, иногда орнаментальным экраном, чтобы огонь свечей не слепил глаза; у более сложных подсвечников за свечами помещался и скользящий рефлектор, перемещавшийся, как и экран, по мере сгорания свечей. Появившиеся масляные лампы, особенно кенкеты и карсельные лампы с регулируемой подачей масла и стеклянными колпаками, стали занимать место тусклых свечей, а во второй половине ХIХ в. в употребление начали входить и керосиновые лампы. Кроме того, в кабинете должен был стоять затянутый зеленой тафтой за легкой золоченой решеткой книжный шкаф, далеко не всегда, однако, содержавший книги, а также предмет мебели, сегодня неизвестный – стойка для курительных трубок. Наконец, в кабинете хозяина был непременный большой кожаный диван, на котором камердинер вечером стелил постель господина. В ту пору не принято было супругам спать в одной комнате, и тем более в одной постели, а для исполнения супружеских обязанностей мужчина, переодевшись в халат, проходил в будуар к жене, возвращаясь затем к себе (например, А. Фет отмечает мимоходом: «отец большею частию спал на кушетке в своем рабочем кабинете…» (109; 42). Над диваном довольно обычным был большой азиатский ковер с развешанным на нем оружием, чаще всего кавказским. Ведь Россия вела нескончаемую Кавказскую войну и оттуда внутрь страны поступали трофеи – ковры и оружие.
