Максим Кронгауз - Самоучитель олбанского
После долгого отсутствия в России я сел в самолет, и ко мне обратилась стюардесса: «Не хотите чайку?» Услышав слово чаёк, я почувствовал, что я дома, не потому что услышал русский язык, а потому что это такой особый стиль общения (лингвисты в этом случае сказали бы регистр), который располагает и создает домашнюю атмосферу и очень характерен именно для нашей культуры. Злоупотребление им раздражает, но надо признать, что в разумных количествах он очень «утепляет» коммуникацию. Даже грубые мужики предпочитают пить водочку и коньячок, причем уменьшительный суффикс свидетельствует отнюдь не о небольших количествах потребляемого алкоголя, а как раз об особом регистре речи, уюте и теплой атмосфере. Правда, интеллигентные люди реже используют уменьшительные суффиксы, но коммуникация высокообразованных людей вообще дистантнее и холоднее.
Последнее замечание касается ненавистной сиси. Мы относимся к тому типу культур, которые имеют особый язык для общения с детьми. Есть другие культуры, где с детьми ни на каком промежуточном языке не разговаривают, ждут, пока они овладеют нормальным. Но у нас не так. Жаль, что нет русского слова для такого языка, разве что негативное сюсюканье, и приходится использовать английское: baby-talk. В этом русском языке есть такие слова, как папа, мама, баба, деда, ляля, ням-ням, кака, пипи и многое другое. И сися в том числе. Многие взрослые употребляют только часть этой лексики, считая другие слова вульгарными, но это уже дело вкуса. Часть этой лексики проникла и в мамский язык, что вполне объяснимо, собственно, уменьшительные суффиксы и избыточная нежность тоже из этой области. Молодые матери в определенной степени идентифицируют себя со своими детьми, что неизбежно сказывается на языке: отсюда, кстати, знаменитое выражение мы покакали. И разговор между матерями проходит как бы в присутствии их детей, иногда даже еще не рожденных.
Такого рода сленг зародился вне интернета, но именно в интернете он расцвел, обогатил свою лексику, выработал особые письменные приемы.
Вас раздражает? Меня — нет, как говаривал герой известного фильма.
Ай, философия… На связи
В русском языке в последнее время распространились две новые формулы прощания, которые показали мне, что я окончательно и бесповоротно устарел.[131]
Первая из них построена по аналогии со стандартными формулами прощания с предлогом до: До свидания! До встречи! До завтра! и т. д. Только вместо привычного указания на непосредственный контакт (или ближайший срок контакта) появляется более абстрактное слово связь. Формула прощания До связи! начала распространяться скорее всего в середине 90-х годов. Возможно, она и раньше существовала в общении связистов, но тогда понятно, что речь шла о следующем сеансе именно связи. Удивительно здесь вот что. Для нас самым важным контактом всегда была встреча, то есть возможность увидеть друг друга. Формула прощания с предлогом до и указывает на то, что мы надеемся еще увидеться с собеседником и как бы намечаем свидание. Интересно, что в немецком языке наряду с формулой Auf Wiedersehen! — «до свидания, до нового зрительного контакта» есть еще Auf Wiederhdren! — «до нового слухового контакта», которая обычно используется при разговоре по телефону или общении с радиослушателями. Для последнего выражения в русском языке даже трудно найти подходящий перевод, хотя сравнительно недавно появилось что-то похожее, но шутливое и подчеркнуто неправильное: Услышимся! Свидание всегда было главной и потому нейтральной формой контакта. Сегодня оно вытесняется абстрактной связью, так может сказать, например, человек, с которым мы собираемся вскоре увидеться, но возможно, и спишемся или созвонимся.
Под связью имеется в виду телефонный звонок, Скайп, электронная почта, социальная сеть, блогосфера, чат, да мало ли еще как позволяют связаться современные технологии. Связь в этом смысле стала важнее, привычнее и, значит, нейтральнее встречи. Она теперь точка отсчета.
Другая формула На связи! еще радикальнее, сейчас объясню почему. Раньше такие слова могли встречаться скорее в начале коммуникации, чем в конце, и опять же если речь идет о связистах: что-нибудь вроде Радистка Кэт на проводе! (в смысле: готова к общению). Можно предположить, что выражение На связи! превратилось в формулу прощания после выпадения глагола во фразах типа (буду) на связи или (остаюсь) на связи, и произошло это, по-видимому, уже в 2000-х годах. Радикальность же новой формулы состоит в том, что прощания как такового не происходит. Если До связи! формально указывает на возможность и ожидание нового контакта с помощью новых технологий, то вторая формула подчеркивает, что контакт теперь вообще не прерывается, а мы висим себе где-то во всеобщем коммуникативном пространстве, скованные одной цепью коммуникаций, связанные одной целью перманентного общения. Прощаемся, не прощаясь. И не расстаемся никогда.
К чему это я? Да к тому, что пришла пора расставаться. Значит, надо подвести итог, и он не слишком утешительный. Когда я садился писать эту книгу, то считал, что напишу не только про русский язык в интернете, но и про коммуникацию на этом языке. Про троллинг и флуд, про холивары и прочие радости сетевого общения. Но не вышло. Книга про олбанский язык и так получилось большая и трудная для чтения, надо остановиться и сказать главное.
Сегодня происходит экспансия письменной формы языка в те сферы, где раньше царила устная. Телефонный звонок заменяется обменом эсэмэсками, а личная встреча — перепиской в чате или социальной сети. Мы стали писать значительно больше, чем раньше, и, возможно, даже больше, чем говорить.
Письменная форма языка выдвигается в обыденной коммуникации на первый план, но основным жанром этой коммуникации остается диалог, в том числе многоголосый. Возникает противоречие, точнее недостаточность письменных средств для полноценного диалога.
Экспансия письменной формы приводит к увеличению ее устности: возникают новые формальные средства, которые компенсируют «недостатки» письменной формы, отсутствие интонации, мимики, жестов. Можно сказать, что письменная форма обогащается, хотя не все с этим согласятся, отношение к олбанскому языку очень неоднозначно. То, что я называю обогащением, кто-то назовет порчей, но эта разница эмоциональная, а по сути происходит выработка новых средств.
Есть еще два важнейших фактора, характеризующих коммуникацию в интернете и оказывающих влияние на язык.
Первый фактор отчасти связан с устностью, это игровая природа общения в интернете. И это привело к тому, что обогащение письма происходит в основном в игровой форме, что многих увлекает, а многих опять же раздражает.
Наконец, и это второй фактор, принципиальную роль играет огромная скорость распространения информации, приводящая к тому, что новое слово или фраза могут почти мгновенно стать известными огромным массам. Сарафанное радио получило идеальное техническое воплощение. Популярность, мода в интернете тоже стали фактором влияния на язык. Но и их жизнь определяется скоростью распространения — порой они мгновенно возникают, но и сравнительно недолго сохраняются.
Все эти черты присущи и сетевому языку, и сетевой коммуникации вообще. Есть ли у нас свои собственные языковые особенности? И здесь придется о грустном: наш олбанский не слишком оригинален, а если говорить откровенно, во многом вторичен. Почти все яркие явления повторяют процессы, происходящие за пределами рунета, то есть эксперименты с другими языками прежде всего, естественно, с английским.
Мы мало придумываем на глобальном уровне, скорее копируем.
Ну а в целом интернет стал полигоном для экспериментов с коммуникацией и языком или, лучше сказать, для одного гигантского эксперимента. Один из его фундаментальных итогов состоит в том, что условия коммуникации оказались важнее языка, их изменение влияет на язык и заставляет его изменяться (портиться — обогащаться).
И напоследок хочу всех предупредить. Будьте бдительны, эксперимент продолжается.
ЗЫ
Перифразируя известный анекдот, можно сказать, что читатель уходит и не прощается, а автор прощается, но не уходит. Но я ведь намекал, что остаюсь на связи, так что какие могут быть претензии?
А еще признался, что хотел написать книгу еще и про коммуникацию, но не написал. Книгу не написал, но кое-что написал. Будем считать, что это две главы будущей книги. Эти две темы мне очень дороги, и хочется ими сразу поделиться. Не дожидаясь, пока напишу целую книгу (или не напишу).
