Екатерина Шапинская - Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия
Опера как выход из повседневности
Размышляя о популярности оперы в различные эпохи и о стереотипизации ее как «непонятного» искусства в другие, возникает необходимость ответить на два вопроса. Во-первых, почему опера, казалось бы ушедшая в ограниченное пространство оперного театра и ставшая уделом меломанов, вновь завоевала любовь аудитории, расширившейся до масштаба колоссальных площадок и масс медиа. Во-вторых, что находят для себя эти аудитории в опере, на какие жизненные потребности способно ответить это искусство, не поддающееся рационализации и здравому смыслу? Несомненно, ответ на эти вопросы не может быть однозначным, и я попытаюсь рассмотреть лишь один аспект оперы, который интересует меня в контексте предпринятого мной изучения эскапизма как феномена культуры.(Шапинская Е. Н. Динамика повседневности и феномен эскапизма.// Культура и искусство, № 4, 2011)
Опера, на мой взгляд, является необычайно «удобной» формой для реализации эскапистских импульсов человека, которые звучат с большей или меньшей силой в различных историко-культурных контекстах. Не ставя перед собой задачи исторического анализа оперы и исследовании ее судьбы в те или иные эпохи (эта задача слишком масштабна для данной работы и требует совершенно иных исследовательских подходов), попытаюсь дать ответ на поставленные вопросы применительно к тому периоду, который можно назвать «посткультурой», то есть к последним десятилетиям XX – началу XXI века. Именно эти рубежные десятилетия и стали временем нового расцвета оперы и вхождением ее в общее глобализированное и медиатизированное культурное пространство человечества. Сразу оговорюсь, что я имею в виду традиционную «классическую» оперу, а не новые гибридные музыкальные формы, такие как рок опера или хип хоп опера, которые более понятны с точки зрения восприятия аудиторией, воспитанной в среде тотального музыкального плюрализма.
Итак, в чем причины взлета популярности оперы в первые декады XXI века, время небывалой технологичности, с одной стороны, и мифологизации всех аспектов жизни, в том числе посредством этих самых технологий, с другой? На наш взгляд, одной из этих причин является наступление повседневности во всех сферах жизни, «расколдовывание» чудесного, которое находит рациональное объяснение, переход волшебно-сказочных мечтаний в сферу технологических гаджетов, которые одним нажатием кнопки делают возможным то, что на протяжении столетий было уделом сказочных героев и персонажей фантастических жанров. С другой стороны, религия, которая в течение тысячелетий создавала ощущение «иномирия» и веру в существование высшей реальности, находящейся за пределами сиюминутного и конечного существования, наполненного повседневными заботами и рутинными действиями, все больше превращается в туристическое знакомство с памятниками или в соблюдение ритуалов и праздников, смысл которых утрачен или слишком сложен для человека массовой культуры, привыкшему к легко доступным развлечениям, в число которых входят и упрощенные религиозные ритуалы. Та же массовая культура предоставляет культурному потребителю сюжеты и образы мифологии и религии всех времен и народов, упакованные в привычные для этого потребителя форматы фильма, сериала, рекламного ролика (в котором мифологические образы играют очень заметную роль) или компьютерной игры. Такое «обытовление» мифологических, религиозных и фантазийных образов вызывает ответную реакцию человека, которому, несмотря на всю мощь культурной индустрии и общества потребления, необходимо, хотя бы на время, погрузиться в иную реальность, где действуют силы, противоположные рутинным моделям повседневности, где эмоции, а не здравый смысл, управляют поступками людей, где герои совершают поступки, о которых тайно мечтают многие, но не находят силы совершить их, пойдя наперекор власти общества и культуры и боясь потерять уютный мирок повседневности. Противоречие между завоевывающей все большее культурное пространство повседневностью и извечным стремлением человека к трансцендентности выражается в эскапизме, который приобретает различные формы и дает человеку «посткультуры» возможность погрузиться в «иномирие», не доводя эскапистские импульсы до крайних форм разрыва с реальностью, о которых писали экзистенциалисты и которые практикуют экстремалы эскапизма, уходящие в психоделические миры, часто без возврата.
Одна из возможностей уйти от повседневной рутины – трансформировать обычное в чудесное, увидеть привычные вещи в странном свете. Эту способность человека создавать фантастические образы из привычного окружения отмечает Э. Т. А. Гофман. «Обыкновеннейшие вещи из повседневной жизни —…крестьянская пляска, для которой самозабвенно играют музыканты, сидящие, как птички, на деревьях, – приобретают диковинный оттенок какого-то романтического своеобразия, вызывающего чудесные созвучия в душе, открытой всему фантастическому». (Гофман Э. Т.А. Жак Кало. [Текст] / Литературные манифесты западноевропейских романтиков. – М.: Издательство МГУ, 1980. С. 176) Такую трансформацию мы часто видим в сказочных сюжетах, где привычные предметы превращаются в волшебные, звери и птицы начинают говорить. Современные мифологии, столь широко используемые в рекламе, постоянно прибегают к этому приему, создавая волшебный мир в обычном современном жилище. Еще одна стратегия выхода из рутины – поиск необычного внутри себя, который также может идти разными путями, от духовных искания мистиков до погружения в измененные состояния сознания. К последним прибегали и представители архаических культур, прорицатели и колдуны, экстазы которых рассматривались европейскими антропологами как вид умственного расстройства. Но и современный «цивилизованный» человек погружается в такие состояние по своей воле, чтобы испытать ощущение иной реальности. У. Джеймс в своей книге «Многообразие религиозного опыта» утверждает, что «главным источником религии являются личностные переживания – «духовные пробуждения», «просветления» и т. д., открывающие особый мир, лежащий за границами обыденного сознания, повседневной реальности». (Хачатурян В. М. «Вторая жизнь» архаики: архаизующие тенденции в цивилизационном процессе. [Текст]/ В. Хачатурян. – М.: Academia, 2009. С. 47) Этот же «внутренний» эскапизм нередко оборачивается пристрастием к наркотикам или иными «пагубными пристрастиями» (по выражению Э. Гидденса), которое ведет к полному разрыву с реальностью и, в конечном итоге, к гибели. «Обычные устремления индивида становятся временно неподвижными и как бы удаляются; личность находится как бы в «другом мире» и может оценивать обычные виды своей деятельности с циничным весельем или даже презрением». (Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах. [Текст] / Э. Гидденс. – М. – СПб: Питер, 2004.С. 93)
Искусство, во всяком случае многие его направления. всегда давало человеку возможность погрузиться в мир, не похожий на окружающую обыденную реальность, тем более что оно теснейшим образом связано с другими сферами человеческого опыта, дающими возможность выхода из существования «здесь – и – сейчас» – религией и любовью. Мы попытаемся показать, что опера дает большие возможности для выхода из повседневности, который, хотя и носит временный и «легитимный» характер, тем не менее, создает сильное эмоциональное напряжение, способное ввести человека в состояние, близкое к древнему мистическому экстазу, не вызывая разрушительных последствий, поскольку соматическая реакция на оперу, в отличие от, к примеру, рок-музыки, ограничивается аплодисментами или криками «Браво!». Ощущения оперного меломана сосредоточены, скорее, в эмоциональной сфере, хотя не чужд ему и обычный фанатизм по отношению к любимым звездам.
Определив одну из причин популярности оперы сегодня как реакцию на бурную динамику повседневности и рутинизацию жизни, перейдем к ответу на второй вопрос – как опера помогает эти рутины преодолеть, что в этой форме искусства дает возможность погружения в миры, как правило, совершенно далекие от всей сферы опыта современного человека? При ответе на этот вопрос, необходимо сделать две оговорки. Во-первых, вполне возможно наслаждение оперой, в котором эскапизм вовсе не играет заметной роли. Человек может получать эстетическое наслаждение от богатейшей звуковой палитры, в которой сочетаются возможности всех музыкальных инструментов и человеческого голоса, от талантливой постановки и, наконец, от зрительного наслаждения образами оперных героев, которые в последние десятилетия резко трансформировались с точки зрения новых требований к внешности исполнителей (о чем будет сказано ниже). Мы рассмотрим оперу с точки зрения возможностей эскапизма, которые она дает и которые могут реализоваться в зависимости от необходимости слушателя/зрителя ощутить себя, пусть временно, в том мире, который творится на оперной сцене, войти в него в качестве участника, а не наблюдателя, пусть даже восхищенного, сбросить сдерживающие правила и стандарты обыденности, уйти от здравого смысла. Для этого возможности оперы шире, чем у многих других видов традиционного искусства или у других музыкальных форм (я не рассматриваю здесь ни кино, ни виртуальную реальность, в которых, колоссальные возможности эскапизма не вызывают сомнения).
