Дмитрий Ершов - Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке
На территории российского Дальнего Востока хунхузы также гораздо охотнее нападали на своих соотечественников и представителей малых народов. Тем не менее русское население Приамурья и Приморья также не было застраховано от хунхузских набегов. Разбойники придерживались в отношении русских «патриотической» точки зрения, рассматривая последних не только как добычу, но и как оккупантов, захвативших «исконно китайские земли». Нужно отметить, что китайские приграничные власти всячески поощряли подобные взгляды.
Отдельную сферу хунхузского законодательства составляли нормы, определявшие отношения между различными «братствами». Основной их смысл сводился к взаимному уважению и неукоснительному соблюдению границ бянь тяо («охотничьих угодий»).
С течением времени хунхузские законы могли претерпевать незначительные изменения, однако их основная цель, заключавшаяся в создании сплоченного и боеспособного преступного сообщества, связанного узами побратимства и уважающего принципы собственной корпоративной этики, оставалась неизменной.
Хунхузы вполне могли занять на северо-востоке Китая ту нишу, которая на востоке и юге страны принадлежала тайным хуэйдан (обществам) — «Братству Южного Кулака», «Секте Белого Лотоса», «Союзу Большого Меча» и, конечно, знаменитым триадам. С тайными обществами хунхузские шайки роднит ряд признаков: ненависть к правительству и декларируемое стремление к «социальной справедливости», наличие обрядов при приеме членов и «братский» характер отношений между ними; строгая конспирация, включавшая выработку «секретного языка». Кроме того, в литературе можно найти прямые указания на связь «краснобородых» с тайными обществами. Так, известный советский военный деятель, советник в Китае в 1925–1926 гг. В.М. Примаков писал о хунхузах: «Очень часто они — члены тайных обществ и просто выполняют военные поручения общества».
Вооружение хунхузов представляло собой пеструю картину, вполне под стать разношерстному составу их шаек. Разнообразное холодное оружие традиционного китайского образца — мечи, пики, копья и топоры — широко использовалось бандитами вплоть до начала XX в. Архаичное, но весьма опасное в умелых руках, такое оружие, помимо всего прочего, выглядело весьма внушительно и производило устрашающее впечатление на жертв хунхузских налетов.
Качество огнестрельного оружия, использовавшегося хунхузами, непрерывно улучшалось на протяжении XIX–XX вв. Первоначально бандитские шайки Маньчжурии и Уссурийского края вынуждены были довольствоваться примитивными фитильными и крайне несовершенными кремневыми ружьями. Такое оружие, а также порох, изготовлялось непосредственно на территории Маньчжурии. Качество и того и другого оставляло желать много лучшего, однако при нападениях на мирных поселян и купцов вполне годилось: выстрелы в данном случае производились либо в воздух, либо в упор… Ружья и револьверы иностранного производства в течение долгого времени были дороги и малодоступны, так как попадали в Маньчжурию долгим путем из портов Восточного и Южного Китая через провинции Чжили и Шаньдун. Гораздо более редкими были случаи прямых продаж современного вооружения населению Маньчжурии и Уссурийского края иностранцами. Так, коммерсант Кайзер, проживавший во Владивостоке, но сохранявший иностранное подданство, в 1880 г. на собственном судне доставил из Сан-Франциско крупную партию винтовок, большая часть которой была продана хунхузам в районе залива Посьет. У разбойников, действовавших на территории Уссурийского края, можно было увидеть также старые русские армейские ружья, которые в 1870-х гг. раздавали крестьянам отдаленных селений для самозащиты.
Огнестрельное оружие чаще всего доставалось хунхузами путем покупки, кражи или в виде выкупа. В последнем случае оружие или боевые припасы служили платой за освобождение захваченного заложника. Покупка оружия и боеприпасов обходилась хунхузам столь недешево, что винтовочные патроны иностранного производства, к примеру, именовались на бандитском жаргоне даянами («серебряными долларами»). Стремясь разжиться качественным оружием, хунхузы зачастую пускались на дерзкие авантюры, вроде той, что имела место на посту Груша на 1071-й версте КВЖД в 1902 г. Утром 4 сентября, когда железнодорожные служащие и большинство чинов охранной стражи разошлись по делам, в постовой казарме остались только пять рядовых стражников и группа каменщиков-китайцев, незадолго до этого нанятых на работу. Когда солдаты расположились позавтракать во дворе казармы, несколько рабочих проникли в помещение стражи, захватили стоявшие в пирамиде винтовки и открыли огонь, убив четырех стражников и тяжело ранив пятого. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, нападавшие благополучно скрылись вместе с захваченным оружием. Именно винтовки и были целью хунхузов, переодевшихся каменщиками и разыгравших спектакль с наймом на работу…
Уже после Японо-китайской войны 1894–1895 гг. в распоряжение разбойников попало большое количество современного огнестрельного оружия. Следующее крупное «перевооружение» хунхузов относится к периоду Русско-японской войны 1904–1905 гг., когда масса самого разнообразного оружия и снаряжения была подобрана на полях сражений, украдена с тыловых складов обеих враждующих армий и т. п. В Харбине ходили слухи, что некоторые шайки получили в свое распоряжение пулеметы и даже полевые орудия. Это, конечно, было из ряда вон выходящим случаем, однако наличие у крупных хунхузских шаек старых дульнозарядных пушек было, в общем, достаточно обычным делом. Кроме того, функцию «тяжелого вооружения» в хунхузских отрядах призваны были выполнять громадные пищали тайцян и так называемые «ручные пушки» шоупао, стрелявшие примитивными разрывными бомбами. Впрочем, эффективность этого оружия была чрезвычайно низкой.
Характер вооружения шайки зависел от характера ее деятельности. Так, хунхузы, оперировавшие на железной дороге, предпочитали легкое и компактное оружие — револьверы и кинжалы. Садясь в поезд под видом мирных жителей, «братья» легко прятали их в складках традиционной китайской одежды. Шайки, специализировавшиеся на набегах, напротив, особенно ценили современные винтовки армейского образца с большой прицельной дальностью стрельбы. Они были незаменимы как при обстреле объекта нападения, так и при отражении атак преследователей.
Сформированная и вооружившаяся шайка готова была приступить к делу. Каковы же направления деятельности «краснобородых»? Можно сказать, что сфера эта оказывалась тем шире, чем больше сил и средств находилось в распоряжении атамана. Главным занятием хунхузов был, разумеется, разбой. Основными объектами нападений шаек становились путешествующие купцы и чиновники, а также торговые караваны, пересекавшие Маньчжурию во всех направлениях. Крупная шайка численностью несколько сотен человек способна была организовать нападение на целый торговый город. Так, хунхузские шайки нападали наНючжуан (1866), Нингуту (1874), Дагушань (1875), Хунь-чунь (1878), Бейтуанлинцзы (1885) и несколько раз — на Баянсусу. В самом начале XX столетия город Кайчи подвергся нападению отряда из 500 «краснобородых». Шайка разграбила запасы серебра, угнала всех имевшихся в городе лошадей и захватила в заложники три десятка богатейших местных купцов. 6 октября 1902 г. имел место и вовсе выдающийся случай. К воротам города Бодунэ (современный город Фуюй в провинции Цзилинь) подъехали двое верховых кавказцев, представившихся русскими подданными. Приезжие потребовали от китайской стражи впустить их. Въезд в город был ограничен, так как незадолго до описываемых событий власти получили сведения о шайке, планирующей налет на Бодунэ. Заявление приезжих об их русском подданстве успокоило солдат. Когда ворота были открыты, в Бодунэ немедленно ворвались хунхузы, укрывавшиеся в гаоляне неподалеку. Банда насчитывала в своих рядах ни много ни мало 700 человек! Высланной на подмогу сотне охраны КВЖД пришлось штурмовать злосчастный Бодунэ с помощью двух приданных орудий, а затем выдержать на улицах города настоящее сражение, окончившееся гибелью ПО и пленением 22 бандитов. Семеро пленных оказались кавказцами. Стоит сказать, что это был первый отмеченный случай «смычки» между хунхузами и иностранными уголовниками. Несмотря на жестокое поражение при Бодунэ, налеты «братьев» на города продолжались. Летом 1907 г. банда хунхузов напала на городок Санчакоу, а другая — на город Майхэкайди. 8 сентября 1907 г. крупная банда хунхузов, воспользовавшись временным ослаблением местного гарнизона, произвела нападение на город Омосо.
Подобными набегами промышляли бродячие шайки хунхузов, не имеющие определенной базы. Ими же практиковалось похищение людей (как правило — богатеев или их родственников) с целью получения выкупа. Оседлые шайки, контролировавшие порой значительную территорию, предпочитали добывать средства рэкетом. Купцы, зажиточные крестьяне, владельцы шаогодянь (спиртовых заводов) и прочие богачи могли стать и становились для хунхузов курами, исправно несущими полновесные золотые яйца. Достаточно было обложить жертву регулярной данью — подобная практика была самым распространенным делом. Как и в недавнем российском прошлом, требование периодических выплат объяснялось необходимостью охраны имущества жертвы от посягательств чужаков. В действительности инициатива хунхузов была, как сказал бы герой Марио Пьюзо, предложением, от которого нельзя отказаться. Со временем, помимо платы «за охрану», на богатые семьи возлагалась обязанность внесения залога за освобождение арестованных «братьев», поручительство перед властями, обеспечение шайки продовольствием и снаряжением, вооружение «своих» хунхузов и т. д. и т. п. Отказ от уплаты денег расценивался хунхузами как «измена», каравшаяся быстро и жестоко. К примеру, упомянутое выше нападение хунхузов на город Омосо в 1907 г. было вызвано отказом местного купечества «выкупить» у властей двоих хунхузов. Данью облагались не только богачи, но и все население, проживавшее на подвластной хунхузам территории. При этом размер дани, собиравшейся с бедноты, носил скорее символический характер, обозначая сам факт постоянного присутствия «братьев» в жизни округи и, в определенной степени, создавая хунхузам имидж «справедливых удальцов».
