Картина мира в мифах древнего Китая - Валерий Петрович Даниленко
В 1373 г. вышла в свет «Генеология богов» Джованни Боккаччо. Автор «Декамерона», как в своё время и Теофраст, изобразил Прометея как человека, одержимого жаждой знаний. На Кавказ он, по версии Д. Боккаччо, попал вовсе не потому, что туда его отправил Зевс, а по собственной воле. В кавказском уединении он искал истину. Эту истину он и принёс в дальнейшем диким людям. Отрыв от божественного образа Прометея у Д. Боккаччо доведён, по существу, до предела, поскольку его Прометей – обыкновенный человек. Тем самым Д. Боккаччо способствовал избавлению Прометея от его конкуренции с главными героями Священного Писания. Впрочем, и без Д. Боккаччо эта конкуренция была очень слабой, поскольку в XIV в. христианский тоталитаризм в Европе достиг своего апогея.
Новое время
Эпоха Возрождения не прибавила Прометею шансов для восстановления его былого божественного статуса. По страницам литературы Нового времени он продолжает шествовать не столько в божественном облике, сколько в человеческом. Особого внимания заслуживают П. Кальдерон (XVII в.) и Вольтер (XVIII в.).
Знаменитый испанский драматург Педро Кальдерон прославился множеством своих пьес («Жизнь есть сон», «Великий театр мира», «В тихом омуте…» и др. В 1679 г. он написал драму «Статуя Прометея». Её автор, в отличие от Горация и Проперция, изображает Прометея как положительного героя. Несмотря на то, что Прометей у Кальдерона сохраняет связь с мифическим прообразом, его Прометей существенно отличается от канонического. Он предстаёт перед нами в образе скульптора. Более того, испанский драматург позволил себе внести существенные изменения в сам сюжет мифа о Прометее.
Из пьесы Кальдерона мы узнаём, что Прометей – вовсе не борец с Зевсом, а слуга Минервы – богини Мудрости, которая из-за страстной любви к нему вознесла его на небо и по совету которой он похитил огонь с колесницы Аполлона. С помощью этого огня он одушевляет на земле созданные им человеческие статуи. Среди этих статуй оказалась и Пандора. Прометей переживает мучительные страдания от того, что создал прекрасное чудовище, из ящика которого на людей исходят несчастья. К самой же Пандоре Прометей, как ни странно, испытывает самые нежные чувства. Оказавшись в темнице, он просит Аполлона о милосердии к Пандоре и к созданным им людям. В конечном счёте драма П.Кальдерона «Статуя Прометея» заканчивается счастливо: Аполлон устанавливает на земле всеобщий мир, символом которого становится женитьба Прометея на Пандоре.
Ещё дальше, чем П.Кальдерон, по пути демифологизации образа Прометея ушёл знаменитый французский философ и писатель Вольтер. В своей опере «Пандора» (1748) он изображает Прометея в образе героя, страстно влюблённого в своё создание – Пандору. Сюжет в опере построен на соперничестве Прометея с Юпитером из-за любви к прекрасной Пандоре, а огонь, похищенный Прометеем с Олимпа, истолковывается в ней как символ всепожирающей любовной страсти. Борьба между Прометеем и Юпитером за Пандору первоначально оборачивается не в пользу Прометея, поскольку верховный бог переносит Пандору с земли на Олимп. Но в конечном счёте Прометей одерживает верх над Юпитером и соединяется на земле с Пандорой.
Разгневанный Юпитер отомстил Прометею ящиком, который он подарил Пандоре и который она от нечего делать время от времени открывает, чтобы выпустить из него очередную порцию несчастий.
Как видим, Вольтер не оставил по существу на образе мифического Прометея камня на камне. У А. Ф. Лосева читаем: «Таким образом, у Вольтера Прометей теряет всю свою всемирно-историческую значимость, всю свою борьбу с тиранией, все свои ужасные и несправедливые страдания и всё свое цивилизаторское значение. Осталась только одна любовная страсть к Пандоре, которая после разных перипетий получает своё окончательное право на существование. Больше, чем это сделал Вольтер, нельзя было снизить образ страдальца за разум и за всё человечества. Можно сказать, что Прометей здесь вообще теряет всю свою тысячелетнюю символику и превращается в преданного своей возлюбленной кавалера, достигающего после всяких успехов и неуспехов любовной цели» (указ, соч. А. Ф. Лосева. С. 258).
Конец XVIII в. характеризуется в интерпретации образа Прометея противостоянием двух братьев Шлегелей – Августа и Фридриха. Первый расценивал его под знаком плюс, а другой – под знаком минус.
В своей поэме «Прометей» (1797) А. Шлегель представил возвышенный образ Прометея. В этой поэме он изображает Прометея творцом не первых, но «новых» людей. Тех людей, которые были созданы не им, он застал в жалком состоянии. Они стали жертвой мировой бойни между титанами и Зевсом. Вот почему он решил создать людей заново. Он сотворил их из чистой глины, а небесный огонь ему понадобился для того, чтобы вложить в них искру божию – светлый разум и доброе сердце.
В пику своему брату Ф. Шлегель в своей «Люцинде» (1799) изображает Прометея в непривлекательном виде. С его точки зрения, подлинная человечность придёт к людям только тогда, когда они будут свободны от тягостной необходимости трудиться. Ежедневная забота о существовании делает людей суетными и мелкими. Но именно на такую жизнь их обрёк Прометей. У Ф. Шлегеля читаем: «Совсем не таков этот Прометей, изобретатель воспитания и просвещения. Ему вы обязаны тем, что никогда не можете быть спокойными и пребываете в постоянной суете; отсюда проистекает то, что вы даже тогда, когда вам, собственно, нечего делать, бессмысленным образом должны стремиться к выработке характера или пытаетесь наблюдать и обосновывать характер кого-нибудь другого. Такое начинание просто гнусно. Но в силу того, что Прометей совратил людей на трудовой путь, он теперь сам должен работать, хочет он того или нет. Ему ещё вдоволь хватит этой скуки, и никогда он не освободится от своих цепей» (Шлегель Ф. Люцинда. Т. 1.М.-Л., 1935. С. 33).
Девятнадцатый век
Былое величие Прометею в начале этого века вернул Иоганн Гердер. Его трактовка образа Прометея отличается небывалой глубиной. С его точки зрения, Прометей был прикован к скале за то, что он принёс людям человечность.
Слово «человечность» мы привыкли употреблять в нравственном смысле, имея в виду милосердие, соучастие и т. п. качества добрых людей. У И. Гердера это слово употребляется в более широком смысле: оно объединяет все те качества, которые делают человека человеком. Человечность в этом смысле есть отличие человека от животного. И.Гердер здесь вплотную приблизился к эволюционно-культурному истолкованию образа Прометея. Это истолкование и до сих пор остаётся самым точным и самым адекватным античному образу Прометея (см.: Даниленко В. П.,
