Николай Стороженко - Предшественники Шекспира
Тамерланъ. Иди за мной, счастливый отецъ Зенократы. Въ моихъ глазахъ этотъ титулъ выше всякаго султанскаго титула. Хотя моя рука привела тебя сюда плѣнникомъ, но твоя царственная дочь можетъ даровать тебѣ свободу. И кому же приличнѣе даровать тебѣ свободу какъ не той, которая укротила ярость моего меча, купавшагося прежде въ рѣкахъ человѣческой крови.
Зенократа. О трижды блаженное зрѣлище для моей счастливой души видѣть отца здравымъ и невредимымъ, послѣ жестокаго сраженія съ моимъ возлюбленнымъ,
Султанъ. Хотя въ этомъ сраженіи я потерялъ Египетъ и корону, все-таки я очень радъ видѣть тебя, дочь моя.
Тамерлонъ. Я одержалъ побѣду надъ тобой, и потому не скорби о своемъ пораженіи. Я возвращу тебѣ все завоеванное и даже прибавлю къ твоимъ прежнимъ владѣніямъ новыя страны.
Тронутый великодушіемъ Тамерлана и его любовью къ своей дочери, султанъ благословляетъ ихъ союзъ и соглашается быть вассаломъ Тамерлана. Послѣдній такимъ образомъ уже исполнилъ свое предназначеніе. Непокорный міръ лежитъ теперь у его ногъ, ожидая его приказаній. Нѣтъ болѣе противниковъ, которые бы могли соперничать съ нимъ въ величіи и славѣ. Теперь онъ можетъ насладиться вполнѣ обаяніемъ власти и сознаніемъ своего земнаго могущества. Но странный переворотъ совершился въ душѣ Тамерлана: власть сама по себѣ утратила для него всю свою цѣну, если онъ не можетъ раздѣлить ее съ любимой женщиной. Пьеса оканчивается торжественнымъ коронованіемъ Зенократы, какъ супруги Тамерлана. Великій завоеватель обращается къ ней съ слѣдующими словами: "Взойди же теперь на твой тронъ, божественная женщина, и позволь намъ возложить на тебя, достойную тебя, корону. Привѣтствуемъ тебя, какъ королеву Персіи и повелительницу всѣхъ царствъ и земель, покоренныхъ Тамерланомъ. Подобно Юнонѣ, смотрѣвшей съ высоты небесъ на пораженіе гигантовъ, осмѣлившихся возстать противъ Юпитера, смотришь ты, моя любовь, съ высоты своего трона, и твой торжествующій взоръ, отражающій въ себѣ всѣ мои тріумфы, вдохновляетъ меня на новые подвиги. Тебѣ будутъ платить дань и Египтяне и Мавры и народы Азіи, и отъ границъ Африки до береговъ Ганга будетъ простираться твое могущество". Затѣмъ, обращаясь къ своимъ храбрымъ сподвижникамъ, Тамерланъ приказываетъ имъ сбросить свои тяжелые воинскіе доспѣхи и, облекшись въ пурпурныя мантіи, зажить спокойной жизнью въ покоренныхъ провинціяхъ, такъ какъ съ этихъ поръ "Тамерланъ даруетъ миръ всему міру".
Ободренный успѣхомъ первой части Тамерлана, Марло въ скоромъ времени поставилъ на сцену вторую, въ которой довелъ событія до смерти своего героя. Долго покоренные народы сносили гнетъ чужеземнаго завоеванія, но наконецъ всеобщее недовольство приняло форму открытаго возстанія. Бывшіе вассалы Баязида, царьки Сиріи, Іерусалима, Анатоліи и т. д. сгруппировались вокругъ сына его, Каллапина, убѣжавшаго изъ заключенія, гдѣ онъ содержался по повелѣнію Тамерлана, и провозгласили его турецкимъ императоромъ. Тамерланъ уже готовился выступить противъ мятежниковъ съ своими тремя сыновьями, но въ это время заболѣваетъ Зенократа. Тамерланъ не отходитъ отъ ея постели. Всѣ тѣ тяжелыя ощущенія, которыя испытываетъ человѣкъ, проводя долгіе, томительные часы у изголовья любимаго существа, обреченнаго на вѣрную гибель, всѣ тѣ внезапные переходы отъ подавляющаго отчаянія къ самымъ несбыточнымъ надеждамъ, происходящіе оттого, что сердце, на зло разсудку, не хочетъ помириться съ неминуемой потерей, воспроизведены нашимъ авторомъ съ поразительной силой. Поэтическому сердцу Тамерлана кажется, что вся природа надѣла трауръ по его милой: "Потускнѣла — говоритъ онъ — красота сіяющаго дня, померкъ вѣчный свѣтъ неба, радостно игравшій на серебряныхъ волнахъ; нѣтъ болѣе огня, способнаго согрѣть его холодные лучи" и т. д. То ему чудится, что Зенократа уже умерла, и онъ проситъ ангеловъ, стоящихъ на стражѣ у вратъ неба, радостно привѣтствовать ея безсмертную душу, а херувимовъ и серафимовъ, поющихъ славу Царю Царей, утѣшать ее своими сладкими пѣснями… Пришедши въ себя, онъ съ тоской спрашиваетъ врачей: неужели нѣтъ никакой надежды? И получивъ, какъ водится, неопредѣленный отвѣтъ, обращается къ самой Зенократѣ и умоляетъ ее не оставлять его одного въ этомъ пустынномъ мірѣ. Когда же Зенократа наконецъ умираетъ, то имъ овладѣваетъ не скорбь, не тоска, а какое-то безумное отчаяніе горя: онъ рыдаетъ, мечется, сумасшествуетъ и въ порывѣ ярости грозитъ самому небу.
Тамерланъ. Какъ? Она уже умерла? Вынимай же свой мечъ, Течеллъ, руби землю, авось дорубимся до сводовъ преисподней, вытащимъ оттуда за косы роковыхъ сестеръ, похитившихъ мою Зенократу и ввергнемъ ихъ въ самую глубокую пропасть ада. Казанъ и Теридамъ, къ оружію! Насыпайте валы выше облаковъ, ставьте пушки, и мы ими пробьемъ кристальную раму неба, разрушимъ сіяющій дворецъ солнца и потрясемъ весь сводъ небесный… Взгляни на меня, Зенократа, посмотри какъ я тоскую и сумасшествую по тебѣ! Если въ тебѣ есть хоть искра жалости, то сойди съ неба и не оставляй своего Тамерлана.
Теридамъ. Мой добрый государь, ради Бога успокойтесь! Она умерла, и всѣ ваши безумства не въ состояніи оживить ее. Поймите вы, что ни слова, ни слезы, ни скорбь ничего не помогутъ, такъ какъ она умерла.
Тамерланъ. Такъ какъ она умерла! Вотъ эти-то слова и пронизываютъ насквозь мою душу. Не произноси ихъ больше, добрый Теридамъ! Пусть она умерла, но позволь мнѣ воображать, что она еще живетъ, и тѣмъ утѣшать мое сердце, изнывшее отъ разлуки съ нею. Но гдѣ бы ни была душа Зенократы, ты, тѣло ея, не разстанешься со мной. Я тебя велю набальзамировать амброй, миррой и кассіей, и пока я живу, ты не будешь предано землѣ. Когда же я умру — насъ положатъ въ одной гробницѣ, великолѣпіемъ своимъ напоминающей гробницу Мавзола и напишутъ на ней одну общую эпитафію на языкахъ тѣхъ народовъ, которые я покорилъ моимъ мечомъ. Городъ же, лишившій меня моей милой, я велю сжечь, чтобъ обгорѣлые остовы его домовъ казались носящими вѣчный трауръ по Зенократѣ. На пепелищѣ его я велю поставить ея статую и ежедневно буду обходить ее съ моимъ печальнымъ войскомъ, плача и тоскуя о Зенократѣ.
Когда такимъ образомъ Тамерланъ оплакивалъ Зенократу, до него дошли слухи объ успѣхахъ Каллапина и его союзниковъ. Въ одно мгновеніе въ немъ проснулся прежній великій воинъ. Онъ велитъ сыновьямъ оставить безплодную скорбь и готовиться къ походу. Совѣты, которые онъ имъ даетъ, показываютъ, что годы бездѣйствія не убили въ немъ талантовъ полководца. Онъ посылаетъ впередъ Теридама съ приказомъ жечь турецкіе города, чтобъ помѣшать сосредоточенію непріятельскихъ отрядовъ, а самъ ударяетъ на главныя силы Турокъ. Счастье не измѣнило Тамерлану и на этотъ разъ: союзники Каллапина были разбиты на голову и взяты въ плѣнъ, а самъ онъ едва успѣлъ спастись бѣгствомъ. Для попавшихся въ плѣнъ царей Тамерланъ придумалъ казнь, поражающую своей утонченной жестокостью: онъ велѣлъ ихъ запречь въ свою колесницу и на нихъ пріѣхалъ въ Вавилонъ. Городъ этотъ, не хотѣвшій сдаваться войскамъ Тамерлана, былъ разрушенъ до основанія, а жители его истреблены отъ мала до велика; новая армія, собранная Каллапиномъ и шедшая подъ его начальствомъ на выручку Вавилона, была разсѣяна. Въ припадкѣ гордости и религіознаго фанатизма и желая притомъ выказать пренебреженіе въ религіи побѣжденныхъ, Тамерланъ приказываетъ принести изъ храма магометовъ коранъ и сжигаетъ его въ присутствіи плѣнныхъ царей и всего войска. Пока книга горѣла, Тамерланъ не переставалъ издѣваться надъ безсиліемъ Магомета и призывать его гнѣвъ на себя.
Тамерлань. Теперь, Магометъ, если ты обладаешь могуществомъ, сойди съ неба и сотвори чудо; въ противномъ случаѣ ты не заслуживаешь почитанія, такъ какъ ты допустилъ, чтобы огонь сжегъ книгу, заключающую въ себѣ сущность твоего вѣроученія и т. д.
Впрочемъ похвальба молодецкая и кощунство надъ святыней не прошли Тамерлану даромъ: черезъ нѣсколько часовъ безъ всякой причины онъ почувствовалъ себя дурно, слегъ въ постель и въ скоромъ времени умеръ. Но и на смертномъ одрѣ Тамерланъ является такимъ же героемъ, какимъ былъ всегда на полѣ битвы. Онъ знаетъ свою близкую кончину, но ему кажется, что сама смерть пугается его грознаго взгляда. "Смотри, Течеллъ, говоритъ онъ одному изъ своихъ приближенныхъ, какъ блѣдная и дрожащая отъ страха смерть направляетъ на меня свое смертоносное копье. Она не можетъ выносить моего взгляда, но стоитъ мнѣ только обернуться въ сторону, какъ она тотчасъ же снова начинаетъ подкрадываться ко мнѣ. Иди прочь, негодная, на поле битвы, и я взвалю тебѣ на плечи души тысячи убитыхъ мною враговъ. Смотри — она ушла! Нѣтъ она возвращается снова. Пойдемъ, Течеллъ, и заставимъ ее тащить свою добычу въ адъ". Потомъ, призвавъ къ себѣ своихъ сыновей, Тамерланъ убѣждаетъ ихъ продолжать начатое дѣло завоеванія міра, а старшему изъ нихъ завѣщаетъ свою корону. Покончивъ такимъ образомъ съ земными дѣлами, онъ приказываетъ принести гробъ Зенократы, останавливаетъ на немъ свой потухающій взоръ и умираетъ, оплакиваемый своими сыновьями и войскомъ…
