Станислав Говорухин - Чёрная кошка
Кино — творчество коллективное. Только когда каждый внес свой вклад, каждый занимался творчеством, а не формальным исполнением обязанностей — получается нечто ценное. У кинорежиссера собственно две задачи: подготовить хороший драматургический материал и окружить себя талантливыми людьми. А режиссура — это умение использовать талант и способности окружающих тебя людей.
Я обычно про себя говорю так:
— Нет, я не бездельничаю, мне просто нечего делать. Есть хороший сценарий, актер знает свою роль, талантливый художник подготовил великолепную декорацию, талантливый оператор искусно выставил кадр, второй режиссер скомандовал: «Мотор»… Что же остается делать мне? Насвистывать музыку композитору?
«Ворошиловского стрелка» нам удалось снять во время парламентских каникул. Без отрыва от депутатской деятельности — ее я считал тогда главным своим делом. Был 98 год — год дефолта. Калуга, жаркое лето. Весь мир обсуждает смерть принцессы Дианы. Снимаем одну из сцен фильма, я говорю, обращаясь к группе, к актерам:
— Ребята, что-то мне не нравится эта реплика. Ну-ка, напрягитесь!.. Придумаем что-нибудь другое, более убедительное и остроумное…
Среди присутствующих «ментов», следивших, чтобы все было правильно, похоже на жизнь, был один следователь.
— А вот так можно сказать? — обращается он ко мне.
— Это настоящие живые слова… Из нашей практики…
— Отлично! — отвечаю я. — Сережа, запомни фразу…
Капитан (Сергей Гармаш) ставит ногу между колен насильника (А. Макаров), носком ботинка нажимает ему на пах, и шипит в лицо:
— Ты у меня, сука, не только в этом признаешься, ты убийство принцессы Дианы на себя возьмешь…
Аплодисменты. И на съемочной площадке, и потом — в кинозале.
Обычно я хорошо себя чувствую за монтажным столом, или в процессе написания литературного сценария… Сами же съемки — это потери. То не так, это не так, тут не получилось, там подвела погода… Или ошибся в актере, или еще чего-нибудь. Удастся воплотить на экране шестьдесят процентов от задуманного — считай, удача. Съемки «Ворошиловского стрелка» доставили мне удовольствие. В основном благодаря общению и работе с Михаилом Ульяновым. Какой же это был чудесный человек и какой потрясающий актер. Глыба!
Я догадывался (действительность превзошла ожидания), как встретит кинематографическое сообщество наш острый гражданский фильм. Как воспримут его все эти импотенты, извращенцы, которых полным полно среди тех, кому дано судить о художественном произведении. Как поймет его инфантильная молодежь, неведомо как прорвавшаяся в кино. Герой — настоящий мужчина, пусть и старик. Образцом мужчины они считают нечто противоположное.
Зимой 99-го состоялась премьера в Доме кино. 2 дня, в четырех битком набитых залах. Восторженный прием, крики «браво»…
Так было и на других премьерах, в других городах. Зрители вставали.
Когда зал встает плечом к плечу, я вижу: просыпается чувство оскорбленного достоинства. Значит, мы живы, мы способны отстоять свое достоинство, честь своей страны…
На следующий день после премьеры вышли газеты. Не было ни одной, которая отнеслась бы к фильму хотя бы сдержанно. Тон всех этих рецензий был агрессивен и категоричен. И слова были почти одни и те же: «Это не фильм…», «Это агитка…», «Это не режиссер…» Мне передали слова молодого коллеги о фильме: «Это подлый поступок!»
Повторю: я предвидел такую реакцию. У каждой газеты есть хозяин. Средства информации обслуживают класс новых собственников. Работники пера почувствовали опасность… смертельную опасность для своих хозяев.
Есть только один справедливый судья — Время. Сейчас ни один из этих критиков не повторит тогдашние слова. Простому здоровому народу оказалось достаточно одного показа по телевидению, чтобы понять, что перед ними? — художественное произведение или ремесленная подделка. А этим больным недоумкам — понадобились годы!
«Благословите женщину». 2003
По роману И. Грековой «Хозяйка гостиницы». Книжками этой писательницы зачитывались в начале семидесятых. «Кафедра», «За проходной»… Простой ясный язык. Прекрасное знание материала — писала она в основном о людях науки… Я еще тогда, когда в первый раз взял в руки ее повесть, подумал: почему — И. Грекова? Не Ирина, не Инна, не Инга, а И. Грекова. Странно. Какая-то Игрекова. Потом выяснилось — псевдоним. И не случайно, что Игрекова. За псевдонимом скрывается профессор-математик Елена Сергеевна Вентцель. Ее учебником по теории вероятности до сих пор пользуются студенты.
Она еще была жива, когда мы начали экранизировать ее роман. Но фильма не дождалась.
Это роман о женщине. О жене военного. О трудной жизни наших мам и бабушек. Отсюда и название: «Благословите женщину». Биография моей мамы ничуть не похожа на биографию героини романа, но это фильм и о моей маме. Сколько раз ко мне подходили женщины после просмотра и говорили одни и те же слова:
— Вы знаете… Вы сняли фильм о моей маме…
Верочке, героине фильма, в начале повествования 17 лет, к концу — 40. На эту роль я пригласил девятнадцатилетнюю студентку. Высокую, светловолосую, с хорошей русской статью. Очень способную. Возрастного грима почти не понадобилось, Светлана взрослела внутренне. Я не мог нарадоваться, глядя на нее. «Неужели мы зажгли новую звезду!»
Были все основания так думать. Во-первых, способная, во-вторых — стать! На сегодняшнем актерском рынке трудно найти девушку с такой фактурой; все худые, как селедки.
Сколько раз я говорил своей артистке:
— Света, не вздумай стать такой, как все! Не борись с природой, не стремись в стадо…
Не помогло. Я успел ее снять в следующей картине, а потом — все! Зов стада оказался сильнее голоса режиссера. Она села на жесточайшую диету и своего добилась — стала такой, как все. Снимать Светлану Ходченкову, конечно, будут, но звездой она вряд ли станет.
Я иногда думаю: откуда взялась эта мода? Почему в мире искусства идеалом красоты считается теперь последняя степень истощения? Как все это противоестественно! Девочки 16–18-ти лет садятся на изнурительную диету… Моделями они, скорее всего не будут, а вот весь букет болезней к своим сорока годам непременно приобретут. Молодой организм растет, в это время формируется его костяк, нужно много двигаться, хорошо и правильно питаться… А тут… Все наоборот. Эпидемия какая-то. Причем, не только в нашей стране, повсюду…
Что происходит? Порой приходит простой и ясный ответ.
В мире моды, в модельном бизнесе, вот уже десятки лет бал правят люди… Как бы это помягче выразиться — люди не совсем здоровые, с психическими, и часто сексуальными отклонениями. Понятно, что им хотелось бы в каждой женщине видеть мальчика. Впрочем, ответ слишком простой, чтобы быть правильным.
«Не хлебом единым». 2005
По роману Владимира Дудинцева. Роман вышел в свет в 1956 году, сразу после XX съезда партии, после знаменитого закрытого доклада Хрущева, где впервые было сказано о культе личности. Роман был напечатан в книжке «Нового мира».
Читала вся страна. В библиотеках, в читальных залах стояли очереди за книжкой.
Помню, я сам умолял девицу в нашей студенческой читалке:
— Ну дай на ночь… хочу дочитать… Клянусь, в 8 утра буду стоять у дверей…
Безусловно, это было свежее слово в литературе. И смелое. Хотя это был только намек на правду. Читателям и этого хватило.
«Хватило» и писателю. Вскоре по указанию сверху состоялся пленум Союза писателей, книгу раскритиковали — с партийных позиций. Роман стали изымать из библиотек и читальных залов. Дудинцева надолго отлучили от литературы.
Я однажды долго разговаривал с Дудинцевым. Было это лет тридцать назад, в Переделкино. Он рассказывал, как они бедствовали в те годы. Продавали мебель… Ну и помогал кое-кто, как правило, инкогнито. Отозвался добрым словом о моем бесценном, рано ушедшем из жизни, друге — Иване Переверзеве.
Однажды Переверзев позвал его к себе домой, поднял валик дивана — там деньги.
— Бери, сколько хочешь…
— Когда отдать?
— Когда напишешь новый роман.
Какой же он был чудо-человек — Иван Федорович Переверзев.
Между прочим, все эти годы, когда нищенствовала семья писателя, роман Дудинцева продолжал издаваться за рубежом — во многих, чуть ли не в ста странах. Издательство «Советский писатель» регулярно получало гонорары — в твердой валюте. Писателю, конечно, — ни копейки.
Много раз я собирался экранизировать роман. Снова перечитывал его. Глазами сегодняшнего читателя — обычный производственный роман. Как сделать из него интересное зрелище? Что ж, чем сложнее задача, тем интереснее ее решать. После долгих колебаний я взялся за экранизацию.
