Игорь Зимин - Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора
Прибывших в Царское Село шведов разместили в Большом Екатерининском дворце, где и состоялся торжественный ужин, сопровождавшийся всеми положенными тостами и заранее подготовленными торжественными речами.
В день бракосочетания 18-летняя Мария Павловна (Мл.) пообедала с семьей Николая II в Александровском дворце и облачилась в свадебное свадьбе, приготовленное для нее в английских комнатах. Там же ее благословил иконой отец – великий князь Павел Александрович. Венчание по православному обряду прошло в домовом храме Большого Екатерининского дворца. Мария Павловна вспоминала: «Наконец служба закончилась. Мы поднялись, чтобы пройти в одну из гостиных, и в течение еще полутора часов принимали поздравления придворных. После этого тетя отвела меня в отдельные апартаменты для отдыха перед банкетом. Меня освободили от мантии и короны, что принесло некоторое облегчение. Подали чай. Пока мы с тетей писали ответы на поздравительные телеграммы, я положила усталые ноги на стул. Жесткие складки моего платья все еще тяготили меня, и на мне все еще была диадема и кружевная вуаль». После торжественного обеда «начался праздничный церемониал, который ни в чем не изменился со времен Екатерины Великой. Под медленные звуки старинного полонеза монархи, царственные гости и царская семья разделились на пары. Каждая трижды обошла бальную залу, всякий раз меняя партнера. Они держали друг друга за руку, как в балете, и, когда пара разделялась или начинала новый круг, дама делала реверанс, а кавалер низко кланялся. В придворном этикете сохранилась даже традиция ставить в одном конце бальной залы карточный столик с зажженными свечами и колодами карт в память об императрице Екатерине, которая во время церемоний играла в карты с высокопоставленными гостями».
В конце церемонии «стоявшая на пороге Александровского дворца императрица в сопровождении короля Швеции встретила нас по традиции хлебом и солью на большом серебряном блюде. На императрице все еще была большая диадема из жемчуга и бриллиантов и бальное платье из белого муара, украшенное золотой вышивкой. Мы вышли и приняли из ее рук блюдо. Так закончилась церемония моего бракосочетания»[534].
То, что семья Николая II была набожной, общеизвестно. Об этом свидетельствует «Книга с записями о выездах императорской семьи в разные церкви на моленье», охватывающая период с 1912 по 1917 гг. Как правило, семья, в том или ином составе, присутствовала на воскресных литургиях или молебнах, посвященным каким-либо торжественным событиям. Воскресные литургии до постройки Феодоровского собора проходили в Александровском дворце, перед походным иконостасом Александра I. Праздничные богослужения отправлялись в домовой церкви Екатерининского дворца. После завершения строительства Феодоровского собора (освящен 2 сентября 1912 г.) службы шли в нем.
Николай II, Ольга, Татьяна и Алексей у Феодоровского собора. 1910-е гг.
Дети в семье Николая II, как и родители, отличались глубокой набожностью, что было далеко не частым делом в то пронизанное атеизмом время. И набожность детей была связана не только с влиянием родителей, но и с благотворной ролью их преподавателя Закона Божия, протоиерея Александра Петровича Васильева.[535] Сын крестьянина Тверской губернии, окончивший Санкт-Петербургскую духовную академию кандидатом богословия (1893 г.) и прослуживший 18 лет настоятелем храма Крестовоздвиженской общины сестер милосердия, отец семерых детей,[536] 9 января 1910 г. он был назначен законоучителем царских дочерей и с 7 января 1912 г. – законоучителем наследника.[537]
Николай II после церковной службы принимает делегацию. 1912 г.
Надо сказать, что семья довольно редко собиралась полностью на этих службах. Причины были разные. Так, в декабре 1912 г., когда цесаревич Алексей только начал поправляться от почти смертельной травмы, на литургии присутствовали по большей части император и дочери.[538] В марте 1913 г. императорская семья слушала литургии в Феодоровском соборе. 6 и 7 марта 1913 г. на службе присутствовала вся семья.[539]
1 января 1917 г. в Главном храме на литургии (с 10.50 до 12.05) молились император и все дочери. 5 января на литургии в Главном храме присутствовали Николай II и Мария с Анастасией (с 11.10), спустя полчаса подошли Ольга с Татьяной (с 11.40), а через 10 минут появилась и императрица (в 11.50). Возможно, их задержка была связана с работой в дворцовом госпитале. Служба закончилась в 12.35. В субботу 18 февраля на литургию (с 9.00 утра до 10.50) и приобщение Св. Тайн пришли император с супругой, Татьяна и Анастасия. Последний раз члены императорской семьи были на службе в Феодоровском государевом соборе 19 февраля 1917 г., когда «к поздней литургии в Главном храме» пришли император и великая княжна Татьяна Николаевна (с 10.40), императрица подошла позже (в 11.00).[540]
Врачи императрицы Александры Федоровны
Первые лица страны не только при жизни, но и после смерти обречены на публичность. Их дневники и личная переписка публикуются, перипетии их жизни становятся предметом дискуссий. То же касается и состояния здоровья первых лиц, поскольку оно самым непосредственным образом влияет на принимаемые ими решения. Например, когда супруга Николая II императрица Александра Федоровна родила больного гемофилией цесаревича, это стало одним из дестабилизирующих факторов жизни империи. Да и слухи о психическом нездоровье императрицы способствовали дискредитации царской семьи. В конечном счете, трагедия одной семьи переросла в трагедию все страны, а тема здоровья императрицы стала объектом активного исторического мифотворчества.[541]
Если выстроить в хронологическом порядке все упоминания о заболеваниях императрицы, то можно достаточно отчетливо увидеть, что она уделяла серьезное внимание состоянию своего здоровья, не пренебрегая необходимостью регулярного лечения. Например, только за три первых месяца 1900 г. медики разных специальностей посетили императрицу 106 раз. Отметим, что императрицу пользовали высококлассные специалисты, которые имели серьезную репутацию, были тесно связаны с практической медициной, имели обширную частную практику. Но рождение подряд четырех дочерей, интриги, связанные с престолонаследием, страх от ожидания рождения наследника[542], его болезнь привели к формированию специфического отношения к медикам. Александра Федоровна была склонна верить докторам и принимать их помощь лишь в тех случаях, когда их диагнозы совпадали с «диагнозами» императрицы.
Говоря о врачах первых лиц, следует иметь в виду, что еще в конце XVI в., при Иване IV (Грозном), начали формироваться структуры Аптекарского приказа. В XVIII в. здоровьем первых лиц занимались лейб-медики. Наконец, в 1841 г. при Императорском дворе была образована мощная структура – Придворная медицинская часть Министерства Императорского двора, включавшая несколько дворцовых госпиталей. При этом никто из императоров никогда в клинике не лежал, лечась только «на дому», а императрицы лечились и рожали также только дома. Тем не менее в штат Придворной медицинской части (ПМЧ) входило по должности пять лейб-медиков. Однако медицинские реалии рубежа XIX – начала XX в. были таковы, что для пользования императорской четы часто приглашали узких специалистов, не входивших в штат ПМЧ. Их услуги оплачивались «за счет кредита на непредвиденные издержки по Министерству Императорского двора». Оплата велась по таксе: 25 руб. за визит в Петербурге и 50 руб. – в дворцовых пригородах. За 23 года царствования Николая II его супругу лечили самые разные врачи, о них и пойдет речь…
Ортопеды императрицы. Проблемы с ногами беспокоили Александру Федоровну с юных лет. Судя по воспоминаниям, крестцовопоясничные боли у еще молодой девушки носили наследственный характер. Поэтому после помолвки, состоявшейся в апреле 1894 г., 22-летняя невеста наследника российского престола немедленно начала «приводить ноги в порядок», проведя лето 1894 г. на английском курорте Харрогит, где принимала серные ванны[543]: «…у меня сегодня так болели ноги, и я приняла мою первую серную ванну, запах довольно неприятный». При этом невеста наследника передвигалась в кресле-каталке, что, безусловно, сразу же начало вызывать нежелательные толки в среде русской аристократии. В свою очередь, влюбленному цесаревичу было плевать на больные ноги невесты, поскольку ему страстно хотелось добраться до них самих: «…твои бедные ножки опять болят. хотел бы я быть рядом с тобой, уж я бы их растер».
На аллеях Александровского парка. Николай II катит Александру Федоровну в коляске
