Юдзан Будосесинсю - Книга самурая. Бусидо
Смерть в соответствии с «Хагакурэ» и смерть летчиков-камикадзэ.
Запад дал много философии жизни. Однако в конечном итоге мы не можем довольствоваться одной лишь философией жизни. Мы не можем также принять буддийскую философию, которая отрицает грех и карму, философию, в соответствии с которой человек рождается и перерождается в течение многих веков.
Смерть для Дзете обладает необычностью, ясностью и свежестью небесной лазури в просвете между облаками. В современной трактовке, эта смерть на удивление созвучна образу пилота-камикадзэ времени второй мировой войны, однако в наши дни принято считать, что смерть этих людей была едва ли не самой большой трагедией минувшей войны.
Подвиги пилотов-самоубийц называют самой бесчеловечной стратегией атаки, и поэтому имена этих парней нынче покрыты позором. Однако, ничто в длинной истории Японии не соответствует лучше ясному идеалу жизни и смерти в духе «Хагакурэ», чем смерть тех, кто отдал жизнь во имя своей страны.
Хотя, если проследить мотивы самоубийства в каждом конкретном случае, окажется, что у каждого из пилотов-камикадзэ были свои страхи и привязанности. Думаю, что некоторые люди скажут, что пилоты-камикадзэ, несмотря на свое высокое имя, умерли принудительной смертью.
Конечно же, эти молодые люди, совсем недавно окончившие школу, подвергались давлению со стороны национальных властей и зачастую выбирали путь самоубийцы не по своей воле. И даже если в последнем бою они действовали по собственной воле, всегда можно сказать, что их принудительно призывали в армию. Эти аргументы далеко не беспочвенны.
Между добровольной и вынужденной смертью нет различия.
Можно ли, в таком случае, утверждать, что смерть, о которой говорит Дзете, противоположна смерти по принуждению — то есть, является смертью по собственному выбору?
Я не думаю, что это так. Дзете начинает с того, что предлагает нам смерть в качестве одной из альтернатив, а затем призывает нас выбрать именно ее. Однако мы не должны забывать, что в свое время Дзете не позволили совершить самоубийство после смерти дайме. Поэтому, когда его смерть отступила, он затаил в душе глубокий заряд нигилизма.
Если человек не вполне свободен выбрать свою смерть, мы не вправе утверждать, что его можно заставить умереть.
Даже в случае смертной казни, которая, казалось бы, является крайней формой принудительной смерти, если приговоренный противопоставит смерти силу своего духа, смерть не будет для него принудительной, в обычном понимании этого слова. Даже смерть от взрыва ядерной бомбы, эта немедленная принудительная смерть, для ее жертв оказывается смертью по воле судьбы.
Мы не можем понять подлинный смысл смерти, пока мыслим в рамках дуализма судьбы и нашего собственного выбора. В конце концов к смерти всегда примешивается вечная борьба между человеческим выбором и сверхчеловеческой судьбой. Иногда может показаться, что человек умер по своему собственному выбору.
Самоубийство — тому пример. Иногда смерть может казаться полностью вынужденной. Смерть во время ночного налета на город вражеской авиации относится к этому типу.
Но даже в случае самоубийства, в котором, как может показаться, все решает сам человек, на пути к смерти важную роль играет судьба, неподвластная воле человека. И даже на такую, казалось бы, естественную смерть, как смерть от болезни, зачастую оказывают воздействие субъективные обстоятельства, которые позволяют говорить о том, что человек ушел из жизни едва ли не добровольно.
Условия, при которых «Хагакурэ» предлагает нам выбрать смерть, никогда не описаны в явном и чистом виде. В идеале: появляется враг, самурай вступает в поединок с ним и, оказавшись перед выбором, жить или умереть, выбирает смерть. Однако такие идеальные условия имеют место далеко не всегда — и это было верно даже в те времена, «Хагакурэ» не относит к той же категории вещей, что и смерть.
Итак, мы не можем умереть за правое дело. Вот почему Дзете советует нам на распутье между жизнью и смертью выбирать любую смерть. Конечно, «Хагакурэ» не утверждает, что этот выбор действительно увенчается смертью, потому что, по большому счету, мы не выбираем, что будет дальше. То, что мы до сих пор живы, может значить, что по какой-то причине мы не умерли в прошлом. И если наша жизнь — не то, что мы сами выбрали для себя, возможно, мы не в состоянии также умереть по своей воле.
Никто не умирает напрасно.
Что означает для живого существа встреча со смертью?
В соответствии с «Хагакурэ», главное в жизни — чистота действия. Дзете подчеркивает важность высокой страсти и одобряет смерть в результате страстного порыва. Именно это он имеет в виду, когда говорит, что только малодушные могут рассуждать о напрасной смерти.
Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации «или — или» практически невозможно.
(Книга Первая)
На современном языке, достижение цели — это то же самое, что смерть за правое дело. Таким образом, «Хагакурэ» говорит, что, оказавшись перед лицом смерти, человек никоим образом не может узнать, напрасно он умирает или нет.
«Все мы желаем жить, и поэтому нет ничего удивительного в том, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать». Человек всегда может найти себе какое-нибудь оправдание. Он должен изобрести какую-нибудь теорию уже только потому, что живет и мыслит. В данном случае, «Хагакурэ» просто выражает относительную точку зрения, согласно которой, не достигнув цели, не стоит продолжать жить лучше умереть.
«Хагакурэ» не говорит, что, когда человек умирает, он тем самым достигает цели. В этом проявляется нигилизм Дзете Ямамото, но этот нигилизм рождает самый возвышенный идеализм.
Мы подвержены иллюзии, что способны умереть во имя веры или идеологии. Между тем, «Хагакурэ» утверждает, что даже бессмысленная смерть — смерть, которая не принесла ни цветов, ни плодов, — обладает достоинством Смерти Человека. Если мы так высоко ценим достоинство жизни, как мы можем не ценить достоинство смерти? Никто не умирает напрасно.
Примечания к «Хагакурэ»Из Книги Первой
1. Четыре заповеди самураев господина Набэсима приводятся в конце заключительного раздела «Хагакурэ» — «Праздный вечерний разговор».
2. Обстоятельства, лежащие в основе этого предания, неизвестны. Предполагается, что Кюма пытался замести следы преступления своего хозяина.
3. Мунэн или мусин («не-мысль» или «не-ум») — в буддизме так называют состояние сознания, в котором мышление либо вообще отсутствует, либо присутствует, но не мешает глубокому созерцанию.
4. Здесь Цунэтомо цитирует стихотворение из «Госэн вака сю»:
Другим Ты можешь сказать. Что это слухи.Но когда, сердце спрашивает. Как ты ему ответишь?
5. Речь идет об инциденте, в котором приняли участие слуги господина Асано. Этот инцидент лег в основу сюжета пьесы театра Кабуки «Тюсин-гура» и считается примером подлинной преданности. Цунэтомо не согласен с этим. Он считает, что слуги должны были отомстить врагу немедленно, а не ждать целый год благоприятной возможности убить господина Кира.
Резня в Нагасаки началась в результате того, что самурай одного клана случайно забрызгал грязью самурая другого клана. Цунэтомо считает, что участники потасовки действовали правильно, потому что начали мстить сразу же, не задумываясь над последствиями своих действий.
6. Цитируется стихотворение из китайского сборника коанов «Биянь-лу»:
Чем больше воды, тем выше корабль;Чем больше глины, тем выше будды.
7. Цунэтомо умер на шестьдесят первом году и, повидимому, своей смертью.
8. Аллюзия на сорок первую главу «Лао-цзы» даосского писания, датируемого VI веком до н. э.
9. Три древних царства — Индия, Китай и Япония.
10. Обе цитаты взяты из списка заповедей, который висел на стене в доме Набэсима Наосигэ и включал в себя двадцать одно изречение. Последнее из них звучало так:
«Закон незыблем для подчиненных. Закон не подлежит обсуждению».
Из Книги Второй
1. Согласно учению Конфуция, разум, человечность и смелость — три главных добродетели человека.
2. «Форма есть пустота; пустота есть форма» — цитата из Праджня-парамита-хридая сутры (Сутры сердца мудрости), которая содержит квинтэссенцию всех Праджня-парамита сутр (Сутр мудрости).
3. У японцев есть традиция весной выходить на природу, чтобы посмотреть на цветущие вишни.
4. Упоминаемое здесь событие описано в Книге Одиннадцатой. История начинается словами: «В четырнадцатый день седьмого месяца третьего года Сетоку во внутреннем дворе замка шли приготовления к празднику Бон…»
