Страдание и его роль в культуре - Юрий Миранович Антонян
78
См.: Маркиз де Сад. Жюльетта: в 2 т. М., 1994.
79
Батай Ж. Эротика. М., 1957. С. 209–210.
80
См.: Делез Ж. Представление Захер-Мазоха. М., 1992. С. 203, 204.
81
Там же. С. 205.
82
Бабенко В. Г. Маркиз де Сад. Философ и распутник. М., 2005. С. 5.
83
См.: Бабенко В. Г. Указ. соч. С. 215, 216.
84
Оценки Сада и его творчества не могли не быть самыми различными, от восторженных до резко отрицательных. Французский публицист Ж. Жанет в 1834 г. писал: «Книги маркиза де Сада убили столько детей, сколько не смогли бы убить и двадцать маршалов де Рэ, и они продолжают убивать… Везде, где появляется этот человек, вы чувствуете запах серы». В. Ф. Ходасевич отмечал: «Вовсе не лицемерие и не предвзятость религиозная мешают нам усмотреть порнографию в некоторых, например, библейских эпизодах, в сюжетном отношении порой более смелых, нежели отдельные эпизоды в писаниях такого несомненного порнографа, как маркиз де Сад». Японский писатель Ю. Мисима отмечал: «Этот человек, не удовлетворившись грезами плоти, которые неспособны насытить душу, решил воздвигнуть некий нетленный Храм Порока. Не единичные злодейства, а настоящий кодекс Зла; не деяния, а Догматы; не одна ночь греховных наслаждений, а бесконечная Всенощная, переходящая в вечность; не рабство кнута, а Царство кнута — вот что замыслил он создать. Он, который испытал блаженство, лишь раня и разрушая, кончил тем, что пришел к созиданию. В нем зародилась некая неясная субстанция, некая чистейшая эссенция Зла, и образовала совершенный кристалл Зла». Г. Флобер и Л. Бунюэль называли Сада «божественный».
85
См.: Хорни К. Указ. соч. С. 142–146.
86
См.: Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990. С. 53.
87
Фромм Э. С. 251–252.
88
Там же. С. 253.
89
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. С. 285.
90
См.: Батай Ж. Процесс Жиля де Рэ. Пер. с фр. Тверь, 2008. С. 19.
91
См.: Франкл В. Сказать жизни «Да». Психолог в концлагере. С. 160–162.
92
См.: Батай Ж. Процесс Жиля де Рэ. С. 28–31.
93
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. С. 316.
94
См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. С. 316, 317.
95
См.: Борее Ю. Б. О трагическом. М., 1961. С. 207. Также см.: Каган М. С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. Л., 1971. С. 190.
96
См.: Поспелов Г. Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. С. 89.
97
См.: Нусинов И. М. Вопросы жанра в пролетарской литературе // Литература и искусство. 1931. № 2–3. С. 27–29.
98
См.: Вознесенская Т. И. Литературно-драматический жанр мелодрамы: конспект лекций. М., 1996. С. 21.
99
Шиллер Ф. Собр. соч.: в 7 т. Т. 6. М., 1957. С. 197.
100
Там же. С. 60.
101
См.: Аникст А. Послесловие к «Королю Лиру» // Шекспир У. Поли, собр. соч.: в 8 т. М., 1958. Т. 6. С. 670.
102
См.: Толстой Л. Н. О Шекспире и о драме: (критический очерк) // Собр. соч.: в 22 т. Т. 15. М., 1983. С. 279.
103
Альтман И. Лессинг — драматург. Вступительная статья // Лессинг Г. Э. Драмы. М., 1937. С. XVII.
104
См.: Ницше Ф. Указ. соч. С. 79.
105
В греческой религии Элевсинские мистерии были единственными в своем роде, и эта уникальность представляла собой их характерную черту, постоянно подчеркивающуюся участниками. В то время как в истории религии учения и культы претендовали на уникальность своей истины, Элевсин считался единственным местом, где происходившее перед глазами посвященных являлось дозволенным и подлинным. См.: Кереньи К. Элевсин: архетипический образ матери и дочери. М., 2000. С. 123.
106
См.: Аникст А. Теория драмы от Гегеля до Маркса. М., 1984. С. 215.
107
См.: Фергюсон Д. Христианский символизм. М., 1998. С. 154. Изображений креста у христиан долгое время не существовало. Совершая крестное знамение, они вполне ясно напоминали себе этим действием своего Бога и не нуждались в наглядном изображении страшного орудия Его страданий. У них крест вызывал ужас как орудие пытки и казни, причем позорной, применявшейся тогда только к рабам и презренным преступникам. Такие же эмоции вызывает у нас сейчас виселица.
108
См.: Ницше Ф. Указ. соч. С. 89.
109
Цит. по: Чирков А. С. Эпическая драма: (проблемы теории и поэтики). Киев, 1988. С. 125.
110
Цит. по: Аникст А. Теория драмы на Западе в первой половине XIX века. Эпоха романтизма. М., 1980. С. 99.
111
В первой речи в память Ф. М. Достоевского В. С. Соловьев стал утверждать, что среди ужасов мертвого дома писатель «впервые сознательно повстречался с правдой народного чувства и в его свете ясно увидел неправоту своих революционных стремлений. Товарищи Достоевского по острогу были в огромном большинстве из простого народа, и, за немногими яркими исключениями, все это были худшие люди народа. Но и худшие люди простого народа обыкновенно сохраняют то, что теряют лучшие люди интеллигенции: веру в Бога и осознание своей греховности. Простые преступники, выделяясь из народной массы своими дурными делами, нисколько не отделяются от нее в своих чувствах и взглядах, в своем религиозном миросозерцании. В
