Амир Хисамутдинов - Русская Япония

Я рассказал моим молодым спутникам интересную историю.

— Вы говорили, что перед Нагасаки побывали в Мацуяме. Так вот там, в лагере военнопленных, находился мичман Ф. Ф. Рейнгард. После Морского корпуса он сразу же очутился в Порт-Артуре, где служил на канонерской лодке «Отважный», затем командовал ротой Квантунского экипажа. В начале октября 1904 г. его ранили на одном из фортов. Потом плен. Японцы содержали военнопленных без особых строгостей: они могли гулять недалеко от лагеря. Однажды в онсене 21-летний юноша познакомился с 16-летней Оханой, дочерью военного врача, погибшего в японо-китайскую войну. Они полюбили друг друга. Это чувство не значилось в льготах для военнопленных. Вскоре полицейские власти арестовали влюбленных, и некоторое время они провели в тюрьме. К счастью для них, режим для русских военнопленных вскоре облегчился, а в октябре 1905 г. ратифицировали Портсмутский договор. С. Накамура писал, что Рейнгарт с Оханой хотели поехать в Россию, а затем вернуться в Японию. Однако мать девушки была против брака дочери с Рейнгартом и ее поездки в Россию. 14 ноября русский офицер был вынужден проститься с Оханой, но после недолгого пребывания во Владивостоке он вернулся в Японию на грузовом судне и посетил Охану. На этот раз мать была готова согласиться на этот брак, но при условии выплаты ей Рейнгартом двадцати тысяч иен. Офицеру было неприятно «покупать» жену», к тому же у него не было таких денег, но чувство любви к Охане не покидало его. В феврале 1906 г., взяв отпуск, Рейнгарт вновь направился в Японию, и на этот раз ему удалось уговорить мать девушки. Они поженились в Кобе. Однако, повинуясь военному приказу, Рейнгарту пришлось срочно отправиться из Нагасаки в Кронштадт, вынужденно расставшись с Оханой.

— Вероятно, где-то здесь они и расстались, — сказал я, показав рукой на Инасу.

— А что случилось с ними потом? — поинтересовался Гриша.

Увы, сведений пока найдено немного. Известно, что Ф. Ф. Рейнгарт окончил Николаевские морскую и артиллерийскую академии. В Первую мировую войну он сражался на Балтике, стал капитаном 1-го ранга. После окончания Гражданской войны вступил добровольцем в Литовскую армию, преподавал в высшей военной школе, участвовал в ветеранских союзах. После прихода Советской армии в Прибалтику Рейнгарда арестовали, и он целый год провел в тюрьме. Говорят, каким-то чудом он смог освободиться и уехал в Северную Германию, где преподавал в Балтийском мореходном училище. Офицер скончался внезапно в начале 1948 г.

— А в японской литературе описан другой случай, — сказала Морико. — Одним из героев Русско-японской войны был офицер Хиросэ Такэо, который очень увлекся изучением русского языка. С этой целью он отправился в 1887 г. в Россию, где встретился с 16-летней Ариадной Ковалевской. Они полюбили друг в друга, но, к сожалению, воинский долг призвал его вернуться на родину…

Гриша прервал спутницу:

— Я тоже читал книгу Симоды «Хиросэ Такэо в России» и могу дополнить. Твой любимый герой изучал язык, чтобы заниматься разведкой. Этот офицер немало попутешествовал в стратегических районах. Помимо Ариадны, кстати, дочери контр-адмирала, у него в России были и другие знакомые женщины. Если бы Хиросэ действительно так любил ее, он мог бы забрать ее с собой!

Морико замахала рукой на своего спутника:

— Я знаю, что он тебе не понравился из-за того, что воинский долг ставил выше любви.

Она добавила, обращаясь ко мне:

— Мы по этому поводу впервые поссорились. Правда, это было всего один раз.

Понимая, что пора ввязаться в спор, сказал:

— Перед поездкой в Японию я перечитал много книг, в том числе томик, посвященный сражению в Порт-Артуре. В нем-то и узнал о подвиге Ф. Ф. Рейнгарта. В книге были сведения и об этом японском офицере. Хиросэ был японским морским атташе в Петербурге с 1897 г. по 1901 г. В Русско-японскую войну он командовал флотилией японских брандеров. Капитан Хиросе считается японским народным героем за необыкновенную храбрость, энергию и самопожертвование. Он погиб при спасении японских матросов во время заграждения входа в гавань Порт-Артура.

— Две судьбы, а сколько еще историй можно было бы рассказать…

Я рассказал ребятам и о японке Таке, родившей внучку знаменитому химику Менделееву. Может, и ее прах лежит где-нибудь здесь…

И вновь беженская могила. Ольга Назаровна Дьякова (урожденная Фаталова) родилась 22 июня 1894 г. в Хвалынске, а скончалась 9 марта 1945 г. в Нагасаки. Муж похоронен тут же. На могиле старый букетик искусственных цветов.

Легко открылась кованая калитка у могилы Киры Яковлевны Кузнецовой (урожденной Хлопониной), как бы приглашая зайти в огороженный участок. Она родилась в Петербурге 27 октября 1894 г., а скончалась 11 сентября 1938 г. в Нагасаки. Рядом — могилы членов этой же семьи. Кокочка Кузнецова, прожившая на этом свете всего-то четыре с половиной года: с 12 августа 1923 г. до 21 января 1928 г. Мария Андреевна Ов(с)ерина (урожденная Кузнецова), которая родилась в Тяньцзине 17 января 1879 г., умерла во французском Монтрё 22 августа 1914 г., а на кладбище в Нагасаки перенесена почти через год, 15 мая 1915 г. Могилы в траве, но с букетиком искусственных цветов.

Владимир Глушко скончался 26 января 1926 г. «Спи, наша деточка, спи, не увидимся больше с тобой, нас разлучила могила нежданная, спи, во успении вечный покой». Владимир Николаевич Китаев, генерал-майор по Адмиралтейству. Умер 64-летним 3 января 1920 г. Его брат Сергей Китаев, тоже моряк, был известным коллекционером японских гравюр-укиё. На могильном камне Ольги Никаноровны Дмитриевой, умершей 3 августа 1907 г., надпись: «Первой политической эмигрантке в Нагасаки от товарищей». Увы, так уж угодно было истории, что здесь на одном участке похоронены и те, кто хотел свергнуть ненавистный режим, и те, кто бежал от нового строя.

— О, последний цветок, и тот сломался! Но вы же знаете, что японцы ценят и увядшие цветы? — воскликнула Морико и тут же прочла красивое трехстишие.

Есть особая прелестьВ этих бурей измятых,Сломанных хризантемах.

На соседней могиле установлен столб с надломленной вершиной. Иван Николаевич Зелинский приехал лечиться в Японию со станции Бухеду (Китай). Умер 30-летним 21 марта 1907 г. Такой же столб у Ульяны Ивановны Коваленко, скончавшейся в 21 год 9 октября 1906 г. Николай Иванович Цой умер 10 августа 1907 г. Рядом с русскими словами надпись на корейском языке.

— Что ж, давайте посмотрим эти шесть высоких постаментов, которые можно встретить на любом японском кладбище. Надписи плохо различимы. Две, хотя и с трудом, но можно прочитать, остальные же совсем стерлись от времени. Это остатки старинного китайского кладбища.

— Как много мы узнали! Теперь по-другому будем относиться к нашей общей истории…

Настала пора прощаться. Мы обменялись адресами, пообещав писать. Гриша и Морико, обнявшись, направились к выходу, а я мысленно пожелал молодым людям счастья…

Есть в этом миреОдин цветок, —Невидим он,Но блекнет он,Но блекнет без следа, —Цветок любви![17]

Хотелось бы, чтобы увядание не коснулось русско-японского цветка любви Гриши и Морико. Мне же вспомнилась еще одна история. В японском плену, в лагере Кумамото оказался матрос броненосца «Ослябя» Осип Герасимов. Однажды в городе он встретился с 18-летней Хисако. Она не только смогла скрасить ему все тяготы нахождения в плену, но и отправилась с Осипом в Россию, во Владивосток. Шли годы. Хисако превратилась в Анну Кирилловну, которая научилась бойко говорить по-русски. После окончания Гражданской войны Осип Маркелович устроился швейцаром в ресторан «Золотой Рог». «Лучшими часами своей жизни он считал время, проведенное с женой. В ее присутствии его суровое лицо становилось удивительно мягким, черты разглаживались, теплел взгляд голубых глаз. К высокому чувству необыкновенной любви к женщине примешивалось чувство, которое можно назвать отцовским: уберечь, защитить, не дать в обиду». В августе 1938 г. Осипа арестовали. Только через два года он смог увидеть свою любимую. В то время таких людей, да еще женатых на иностранках, не оставляли во Владивостоке, и приказали им отправляться в сибирский Канск.

После войны вынужденная ссылка продолжилась. Вскоре подошла старость, а родственных связей они не поддерживали ни с кем, детей же у них не было. Оставался один выход — отправиться в дом престарелых. Старикам понравилось их новое жилье. Единственное, что удручало, что их вынудили не только спать в разных помещениях, но и обедать за разными столами. Давно разменяла Анна Кирилловна девятый десяток, а Осип — десятый. Совсем дряхлые стали, но при встрече снова молодели, ходили взявшись за руки, как дети, садились на скамейку и склоняли друг к другу белые как лунь головы. Вспоминали молодость, Владивосток. Вспоминали Японию и первую встречу. Осип, гладя ее высохшую руку, говорил: «Ах, ты маленькая, глупенькая Хисако. Ну зачем ты убежала со мной? Жила бы себе на родине. Тепло там, фруктов много. Помнишь, какими мандаринами ты меня угощала? Здесь многие про них и не слышали. Мыкаешься со мной век по ссылкам. Ни кола ни двора так и не нажили». В ответ Анна горячо протестовала: «Ёси, Ёси! Что ты такое говоришь? Самое большое мое богатство — ты и все годы, прожитые с тобой. Нет на свете женщины счастливее меня».