Игорь Сухих - История: от призвания до восстания
Сразу после смерти Петра с помощью гвардии на трон взошла его вторая жена Екатерина I (1725–1727), бывшая прачка Марта Скавронская, захваченная Меншиковым в плен в одном из балтийских походов.
После ее внезапной смерти власть передали одиннадцатилетнему Петру II, сыну царевича Алексея. Юного и малообразованного императора не интересовало ничего, кроме развлечений. От его имени дела вели приближенные ко двору дворянские семейства, среди которых шла ожесточенная борьба за власть. Сподвижник Петра А. Д. Меншиков сначала оказался фаворитом и мечтал женить царя на своей дочери, но вскоре впал в опалу и был отправлен в ссылку, откуда уже не вернулся. Но и это царствование тоже оказалось недолгим (1727–1730). Император умер от оспы, не достигнув и совершеннолетия.
Наследников по мужской линии у Петра Великого не осталось. На трон была приглашена герцогиня курляндская Анна Иоанновна, племянница Петра (1730–1740). Передача ей власти сопровождалась выработанными либеральным дворянством особыми условиями (кондициями), ограничивающими самодержавную власть. Однако, оказавшись в России, Анна демонстративно нарушила договор. Ее правление оказалось одним из самых жестоких и мрачных в этом столетии, причем жестокости уже не оправдывались, как в петровскую эпоху, интересами государства, а представлялись просто самодержавным самодурством.
Правление Анны Иоанновны называют бироновщиной (от имени ее главного фаворита, фактического правителя Э. Бирона). Это была эпоха немецкого засилья, бессмысленных и безудержных развлечений и столь же безудержного казнокрадства. Ее символом стало сооружение зимой 1740 года на Неве у Зимнего дворца так называемого ледяного дома, богато украшенного дворца изо льда, в котором сыграли свадьбу придворных шутов. Стихи на торжество (“Здравствуйте, женившись, дурак и дура…”) заставили написать поэта В. К. Тредиаковского, которого для вразумления побил палкой распорядитель строительства вельможа Волынский. На свадьбу привезли по два представителя всех народностей России, всего 300 человек. Весной дом растаял. (Событиям этой эпохи посвящен роман И. И. Лажечникова “Ледяной дом”, 1835.)
“Это царствование — одна из мрачных страниц нашей истории, и наиболее темное пятно на ней — сама императрица”, — подвел печальный итог В. О. Ключевский (“Курс русской истории”, т. 4, лекция LXXI).
После смерти Анны Иоанновны и очередного этапа придворных интриг на трон взошла дочь Петра — Елизавета (1741–1761). Это правление, напротив, считается одним из самых удачных и спокойных в XVIII веке. “Царствование ее было не без славы, даже не без пользы. ‹…› С правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 г. не оставляло по себе такого приятного воспоминания ‹…› Елизавета была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в., которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти”. (В. О. Ключевский. “Курс русской истории”, т. 4, лекция LXXIII).
Сменивший Елизавету внук Петра Великого Петр III продержался на троне всего шесть месяцев (1761–1762), однако успел издать многое переменивший в русской жизни указ “О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству” (18 февраля 1762) и вызвать почти всеобщую ненависть. В результате очередного дворцового переворота трон перешел к жене Петра, а бывший император через несколько дней был убит охранявшими его гвардейцами в Ропше. “Не успели мы разнять, а его уже и не стало; сами не помним, что делали”, — написал один из участников дела. С родственного убийства началось самое длинное и благополучное царствование ХVIII века. Но тень быстро забытого императора еще не раз появлялась в русской истории.
Императрица Екатерина II (1729–1796, правила с 1762) была на самом деле чистокровной немкой Софьей Фредерикой Августой, принцессой Ангальт-Цербстской. Однако, оказавшись в России, став женой Петра III, она быстро освоилась не только при дворе, но и в русской культуре. Она много читала, вела переписку с европейскими просветителями, сочиняла пьесы для придворного театра, издавала журнал, общалась с писателями (ей читали свои произведения и Фонвизин, и Державин). Эта немка была, пожалуй, самой образованной за всю историю дома Романовых.
Екатерина окружила себя талантливыми государственными деятелями, полководцами (екатерининские орлы приняли эстафету у птенцов гнезда Петрова) и в значительной степени достроила ту самодержавную империю, о которой мечтал Петр.
Во время ее правления были завоеваны и окончательно присоединены к России Южная Украина (Новороссия), Крым, предгорья Кавказа, упорядочены законы, издан указ о веротерпимости, проведены важные реформы в области образования и городского управления. Переписываясь с Вольтером, Екатерина представляла себя просвещенной монархиней, правительницей чаемого просветителями идеального государства, в котором благоденствуют все подданные, но, конечно, в соответствии со своим социальным статусом.
Через головы других самодержцев она все время соизмеряла себя с создателем новой России. Ее неофициальный титул повторяет петровский: Екатерина Великая. Именно она была инициатором сооружения памятника Петру, знаменитого монумента Фальконе, открытого в 1782 году. Простая надпись на его постаменте на латыни и на русском языке четко фиксирует эту связь: “Petro Primo Catharina Secunda” (“Петру Первому — Екатерина Вторая”). Первый и Вторая оказываются соизмеримыми, равными фигурами. Все, что было между ними, словно не принимается во внимание.
Однако этот идеальный образ государства просвещенной монархии не совпадал с реальностью. Во время правления Екатерины Россию потрясло самое крупное за всю ее историю крестьянское восстание (1773–1774), которое возглавил Емельян Пугачев, выдававший себя за убитого мужа Екатерины, императора Петра III (это был уже седьмой “Петр”, оказавшийся самым удачливым бунтовщиком).
Не менее потряс императрицу “типографский снаряд” (Пушкин). “Бунтовщик хуже Пугачева”, — сказала Екатерина об А. Н. Радищеве, “наградив” его приговором к смертной казни, замененной ссылкой. Получается, что книги Радищева “Путешествие из Петербурга в Москву” (1790) она испугалась больше, чем крестьянского восстания. Радищевское слово и пугачевское дело совпадали в главном: протесте против крепостного права, ситуации, когда одни русские люди распоряжались другими, как рабами.
В данном случае Екатерина забыла о своих просветительских увлечениях и предстала русской помещицей, охраняющей свое “добро” в виде живых людей. Свергнув мужа, она подтвердила его указ о вольности дворянской своей Жалованной грамотой дворянству (1785), в которой права этого класса были даже расширены, но в то же время ужесточила условия жизни крепостных крестьян. Помещики получили право ссылать крепостных на каторгу без суда, переводить из имения в имение без их согласия, продавать детей отдельно от родителей. Крестьянин окончательно стал вещью, которую можно было обменять на породистого пса, проиграть в карты, выбросить за ненадобностью. Этот привычный ужас рабского существования оправдывали даже гуманные, образованные люди. Открыто сказавший о нем Радищев и казался бунтовщиком, хуже Пугачева.
“Манифест 18 февраля ‹1862 года›, снимая с дворянства обязательную службу, ни слова не говорит о дворянском крепостном праве, вытекшем из нее как из своего источника. По требованию исторической логики или общественной справедливости на другой день, 19 февраля, должна была бы последовать отмена крепостного права; она и последовала на другой день, только спустя 99 лет, — горько шутил В. О. Ключевский. — Россия даже от стран Центральной Европы отставала — на крепостное право, на целый исторический возраст, длившийся у нас 2 1/2 века” (“Курс русской истории”, т. 4, лекция LXXII).
Пропасть между двумя Россиями в екатерининский век углубилась, что было чревато грядущими катастрофами. Нерешенный крестьянский вопрос, как плесень, незаметно разрушал здание российского государства.
После смерти Екатерины на троне оказался ее сын, нелюбимый Павел I, много лет ожидавший смерти столь же нелюбимой матери. Этот “романтический император” — одна из самых загадочных фигур в русской истории.
Одни считали его недалеким сумасбродом, еще одной курьезной случайностью на русском троне. О его правлении ходило множество анекдотов; на фабулу одного из них — об опечатке, превращенной Павлом в человека, сделавшего блестящую карьеру, — Ю. Н. Тынянов написал замечательную новеллу “Подпоручик Киже” (1928). В других исторических исследованиях Павел предстает еще бо2льшим просветителем, чем Екатерина, оказавшемся в одиночестве и просто не успевшим осуществить свои либеральные идеи.
