Ирина Левонтина - Русский со словарем
Большая советская энциклопедия сообщает:
Эшпай Андрей Яковлевич (р. в 1925), советский композитор, народный артист РСФСР (1975). Первоначально обучался музыке под руководством отца — марийского композитора и фольклориста Якова Андреевича Э. (1890–1963). <…> К лучшим достижениям композитора принадлежат балет «Ангара» (1976, Большой театр), кантата «Ленин с нами» (1968). <…> 1-й секретарь правления Союза композиторов РСФСР (с 1973). Государственная премия СССР (1976). Награжден 3 орденами, а также медалями.
В той же энциклопедии можно почерпнуть сведение о том, что родился композитор Эшпай, как вы уже догадались, как раз в Козьмодемьянске. Видимо, это один из самых знаменитых уроженцев городка. Но, честное слово, 1-й секретарь правления Союза композиторов РСФСР гораздо меньше похож на стрельца, чем Кропоткин на Энгельса.
На страже
Сидела я тут как-то вечером на кухне и вяло тюкала по клавишам компьютера. А в телевизоре говорящие головы обсуждали актуальное искусство. Оказалось, что я их хоть и вполуха, но все-таки слушала. Потому что вдруг в обалдении уставилась в экран, уловив одну фразу. Речь шла о семидесятых годах и одном левом (в эстетическом смысле) художнике. И вот Леонид Бажанов, руководитель Центра современного искусства, сказал: «Ну, разумеется, он был в конфликте с правозащитными организациями».
Я удивилась. Если бы такое сказали о современном художнике, это было бы еще понятно: скажем, в контексте противоречия между идеалом полной свободы художественного самовыражения и идеалом политкорректности. Но в 70-е годы?? Вроде враг у всех был один, чего делить-то? Нет, делить всегда есть что, и в конфликте может оказаться кто угодно с кем угодно. Но почему же художник, РАЗУМЕЕТСЯ, должен был быть в конфликте с правозащитными организациями? Вот тут моя картина мира зашаталась.
Нельзя было не вспомнить Грибоедова, который говорит, что в его пьесе, кроме Чацкого, нет «ни одного здравомыслящего человека; и этот человек разумеется в противуречии с обществом его окружающим». В школе на уроках литературы особенно упирали на это «разумеется», делая из него вывод о революционных взглядах Грибоедова.
Все эти мысли за доли секунды успели пронестись в моей голове, и тут оратор поправился: «…с правозащитными организациями… То есть с правоохранительными органами». Я выдохнула. Картина мира плюхнулась на место: художника-экспериментатора гнобили власти.
Но как хитро устроен язык! Два таких похожих выражения: тут право- и там право-, тут защитный, там охранительный, почти одно и то же, и один и тот же греческий корень в словах орган и организация. А в сумме — вещи почти противоположные. И как досталось в свое время правозащитным организациям от правоохранительных органов! Как раз-таки в 70-е годы.
Надо, впрочем, сказать, что фрагмент право- в словах правоохранительный и правозащитный имеет разный смысл. В слове правоохранительный имеется в виду право, право вообще, то есть закон, правопорядок. А в слове правозащитный имеются в виду права — права человека. Отдельного человека, и притом вовсе не того, которого видел чукча из анекдота.
Я хорошо помню, как звучало сочетание права человека в позднесоветское время. Звучало оно абсолютно диссидентски и связывалось в первую очередь с деятельностью Хельсинкской группы. У многих людей выражение права человека вызывало страшное раздражение и отторжение: что, мол, они правда такие идиоты и не понимают? Донкихоты малахольные. Ну какие могут быть у человека права? Как будто не видят, что права есть у государства, а у человека… Все равно, что прийти на избирательный участок и спросить: а этот кандидат от какой партии? А чем его программа отличается от программ конкурентов? С такими вопросами можно было и в психушку загреметь. Права человека. Хельсинкские соглашения. Вы слушаете голос Америки из Вашингтона. Обзор «События и размышления» ведет Наталья Кларксон.
Абсолютно не могу себе представить, чтобы тогда кто-то мог спутать правозащитные организации и правоохранительные органы. А теперь вот такая оговорка стала возможна. Это хорошо или плохо? Как посмотреть. Хорошо, что сочетание права человека уже не звучит так утопично и так вызывающе. Плохо, что оно превратилось в очередное общее место.
Коэффициент поэтичности
А теперь о высоком. Как сказано у Льва Лосева,
О лирике и прочих пустяках.
Как-то по телевизору говорили о так называемых чирлидерах — специально обученных людях, которые образуют группу поддержки певца, спортивной команды, политика и так далее. Обычно это хорошенькие девушки в мини-юбках, которые машут большими помпонами и выкрикивают не очень глубокомысленные речевки (слово cheer обозначает аплодисменты, одобрительные или приветственные восклицания, ну а leader — соответственно). Рассказывая о девушках-чирлидерах, корреспондент выразился так: «Почти по Пушкину — кричали женщины ура и в воздух вместо чепчиков бросались». Разумеется, фраза Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали принадлежит перу хотя и Александра Сергеевича, но не Пушкина, а Грибоедова. Поскольку Пушкин олицетворяет собою всю поэзию, то если кто-то что-то написал по-русски в стихах, то естественно приписать это Пушкину.
Чьих только строк не подписывали пушкинским именем! И Средь шумного бала, и Белеет парус одинокий, а уж Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые — так это почти всегда.
Здесь интереснее другое. У Пушкина ведь действительно можно найти слова о женщинах и бросаемых в воздух чепчиках. В повести «Метель» так описывается настроение русского общества после победы над Наполеоном: «Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове Отечество!..» И далее: «Женщины, русские женщины были тогда бесподобны. Обыкновенная холодность их исчезла. Восторг их был истинно упоителен, когда, встречая победителей, кричали они: ура!
И в воздух чепчики бросали».
Так что корреспондент, пожалуй, и Яндексом прилежно поискал. Точно, вот же, Пушкин. Только «Метель» написана во время Болдинской осени в 1830 году, и Пушкин цитирует здесь комедию Грибоедова, написанную шестью годами ранее.
Забавно при этом, что у Грибоедова эта фраза находится в совершенно другом контексте. Это из монолога Чацкого «А судьи кто?», а точнее из фрагмента, который начинается словами Мундир, один мундир! Чацкий обличает страсть русского общества, в частности жен и дочерей, к мундиру. И бросание чепчиков вовсе не связано у него с победой над Наполеоном:
Когда из гвардии, иные от двораСюда на время приезжали, —Кричали женщины: ура!И в воздух чепчики бросали.
А вот какое исследование однажды провел известный московский лингвист С. А. Крылов. Он собрал все антологии русской поэзии, какие ему удалось добыть, всего около семидесяти. Потом он ввел в базу данных информацию о входящих во все эти антологии и хрестоматии стихотворениях (автор, название, первая строка, год написания). Всего получилось почти 13 тысяч вхождений, и это количество позволяет сделать много разных занятных статистических выводов.
Прежде всего, можно судить об уровне «хрестоматийности» отдельных стихотворений. Дело в том, что важным элементом культуры того или иного народа является «золотой фонд» стихотворений, более или менее общий для всех представителей этого народа.
Именно эти стихотворения большая часть людей помнит хотя бы частично наизусть или не совсем уже помнит, но помнит, что учила когда-то для концерта художественной самодеятельности, или просто читала, или хотя бы слышала краем уха. Так или иначе, именно эти стихотворения формируют общие для данного народа представления о поэзии, а отчасти также о любви, красоте и многом другом. Да-да, и о любви. Действительно, если человек с детства слышал про чудное мгновенье и про то, что как дай вам Бог любимой быть другим — это ли не «воспитанье чувств»?
Как вы думаете, какое стихотворение оказалось самым хрестоматийным? Для меня это было неожиданно. Самый высокий рейтинг у трех стихотворений: у «Есть в осени первоначальной…» Тютчева (ну там — Есть в осени первоначальной / Короткая, но дивная пора, / Весь день стоит как бы хрустальный / И лучезарны вечера), у стихотворения Фета «Я пришел к тебе с приветом / Рассказать, что солнце встало, / Что оно горячим светом / По листам затрепетало» и т. д., а также у лермонтовского «Выхожу один я на дорогу…» А уж потом идут пушкинские «На холмах Грузии лежит ночная мгла» и то самое «Я помню чудное мгновенье». Удивительно, но самыми хрестоматийными оказались не стихотворения Пушкина. Хотя самый хрестоматийный поэт — конечно, Пушкин. Его стихотворения встречаются в этих хрестоматиях в сумме 1079 раз. Затем идет Тютчев, затем Лермонтов, Фет, Блок и так далее.
