Юрий Рюриков - Три влечения. Любовь: вчера, сегодня и завтра
Заметная разница есть и в скорости протекания физических ощущений у женщины и мужчины. У женщины эта скорость замедленная – по сравнению с мужчиной, у мужчины убыстренная – по сравнению с женщиной. Поэтому часто бывает, что мужчина уже достиг биологического финиша, а женщина еще далека от него.
Тут-то, как говорят медики, и таится главный корень многих женских болезней, неврозов, тьмы психологических бед и конфликтов. Тут и лежат истоки женской фригидности (холодности), виновник которой чаще всего – мужчина.
У многих племен, живущих в районах экватора, с незапамятных времен существует просветительная подготовка к семейной жизни. Когда мальчики и девочки становятся подростками, их отделяют от племени – и друг от друга – и обучают всему, что должен уметь взрослый. И среди этого всего их готовят к супружеским отношениям, к физической любви. Обучение юношей идет под девизом: «настоящий мужчина думает прежде всего о женщине», «тот не мужчина, кто не умеет сначала насытить женщину».
В этих племенах – ни среди женщин, ни среди мужчин – нет людей, которых называют сексуально неудовлетворенными. Они знают простые и открытые много тысяч лет назад способы, как устранить дисгармонии мужчин и женщин, как нейтрализовать разницу в скорости нарастания ощущений и т. п. Способы эти, кстати, давно известны и европейской сексологии, и они излагаются в, увы, немногих у нас стоящих просветительных книгах[116].
В большинстве браков супруги стихийно – одни быстрее, другие медленнее – приспосабливаются друг к другу. Но они делают это вслепую, наощупь, и поэтому многим не удается одолеть дебри незнания, пропасти дисгармонии. По иностранной статистике, треть, четыре десятых, а то и половина замужних женщин никогда в жизни не испытывали от физической любви высшего наслаждения. Это страшные цифры – десятки и сотни миллионов женщин, у которых половое невежество крадет простейшее и естественнейшее счастье, лишает их россыпей природных радостей – и этим резко отускняет, обедняет их жизнь.
Разлад мужского и женского организмов – крупное биологическое несовершенство в природе человека. Это центральное противоречие всей интимной жизни, но как раз о нем – и о том, как его устранить, – наше половое просвещение почти не говорит. Оно явно отстает здесь от достижений науки, и поэтому первое, что ему сейчас, видимо, нужно, – вылечиться от научного малокровия, перейти с околонаучной колеи на научную.
Новое семейно-половое просвещение должно бы вбирать в себя все главные стороны любовно-семейной жизни: психологию и этику любви и супружеских отношений, культуру физической любви и ее психобиологию, культуру беременности и незачатия, воспитание детей и домоводство… Три бытовые докультуры надо вытеснять тремя культурами – психологической, сексологической, воспитательной.
Первый шаг, который тут, видимо, нужен, – слияние сексологии с половым просвещением. Идти по этой дороге стоит, наверно, смело и с доверием к людям: так легче всего разбить вековые путы ханжества и анархизма, легче всего побороть оба эти полюса любовной антикультуры. Но смелость здесь придется, пожалуй, соединять с деликатностью – чтобы не оступиться в ямы деловитой беззастенчивости.
В такие ямы часто ведет коммерческое (не научное!) просвещение на Западе. Техника секса заменяет в нем культуру любви, часть занимает место целого, и отсюда – дух спортсменства и рекордсменства, который просвечивает в этом просвещении, отсечение секса от морали и гуманизма…
Как вести массовое просвещение? Наверно, его нельзя отделять от воспитания: они – как два крыла одной птицы, и без любого из них птица не взлетит: нужно воспитывающее просвещение и просвещающее воспитание.
Некоторые психологи и педагоги предлагают только воспитывать школьников, а просвещение начинать лишь тогда, когда они вырастут. Это старая позиция – «чем позже, тем лучше», и она строится на недоверии к людям, на боязни, что знакомство с теорией тут же потянет за собой знакомство с практикой.
Еще в начале века передовые просветители выдвинули лозунг «лучше на год раньше, чем на день позже». Они понимали, что если школа и родители вовремя не дадут детям знаний, их даст улица – самый испорченный из всех испорченных телефонов.
Впрочем, лучше, пожалуй, давать такие знания ни раньше, ни позже, а как раз в нужное время – и в меру возраста. Наверно, правы эстонские врачи и педагоги, которые уже много лет начинают просвещать школьников с 5-го класса. Наверно, еще более прав одесский ученый В. И. Барский, который предлагает начинать половое воспитание-просвещение в раннем детстве – и вести его по возрастным ступенькам, наращивая глубину и сложность.
Сексуальный ликбез – важная социальная задача, и для него нужны, наверно, свои буквари – небольшие (но выходящие большими тиражами) этико-сексологические руководства для семейной жизни. Нужны, видимо, и курсы для новобрачных и массовое просвещение через газеты и журналы, и, главное, особый предмет – подготовка к семейной жизни – в школах и вузах. Причем медлить здесь вряд ли можно – для множества людей такое просвещение нужно как скорая помощь.
Очень важен здесь и подъем всей нашей сексологии. В последнее время после долгого застоя она снова пошла вперед. У нас есть отличные клиницисты и теоретики – из разных городов и разных поколений: Г. С. Васильченко, А. М. Свядощ, Н. В. Иванов, И. Л. Ботнева, Я. Г. Голанд, В. И. Здравомыслов, А. Нохуров, Ю. А. Решетняк, З. В. Рожановская… У них есть свои достижения и свои открытия, лучшие из них умеют говорить новое слово, и они закладывают новые, современные фундаменты отечественной сексологии.
Но движение сексологии вперед резко отстает от ритма времени. Роль ее в лечебной медицине, в жизни людей, в половом просвещении – пока очень мала.
В стране всего лишь несколько сот сексологов, и подготовка их идет очень узко. Информация об иностранной сексологии – современной и классической – скудным скудна, главные труды, созданные в мировой сексологии, у нас не выпускались. Печатные труды наших сексологов можно пересчитать по пальцам, к тому же труды эти, в которых они (особенно Г. С. Васильченко и А. М. Свядощ) разрабатывали центральные проблемы сексологии и сексопатологии, выходят маленькими тиражами. И без крутого роста сексологии, без скачка в ее влияние на жизнь вряд ли можно будет сделать тут хотя бы шаг вперед.
Культура и антикультура любви
В последние сто лет интерес к полу стал небывало всемирным: никогда еще в искусстве, в науке, в публичной жизни он не взлетал так высоко.
Этот всемирный интерес – новая (и очень сложная) проблема, которую выдвинула перед человечеством сама история. Самопознание человека все время углубляется, в него входят новые и новые области, и отношения полов стали таким новым материком, не освоив который люди не могут идти дальше.
Поэтому и возникли на рубеже веков новые отрасли науки – сексология, социология семьи, этнография пола; поэтому и родилось в двадцатые годы новое, реалистическое половое просвещение; поэтому величайшие ученые, писатели, общественные деятели XIX и XX веков так много говорят о женском вопросе, о переворотах в семье, об отношениях полов вообще.
Биархатные перевороты насквозь пронизывают все эти отношения. Именно об одном русле таких переворотов сказал свои известные слова Ленин: «Формы брака и общения полов в буржуазном смысле уже не дают удовлетворения. В области брака и половых отношений близится революция, созвучная пролетарской революции»[117].
У нас биархатная революция больше продвинулась в обществе, в семье и куда меньше – в любовной и сексуальной культуре, в интимной жизни.
Биархатные влияния преобладают в мировом реалистическом искусстве, в сексологии, в научном (не в коммерческом!) половом просвещении, в передовом женском движении – во всей демократической культуре мира. Кстати, в разговорах о быте и морали Запада у нас часто забывают об этой демократической культуре, о борьбе двух культур вообще, и делают синонимами слова «западный» и «буржуазный». Раздвоенное становится тут единым, расколотое – целым, и это явно мешает видеть, как антибуржуазные силы Запада с каждым десятилетием делаются все сильнее – и в общественной жизни, и в морали, быту, любовной культуре.
После Второй мировой войны эти силы добились очень многого в утверждении демократической культуры пола. К сожалению, у нас почти нет серьезных работ о том, что делается в этой области на Западе, какие сложные процессы там протекают. Впрочем, некоторые социологи и философы писали о двух течениях в сексуальной революции – прогрессивном и регрессивном; об этом говорили С. И. Голод и А. Г. Харчев, И. С. Кон, А. В. Гулыга и И. С. Андреева[118]. Но это, к сожалению, только начало, только подходы к подступам, а все главное здесь – впереди.
