Русский анекдот: текст и речевой жанр - Елена Яковлевна Шмелева
• Водку? Теплую?! В такую жару?!! Натощак?!!! Без закуски?!!!! С удовольствием!
• В баню я не хожу. В женскую не пускают, а в мужскую неинтересно.
• Что нам, мужчинам, не нравится в домашней работе, так это ее однообразие: убрал постель, вытер пыль, пропылесосил… И через полгода начинай все с начала!
«Метатекстовый» ввод в нормальном случае не принадлежит тексту анекдота. Однако существуют анекдоты, в которых специально обыгрывается необходимость «метатексто-вого» ввода при рассказывании анекдота. В них то, что на первый взгляд кажется «метатекстовым» вводом, оказывается неотъемлемой принадлежностью текста анекдота, т. е. анекдота в собственном смысле слова. Такие анекдоты обычно рассказываются в диалогическом режиме – ср. следующий анекдот советского времени:
• Знаете самый короткий анекдот? -… – Коммунизм. А самый длинный? -… – Путь к коммунизму.
Вхождение «метатекстового ввода» в текст анекдота характерно для анекдотов-«наколок». Ср. интерактивный анекдот, возникший в годы перестройки, во время расцвета кооперативного движения:
• Хочешь расскажу кооперативный анекдот? – Давай. – Гони рубль.
Иногда «метатекстовый» ввод приходится делать более подробным, давая слушателям экстралингвистическую информацию, необходимую для понимания анекдота. Так, среди русских в свободной Латвии в 20-е гг. рассказывался следующий анекдот, родившийся в советской России, и для слушателей, незнакомых с новыми советскими обычаями, он (насколько можно судить по тексту, приведенному в [Кара-чевцев 1978: 189]), в дополнение к обычному вводу, предварялся рассказом о том, что такое «октябрины»:
• Коммунисты в СССР, упразднив крестины и обрезание, ввели так называемые октябрины, на которых новорожденным дают вместо христианских или библейских имен – имена, взятые от революции, т. е. от фамилий вождей, названий местностей, связанных с революцией и т. п. Встречаются два еврея-коммуниста.
– Наум Яковлевич, у меня родился сынок, и не знаю, как его назвать: завтра октябрины.
– Ну, Исак Борисович, что там думать – назовите его: Червонец.
Через несколько месяцев приятели снова встречаются.
– Ну, Исак Борисович, поздравьте меня – жена дочку родила, только ломаю голову, как ее назвать.
– Ну что тут думать? Демонстрация, Революция… или вот что – Трибуна.
– Ай, какого вы мне даете хорошенького совета! Я вам дал имя Червонец, так это же вещь! Хорошее дело Трибуна! Чтобы каждый хулиган на нее мог залезть.
2.2. Языковые особенности текста анекдота
Собственно текст анекдота обнаруживает два языковых слоя. К ним относятся, с одной стороны, «текст повествователя» («слова от автора») и, с другой, – речь персонажей анекдота. Заметим, что выделение указанных двух языковых слоев в анекдоте соответствует подразделению экспрессивных средств повествования на «собственно экспрессивные» и «характерологические». Напомним, что «собственно экспрессивные» средства характеризуют состояние говорящего, его отношение к предмету сообщения или направлены на то, чтобы воздействовать на адресата речи, тогда как «характерологические» средства характеризуют самого говорящего с языковой точки зрения [Шмелев 1964].
Разграничение двух указанных слоев представляется необходимым прежде всего потому, что они характеризуются полностью различным языковым оформлением. «Текст повествователя» подчиняется жестким требованиям, которые, собственно, и задают восприятие текста именно как текста анекдота и позволяют использовать этот текст в рамках соответствующего речевого жанра. Особенности «речи персонажей» задает отнесенность конкретного анекдота к тому или иному типу – не случайно наивная классификация анекдотов опирается именно на набор персонажей (анекдоты о Вовочке, о милиционерах, о Ельцине, о чукчах, о муже, жене и любовнике и т. п.).
2.2.1. Текст «от автора»
Текст от автора в русском анекдоте обладает целым рядом особенностей. Языковые особенности используемого в анекдотах «текста повествователя» обнаруживают коренные отличия от нарратива в повествовательных жанрах фольклора или в устных повествованиях о реальных событиях. В анекдоте все подчинено задачам изобразительности (так что языковые средства, используемые в анекдотах в «тексте от автора», могут быть отнесены к собственно экспрессивным).
В нем почти исключительно используется настоящее время глагола (а также, при определенных условиях, прошедшее -время глаголов совершенного вида в результативном значении). Эта особенность связана с близостью анекдота народному театру: используя так называемое «настоящее изобразительное», рассказчик представляет действие как бы разворачивающимся в данный момент перед глазами зрителей10.
[10. Этому не противоречит тот факт, что многие из анекдотов о Штирлице рассказываются в прошедшем времени, например: Штирлиц знал, что дважды два – четыре. Но он не знал, знает ли это Мюллер или Штирлии, склонился перед картой Советского Союза. Его неудержимо рвало на родину. В них пародируется «закадровый голос» Копеляна из телевизионного фильма «Семнадцать мгновений весны», который является как бы одним из «персонажей» анекдотов о Штирлице, и тем самым прошедшее время используется не в речи рассказчика анекдота, а в речи особого персонажа – «закадрового диктора». Существенно, что на использование глагольных времен в речи персонажей анекдота никакие ограничения не накладываются.]
Этим анекдоты отличаются от забавных исторических рассказов («анекдотов» в старом смысле слова), в которых естественно ожидать глаголы в прошедшем времени. Ср.:
• «Маэстро, – спросила как-то начинающая пианистка у Рахманинова, – правда ли, что пианистом нужно родиться?» «Сущая правда, сударыня, – улыбнулся Рахманинов, – не родившись, невозможно играть на рояле».
Преимущественное употребление повествователем настоящего времени в анекдотах также связано с особенностями анекдота как театрального жанра: действие как бы разворачивается в данный момент перед глазами зрителей. Помимо настоящего времени в анекдотах ограниченно используется прошедшее время глаголов совершенного вида в результативном значении. При этом выбор между двумя возможными зачинами: Приходит муж домой с работы и видит… и Пришел муж домой с работы и видит… – определяется выбором между двумя «режиссерскими» решениями. При первом из них слушатели анекдота как бы видят мужа, возвращающегося домой с работы, открывающего дверь, входящего в квартиру и видящего…; при втором – они сразу представляют себе сцену: мужа, только что вернувшегося домой с работы и видящего…
Характерен также особый порядок слов начальных предложений в «тексте от автора». На первое место выносится глагол (как уже говорилось, обычно в настоящем времени). Далее идет подлежащее, представляющее собою обозначение персонажа анекдота, и лишь затем второстепенные члены предложения. Представляется, что функция такого порядка слов состоит в немедленном введении адресата речи in medias res – без всякой экспозиции, в рамках которой субъект мог бы быть активирован в сознании адресата речи.
Таким образом, типичное начало анекдота – предложение, начинающееся глаголом в настоящем времени, за которым следует подлежащее, а затем – все второстепенные члены предложения. Подавляющее большинство анекдотов начинаются именно таким образом. Указанный порядок слов столь характерен для анекдота, что воспринимается как его отличительный признак. По существу, именно такой способ рассказывания и составляет то единственное, что
