Круглый год. Детская жизнь по календарю - Марина Костюхина
Какой уж тут всемирный хоровод детей, о котором мечтал итальянский поэт-коммунист, если советского ребенка со всех сторон окружают злобные враги!
В противовес напряженному противостоянию «они и мы» идеологически умиротворенным в альманахе был ленинский нарратив – без борьбы, насилия и вражьих сил. Помимо многократно растиражированных календарями отрывков из воспоминаний Владимира Бонч-Бруевича, Марии Ульяновой и Надежды Крупской, в детских календарных изданиях стали печатать отрывки из произведений авторов, получивших в 1960‑х годах доступ к ленинской (Зоя Воскресенская, Мария Прилежаева) и революционной теме (Лев Разгон, Елизавета Драбкина). Рассказы о доме Ульяновых были поводом поведать о традициях жизни в интеллигентной семье с вечерним чтением книг и культурным воспитанием детей. Примером гармоничных отношений служили эпизоды из жизни Ленина и Крупской, основанные на взаимном уважении, гостеприимстве и любви к детям. Новые авторы ленинской темы не чувствовали себя скованными рамками воспоминаний, давая волю вымыслу и беллетристической занимательности. Лучше всего для детских историй подходил последний период жизни Ильича в Горках, когда большая политика и большая кровь остались для больного вождя позади. В рассказе «Вишни» Воскресенской описывалось посещение Ленина рабочими завода, решившими создать в Горках, перед домом с белыми колоннами, прекрасный сад (нелепость самой идеи – разбивка фруктового сада заводскими рабочими – осталась незамеченной). Не случайно, что сад – вишневый, самовар на столе – старинный, а на плечи сестры Ленина Марии Ильиничны наброшена кружевная шаль. Жизнь в ленинских Горках описана Воскресенской «по Чехову», хотя рассказ посвящен тому, кто призывал разрушить «до основанья» мир с белыми колоннами и извести жившую в нем «гнилую интеллигенцию»[474]. Идеалы русской культуры детская писательница, многие годы работавшая в советской внешней разведке, сочетала с идеологической тематикой, и такое сочетание оказалось к месту в детской литературе 1960–1970‑х годов[475].
Китайская тема широко представлена в детских календарях 1950‑х – начала 1960‑х годов. Спутник. Календарь для школьника на 1962 год. М.: Главполитиздат
Одним из материалов «Круглого года» была историческая беллетристика с элементами познавательной литературы. В советские годы этот формат выручал писателей возможностью создания приключенческого сюжета и экзотического антуража. Советские критики удивлялись тому, что Любовь Воронкова, автор книг о детях в советской деревне, «вдруг» написала трилогию про Александра Македонского («В глуби веков», 1971), а редактор Детгиза Марта Гумилевская увлеклась историей географических открытий («Как открывали мир», 1971). В историческую и географическую беллетристику уходили авторы, не желавшие томиться в рамках школьной и пионерской прозы (где обязательные требования реализма сочетались с запретом на правдоподобие). Рассказы и отрывки из их произведений печатались в альманахах «Круглый год» рядом с прозой Сергея Алексеева, создавшего жанр короткого исторического рассказа для школьников («Сто рассказов из русской истории», 1966).
Гармоничную картину мира дополняли стихотворные тексты из «Детского календаря», служившего приложением к основному изданию альманаха. «Детский календарь», предназначенный для дошкольников, был составлен из страничек любимых и часто издаваемых детских книг советских поэтов[476]. Так, в детский календарь 1956 года были включены: «Про Фому» Михалкова, «Мастер-ломастер» и «Усатый-полосатый» Маршака, «Кот Макар» Прокофьева, «Мойдодыр» Чуковского[477] и много стихотворений Барто («Игрушки», «В школу», «Первоклассница», «Первый урок», «Осенью», «Гуси-лебеди», «Я знаю, что надо придумать» и т. д.). Если судить по числу опубликованных текстов каждого автора, то главным детским поэтом советской страны стала Агния Барто, и такое преимущество не было результатом случайной подборки. В период популяризации программы по воспитанию человека коммунистического будущего требовались стихи о детях и для детей с акцентами на «острых» моральных проблемах, и таких сатирических произведений, как «Девочка с букетом», «Дедушкина внучка» и «Лешенька, Лешенька…», у Барто в 1960‑х годах становилось все больше[478].
ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС И ШКОЛЬНЫЙ ДИСКУРС КАЛЕНДАРЯ
С 1956 года начал выходить отрывной «Календарь школьника», выпускаемый Главполитиздатом. Это издание, в отличие от октябрятской «Звездочки» и «Круглого года», было рассчитано на читателей среднего школьного возраста, что особо обговаривалось в преамбуле первого издания. Школьник был не только адресатом календаря, но и его постоянным героем. При этом никаких специфических тем, связанных с обучением школьников, в календаре не было (кроме общих призывов «учиться, учиться и учиться»). Печатная продукция для школы (дневники, табели, расписания, словарики, таблицы умножения и химических элементов) в эти годы стала относительно доступна, и помощь календаря в поддержке учебного процесса, как это было прежде, не требовалась.
Обновленный «Календарь школьника» заявил о себе как общественно-политическое издание, по содержанию и оформлению (шрифт, объем, размер) повторявшее взрослые отрывные календари. Издание адресовалось всей массе советских школьников, независимо от места проживания (город, село, регион). «Календари школьника» переводились на языки союзных республик, но никакой корректировки в соответствии с региональными или национальными особенностями не делалось, кроме обязательного перечисления дней образования союзных республик и даты установления советской власти в краях и регионах. Печатный календарь, подобно часам на Спасской башне Кремля, оставался символом единого для всей советской страны времени.
Календари для школьников 1960–1970‑х годов
Тираж главного календаря для советских школьников колебался от двух до трех с половиной миллионов экземпляров в год (против 17–20 миллионов взрослых изданий). Одновременно с отрывным календарем редакция «Политиздата» начала выпускать для школьников настольный календарь «Спутник» альбомного вида с делением на недели. «Спутник» был календарем рекламно-пропагандистского типа (в том числе для зарубежного читателя), с качественными иллюстрациями и профессиональными фотографиями. Общественно-политическое содержание «Спутника» соответствовало установкам «Календаря школьника», но на его страницах было больше текстового и изобразительного материала (тираж колебался от 150 до 300 тысяч экз.).
Появление общественно-политических календарей для подростков было одним из результатов процесса демократизации конца 1950‑х годов: школьник стал рассматриваться как член советского общества, имеющий право на общественно значимую информацию наравне со всеми гражданами (на той же волне в курс средней школы был введен новый предмет «основы политических знаний», затем переименованный в «обществоведение»). Свою задачу редакторы Политиздата видели в том, чтобы эту информацию сделать доступной и интересной для школьников, избегая при этом навязчивой политизированности прежних календарей.
Вместо изображений Сталина и песен о нем – портреты борцов за народное счастье. «Календарь школьника (отрывной)» на 1939 год (М.: Изд-во детской литературы ЦК ВЛКСМ) и «Календарь школьника (отрывной)» на 1957 год (М.: Госполитиздат)
Основную сетку календарных праздников и выходных дней составляли даты и события, установленные декретами Совнаркома и указами советского правительства в 1930–1950‑х годах[479]. После разрыва с Интернационалом и международным рабочим движением в советском календаре из международных праздников остались только 8 Марта и 1 Мая, а также День Парижской коммуны (не был выходным). В календарях
