Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира
Не обладая ни специальными историческими знаниями, ни практическим опытом в археологии генерал Гордон, по свидетельству очевидцев, проводил время на крыше протестантской миссии, осматривая округу, либо совершал длительные походы в окрестностях города. В результате, сверившись с английской военной картой, он с прямолинейностью вояки пришел к заключению, что по своим очертаниям иерусалимский ландшафт напоминает человеческий скелет, и это, с его точки зрения, было неслучайно.
Скелет символизировал собой жертву, отрицающую Старый Закон, то есть иудейскую религию. Головой этого воображаемого чудища Гордон считал небольшую возвышенность напротив Дамасских ворот, в которой при большом воображении можно разглядеть сходство с человеческим черепом. Это вполне соответствует названию Голгофа, пришедшему из арамейского языка и интерпретируемому как «место черепа». Гора издавна служила местом захоронений, как и многие другие прилегающие к Иерусалиму участки. Несколько пещер у ее подножия идентифицировались как могильники, относящиеся к иродианской эпохе. Одну из этих древних усыпальниц славный генерал и объявил новым Гробом Господним.
Видимо, «деяние» Гордона отвечало настроениям и потребностям верующих протестантов, для которых храм Гроба Господня с его восточным убранством и средневековой мистичностью всегда оставался чужим и чуждым. Англиканская церковь сразу же официально «утвердила» это «открытие». Правда, в дальнейшем она отмежевалась от него, и новое святое место до сих пор находится под опекой Общины Сада Гроба Господня, образовавшейся в Англии в 1894 г.
Могила Сада и храм Гроба Господня отражают два разных религиозно-эстетических подхода к почитанию святынь. Храм — это воплощение византийско-романского начала в христианстве. В его архитектурном образе как будто передана идея ничтожности человека перед величием искупительной жертвы Спасителя и непостижимостью тайны Воскресения Господня. Храм подавляет своей архитектурной тяжеловесностью и диспропорциональностью, своим древним кладбищенским мраком. В нем трудно ощутить светлую радость приобщения к благой вести о Воскресении Господнем. Скорее здесь дано почувствовать всю беспредельность Его одиночества, безнадежность ужаса перед лицом испытываемых мук.
В то же время, пугающая суровость храма создает настроение отрешенности от всего суетного и сиюминутного. Кажется, что в его пределах и часовнях даже нерелигиозному посетителю дано ощутить успокоение своей принадлежностью к историческому времени, своей причастностью к тому человеческому миру, который породил Иисуса, а потом на протяжении многих столетий поклонялся ему.
Совсем другие ощущения связаны с Могилой Сада. Здесь как будто материализовалось торжество практичной протестантской мысли над выспренной, окрашенной мистицизмом духовностью ее древних прародителей. Евангельский рассказ приобрел здесь незамысловато буквальное толкование. Раз сказано в Писании, что «на том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый…», то так тому и быть. Вокруг почитаемого протестантами Гроба Господня создан настоящий райский уголок с тенистыми зелеными аллеями и ухоженными клумбами экзотических цветов.
Над могилой-усыпальницей, выбитой в скале, располагаются ряды скамеек наподобие античного амфитеатра. Здесь проходят службы. Вход в пещеру-гробницу закрывает простая деревянная дверь, над которой с евангельской непосредственностью значится: «Его здесь нет. Он вознесся». А над головой голубеет знойное иерусалимское небо, а вокруг буйная зелень и многоцветие ближневосточной флоры. И никакой мученической мистики, никаких мрачных размышлений о величии и тщете принесенной Им жертвы. Здесь действительно, как призывает путеводитель, хочется сотворить простую молитву благодарности за Воскресение Господа нашего Иисуса Христа и за власть его избавить нас от страха смерти.
Простота и земная уютность протестантской святыни кажутся более гуманными, более близкими и понятными современному человеку. Но в этом Эдеме рассеивается атмосфера высокой торжественной углубленности и сосредоточенности, в которую попадаешь в храме Гроба Господня в Старом городе.
Могила Сада, или Голгофа Гордона, по сей день является курьезом среди иерусалимских святынь. Немногие из христиан знают о ее существовании, а протестанты, посещающие святые места, приходят в храм Гроба Господня так же как православные и католики.
«Открытие» генерала-дилетанта никогда не воспринималось всерьез специалистами — историками и археологами, которые с конца XIX в. вели углубленное изучение главного христианского храма. В результате этих исследований абсолютно точно доказано, что современный храм Гроба Господня располагается именно на том месте, где в IV в. при Константине Великом византийцы построили первые культовые сооружения, основываясь на евангельских эпизодах казни и погребения Иисуса из Назарета. Можно лишь строить предположения относительно более древних корней почитания этого места иерусалимскими первохристианами, но бесспорна непрерывная многовековая традиция размещения самых важных христианских святынь под сводами храма (подробнее см. в главах II и III).
Серьезные археологические работы начались в Иерусалиме в первой половине XIX в. Иерусалим, столетиями хранивший свои подземные тайны, нехотя расставался с ними. Для исследователей трудность состояла в том, что вести раскопки приходилось в живом, густонаселенном городе. В отличие от мертвых городов Египта и Месопотамии, где применялась технология послойного вскрытия культурных пластов разных эпох, Древний Иерусалим был спрятан под жилыми домами и торговыми рядами рынков, под мечетями и церквами.
Недаром одним из наиболее успешных исследователей подземного Иерусалима в этот ранний период был англичанин Чарлз Уоррен, профессиональный военный инженер. Его специальная подготовка позволила ему применить в раскопках на западном и южном склонах Храмовой горы в 1867 г. технологию вертикальных шахт и туннелей. Таким образом ему удалось добраться в некоторых местах до природной скальной породы, лежавшей на глубине 25 м под современным поверхностным уровнем, и обнаружить древние архитектурные остатки. Результаты работ Ч. Уоррена, описанные им в книге «Подземный Иерусалим»,[251] являлись основой для дальнейших исследований многих поколений археологов и историков и были дополнены уже в наше время раскопками израильского археолога Б. Мазара, проводившимися после 1967 г.
В деятельность первопроходцев палестинской археологии зачастую вмешивались межконфессиональная неприязнь и религиозные предрассудки. Католик Ф. де Солси, один из основоположников иерусалимской археологии, ставил под сомнение результаты изысканий ученых-протестантов. Православный К. М. Базили, рассказывая об археологических исследованиях американских протестантов Робинсона и Смита, язвительно замечал: «…эти господа-методисты могли, кажется, сделать лучшее употребление из своей учености, чем опровергать историческими софизмами предания о местностях»[252]
И все же, несмотря на все технические трудности и столкновение конфессиональных интересов, трудно переоценить результаты первого периода развития иерусалимской археологии. Из области мифов и преданий знание об Иерусалиме переходило в научную плоскость. Палестиноведение как более общая дисциплина, одним из подразделов которой являлось изучение истории и археологии Иерусалима, превращалось в научную отрасль. Большую роль в ее становлении сыграл основанный в 1865 г. в Англии Фонд палестинских исследований (Palestine Exploration Fund), общественно-научная организация, которая продолжает свою деятельность и в наши дни. Организаторы Фонда видели его задачу в воссоздании реальной истории Палестины, в выяснении соотношения действительности и вымысла в книгах Священного Писания. Главным принципом своей деятельности Фонд провозгласил исключительно научную основу всех полевых исследований и неучастие в каких-либо религиозных спорах. Интересен список первых доноров Фонда, в котором помимо Оксфордского и Кембриджского университетов, Комитета по развитию Сирии фигурируют также сама королева Виктория и Великая ложа свободных масонов. Идеи и формы деятельности английского Фонда частично послужили образцом для создателей Императорского православного палестинского общества, основанного в России в начале 80-х годов XIX в.
Первопроходцы научного изучения Иерусалима были людьми не робкого десятка: им приходилось работать в тяжелых условиях, зачастую не имея достаточных средств, постоянно подвергаясь нешуточной опасности со стороны враждебно настроенных мусульман. В награду за их усилия по раскрытию тайн Иерусалима целый ряд памятников Старого города теперь неразрывно связан с их именами.