Ольга Аксютина - Панк-вирус в России

А вообще какая разница, как это называется? Рок не рок. Мы не занимались никогда роком или панком, это не из области музыки. То, что мы делаем, к музыке отношения не имеет, стало, быть, это не имеет отношение к понятию «рок», потому что мы можем так играть, можем сяк играть. Можем на сильную долю, можем на слабую. Можем джаз играть, модем нойз играть. Всё, что мы делаем — не из области музыкальной, это скорей из области концептуализма, действия такого. Мы ближе к командам типа "The Fugs" — это концептуалисты, которые начали заниматься вообще не музыкальной деятельностью. Это ответ на то, что на них реально было надавлено, натравлено.

О: Должен ли панк-рок нести опасность для общества?

Е: Любое действие из области искусства всегда имеет опасность для общества. Не то, что для общества, а скорей для определённого типа цивилизаций. Например, европейского типа цивилизации, который нам навязывается очень активно. Не то, что для общества — не имеет смысла опасность для жены, для детей, для соседа какого-нибудь хорошего. Что ты общесвом называешь? Именно для определённого типа цивилизации — не африканской или индийской какой-нибудь, а очень агрессивная реакция на навязывание тебе определённых вещей, которые человеку не свойственны.

О: То есть ты считаешь, это плохо, что Россия сейчас присоединяется к «цивилизованному» миру?

Е: Да, это плохо. Это плачевно. Это трагично.

О: А как насчёт того, что у наших ех-советских людей очень консервативное мировоззрение мало изменившееся с тех времён? Они могут очень негативно реагировать на яркие волосы, выбритый ирокез.

Е: А зачем этот ирокез нужен? Если, допусти, ирокезы на Западе и так далее — это их реакция, которая зависит от их культурных производных на этот строй… У нас зачем это нужно? Я понимаю, например, «Exploited». Но когда я вижу какого-нибудь нашего панка, который также, как Ватти, вокалист «Exploited», это что за идиотизм? Это что за обезьянничание? Когда возникает определённое движение, имеет какой-то статус, оно называется панк-рок. Ага — есть определённая мода: панки все в косухах, у них гребни, кто-то волосы красит в яркий цвет, кто-то серёжки цепляет. Это уже конец. Это уже конец, собствено говоря, движению. Вот мы же принципиально нормы нарушали — могли быть волосатые или лысые, Кузя по-своему что-то захотел. Как захотел, так и сделал. Захотел бороду огромную отрастил, можешь вообще не отращивать. Можешь вообще в нормальном пиджаке ходить по улицам.

О: Должна ли в панке выражаться идея эпатажа?

Е: Да. Но эпатаж не для того, чтобы кого-то удивить, совсем из других соображений. Это внутренняя, духовная вещь. И у каждого своё. Кто-то делает это для собственного какого-нибудь пути, кто-то делает ради того, чтобы влиять на реальность.

О: А почему вы этим занимаетесь?

Е: Потому что мы живём на этой земле. Скажем так, я ответственен за ту реальность, которая меня окружает. Если бы мне было наплевать на то, что вокруг меня, я бы никогда искусством не занимался, ни творчеством, ничем. Потому что любое искусство, любое действие связано с насилием и влиянием на окружающую действительность. Да, мы хотим повлиять на окружающую действительность. Как это будет — через политику, через кино, через музыку, через что-то ещё, через какое-то интервью.

О: А в какую сторону вы хотите это преобразовать.

Е: Скажем так, в сторону отказа от любых мёртвых, закостеневших, устоявшихся канонов, в чём бы они не выражались — в слове, в живописи, в искусстве, в политике, это раз. И в сторону жизни, яркой жизни, свободной жизни, максимальной жизни, скажем, животности.

Всё, что мы делаем — это огромная система деятельности человека. Мы представляем движение людей, которые смотрят вперёд и смотрят в одну сторону, они идут вперёд. А остальные остаются, теряются по дороге, или просто сидят, или вообще ползают где-нибудь. Мы движемся, мы идём. У нас одна компания — и Достоевский с нами идёт, и Христос и кого угодно назовите из живых людей — мы все идём в одну сторону. И Введенский. Причём это не зависит от национальности и тому подобного. Это связано с определённым юмором, что ли. Потому что мы — люди весёлые. У нас брови не насуплены.

О: А сейчас вернуться к природе и разрушить всю цивилизацию, это было бы хорошо?

Е: Да, это было бы очень хорошо. И я бы сделал всё максимально возможное, чтобы эта цивилизация была уничтожена.

О: А ты считаешь государство насилием над людьми?

Е: Да, я считаю. Но оно бывает правильным, а бывает и не правильным. Есть библейская строчка — "Царство небесное силой берётся". Государство — это неплохо. Это правильно. Но государство должно соответствовать реальности. За всю историю, единственные были два движения, которые максимально были приближены к тому, чем должно являться государство — это фашистское и коммунистическое.

О: Да ладно. Это же максимальное насилие, которое только возможно.

Е: Это не насилие. Почему? Наоборот, человек, который находился в этом государстве, был защищён от насилия. Я прожил в советском государстве до последних лет, я был защищён. Я знал, если со мной что-то случиться, меня защитят.

О: Но это был брежневский застой, а если брать радикальный периоды?

Е: То это было бы ещё лучше, потому что у меня родители и много знакомых, которые тогда жили в то время.

О: А могли бы и не жить. Взяли — расстреляли бы и имени не спросили.

Е: Ну и что? Есть вещи, которые важнее, чем жизнь или смерть. Из области системы ценностей. Поэтому сейчас можно выйти на улицу и быть убитым, ни за что, просто так, ни с того, ни с сего. А тогда была система ценностей.

О: Сейчас ты можешь быть убитым человеком, а тогда государством.

Е: Да, да.

О: Оно же ведь очень подавляло человечество.

Е: Ничего оно не подавляло.

О: Оно же навязывало ценности. Вот если бы ты жил при Сталине, ты бы принимал все догмы государственные?

Е: Не знаю, принимал бы или не принимал, но это были догмы, была система ценностей, было хорошо — было плохо. А сейчас вообще ничего нет: ни хорошо, ни плохо. Всё относительно, понимаешь? Сейчас у нас происходит нивелировка ценностей, то, что на Западе произошло очень давно, ещё в начале века. Свобода слова — это болтовня.

О: Но согласитесь, что при тоталитарном или фашистском режиме самая максимальная несвобода человека.

Е: Какая несвобода? Почему несвобода? Свобода у человека есть всегда. Это выбор — делать или не делать. И когда человек знает, что за определённые действия он может поплатиться, тогда эти действия имеют ценность. Когда он знает, что если он снимет такой фильм или скажет такое слово, его расстреляют, тогда этому человеку цена есть! А когда может говорить, всё, что угодно, везде — это болтовня.

Но мы единственная группа, которая играет панк в нашей стране. Потому что все другие подражают кому-либо, а мы никому не подражаем, у нас аналогов в мире нет. Мы, когда группу изначально собирали, я музыкантам задавал вопрос: "Кого уважаешь — не уважаешь?". В группе однозначно остались те, которые никого не уважают. Что "Sex Pistols" — лучше нас? Нет. Если человек уважает говно какое-нибудь, какой-нибудь, ну и всё, туда ему и дорога, сиди там и уважай. Чем мы хуже чем «Ramones»? Почему ты сам не можешь это придумать? Чем ты хуже, чем Игги Поп какой-нибудь? Да кто угодно. К чёртовой матери! Я никогда пиетета не испытывал Я считаю, что всё западное — говно. Это их. Когда человек берётся сделать что-либо, он должен сделать это лучше всех. А иначе не берись, не играй. Панк, это что, русское слово? Что такое рок — это ихние все дела. То, что мы делаем — это наше, это "Гражданская оборона", это мы делаем.

"Посев"

1983 "Реггей, Панк и Рок-н-Ролл"

1983 "Дождь в казарме"

1983 "Сказки старого юнги"

1983 "Музыка любви"

1984 "Поганая молодёжь" (версия 1)

"Гражданская оборона"

1984 "Душевные песни" (История омского панка № 1) бутлег

1985 "Поганая молодёжь" (версия 2)

1985 "Оптимизм"

1985 "Кто ищет смысла" (История омского панка № 2) бутлег

1985 "Психодедия "Тудей"

1985 июль "Гражданская оборона" бутлег

1985 ноябрь "Поносные звучания" бутлег

1986 "Игра в бисер перед свиньями"

1986 "Песни в пустоту" бутлег

1987 "Красный альбом"

1987 "Мышеловка"

1987 "Хорошо!!"

1987 "Тоталитаризм"

1987 "Концерт на новосибирском рок-фестивале"

1987 "Некрофилия"

1988 "Всё идё по плану"

1988 "Так закалялась сталь"

1988 "Анархия в НГУ" бутлег

1988 "Боевой стимул"

1989 "Душевные песни 1982-84"

1989 "Репетиция в Питере"