Эрик Дэвис - Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху
Будучи искусственным продуктом лабораторной техноло-гии, ЛСД — это синтетический молекулярный аппарат, способный вызывать mysterium tremendum[42] с механистической предсказуемостью. В то же время ЛСД поднимает испытателя в мир, свойства которого идут вразрез с причинной логикой современной науки. Как пишет Теренс Маккена, психоделики открывают невидимое царство, в котором каузальность обыденного мира заменяется рациональностью натуральной магии. В этом царстве язык, идеи и смыслы имеют большую силу, чем причины и следствия. Симпатии, резонансы, интенции и личная воля возрастают на лингвистическом уровне посредством поэтической риторики. Пробуждается воображение, и иногда его проявления сохраняются в видимой форме121.
Обладая возможностью вызывать такие фантастические и оккультные переживания химически, ЛСД парадоксальным образом стал выразителем культурной логики информационного века, в котором техника вторгается и оплетает не просто разум, но само воображение. В этом смысле психоделики лучше всего рассматривать как медиа, средство коммуникации, которое транслирует «информацию» в разум, оформляя эту информацию в виде сна наяву. В своей знаменитой книге «Двери восприятия», опубликованной в 1954 году (название книги было позаимствовано из визионерского отрывка, принадлежащего перу Уильяма Блейка: «Двери восприятия распахнулись, и все явилось человеку, как оно есть — бесконечным»), Олдос Хаксли утверждал, что в обычном состоянии сознание работает как «предохранительный клапан», фильтрующий хаос ощущений и подсознательных процессов. Галлюциногены срывают клапан, наполняя «расширенное сознание» видениями, инсайтами и гипертрофированными эмоциями. Хотя многие люди интерпретируют этот гностический раж в мистическом ключе, в нем также есть многое от обыкновенной информационной перегрузки. Углубление взаимосвязей и обилие навязчивых синхронии, посещающих психоделического путешественника, может означать не что иное, как невероятно творческую, но в конечном итоге все равно обреченную на провал попытку мозга увязать воедино многомерный поток поступающих данных.
Размышляя в том же направлении, Маршалл Маклюэн описывал психоделики как «химические симуляторы нашей искусственной электрической среды». В качестве таковых они позволяли пользователям «достигать эмпатии» с архаической эхокамерой электронного медиа. Писатель дзен-буддист Алан Уотс отмечал, что «психоделические препараты — это всего лишь инструменты, такие же как микроскоп, телескоп и телефон»122. Или телевизор, добавим мы, приняв во внимание тот факт, что образ телевизионной трубки появляется в «Психоделическом опыте», руководстве по духовной работе, написанном доктором философии Тимоти Лири, Ральфом Мецнером и Ричардом Альпертом, еще до того, как они выпали из истеблишмента. Привязывая ЛСД-трип к мистическим драмам из «Бардо Тодол», так называемой «Тибетской книги мертвых», повествующей о посмертном пути души, авторы описывают стадию, на которой путешественник осознает, что все его ощущения и все его восприятие основываются на вибрациях волн и что он «попадает в космическую телепередачу, которая не более материальна, чем изображение на экране его телевизора»123. Книга почти гарантирует вам, что, если вы соответствующим образом настроили установку и обстановку, вы постепенно сможете пройти сквозь мир информации и попасть в состояние единого сознания, схожего с тем, которого достигали йоги и алхимики. Но не каждый согласится с тем, что такого рода точечные видения обладают высшей ценностью, особенно учитывая их предельно технологическое основание. Уотс приходит к довольно хладнокровному выводу: «Когда вы получите сообщение, повесьте телефонную трубку».
Кен Кизи не хотел вешать телефонную трубку, он хотел поставить общий телефон. В начале 1960-х годов Кизи и его «Веселые проказники» начали устраивать экспериментальные празднества, несшие благую весть Кислоты в массы. Во время этих электропрохладительных кислотных тестов ЛСД был всего лишь одним из компонентов медиаурагана, который не столько распахивал двери восприятия, сколько забивал их экспериментальными фильмами, флуоресцентной краской и миганием стробоскопов. За музыку отвечала группа Warlocks, позже переименованная в Grateful Dead. Для Джерри Гарсиа кислотные тесты Кизи были не чем иным, как проявлением электромагнетической магии:
У них были киноленты, бесчисленное множество причудливых звуковых трюков, записанных на ленту, и таинственные эффекты в динамиках… Все время казалось, будто оборудование само способно как-то реагировать. Я имею в виду, что там постоянно происходили какие-то таинственные вещи. Голоса раздавались от устройств, которые не были включены в сеть…124
Для большинства участников кислотные тесты определенно срабатывали на всю катушку, но в отличие от серьезных исследователей «Проказники» и всевозможные фрики, появившиеся вслед за ними, в целом так и не смогли сконструировать что-то подобное смысловому контексту, который традиционные шаманские или религиозные культуры использовали для того, чтобы интегрировать когнитивный экстаз (и его метафизическое похмелье) в обыденную жизнь. Как только вы уселись в магический автобус, все дорожные карты теряют для вас всякий смысл, все, что у вас остается, — это рычаги и циферблаты приборов.
Вот почему знаменитые призывы дядюшки Тима «настроиться и включиться» были метафорами средства передачи, а не самого сообщения. «Доверься психоделическому аппарату», — говорит искуситель, усмехаясь с экрана телевизора, потому что при помощи него ты сможешь «штурмовать врата Рая». Несмотря на всю свою креативную магию, эта квинтэссенция прометеевской мечты отражала прежде всего одержимость инструментами, которая рке охватила послевоенное общество. Во многом духовность фриков просто воспроизводила веру в простые технологические решения всех проблем, свойственную индустриальному обществу. Как пишет Марк Дери в «Скорости убегания»:
Обитатели контркультуры 1960-х, представленные Кизи и его «Проказниками», может быть, и мечтали о просвещении, но их нирвана — в духе «plug-and-play» и «счастливого механизированного американца» — космическое сознание не сходя с дивана, достигаемое не долгими годами поисков в духе Сиддхартхи, но немедленно — химическими средствами в центре сенсорного циклона высокотехнологичного хэппенинга125.
Дери предполагает, что, когда кислотники приспособили слоган корпорации DuPont «Сделаем жизнь лучше при помощи химии», они иронизировали куда меньше, чем сами думали.
С другой стороны, вырвав препараты и технологии из лап ВПК и СМИ, партизаны сознания 1960-х показали себя изобретателями-прагматиками, для которых хороши все средства изменения мира. Люди использовали визионерские препараты на протяжении всей истории, и тот факт, что самый мощный психоделик XX века появился в соответствующей XX веку упаковке, ничего не говорит о его способности по меньшей мере имитировать экзальтированные состояния, о которых многие века было известно лишь от неуловимых шаманов и визионеров с подозрительно блестящими глазами. Однажды пройдя через неоновые врата в Пэйсли, многие фри-ки всерьез втянулись в кислотную метафизическую игру, повесили телефонную трубку и улеглись на маты для медитации. Многие потратили «долгие годы», идя по следам Сиддхартхи, стараясь отыскать проблески своего «я» в упорном буддийском самоисследовании.
А другие поступили в Эсаленовский институт, расположившийся в райском уголке Калифорнии на побережье Биг-Сур, буквально на самом краю Запада. Там они получили психотерапевтический контекст для своих исследований и в конечном итоге разработали более систематическую философию. Основанный Майклом Мерфи и Ричардом Прайсом, двумя интеллектуалами, развивавшими движение радикальной психологии, Эсален помог возникнуть и распространиться тому, что потом станут называть движением по расширению человеческого потенциала, — эклектичному соединению духовных практик и психотерапии, которое значительно повлияло на движение нью-эйдж. Точно так же как оккультное возрождение 1960-х заново встроило магические практики и архетипические образы в массовую культуру, так и движение по расширению человеческого потенциала открыло ржавые ворота западной психологии для состояний сознания, которые прежде игнорировались или описывались как бред или безумие. Сторонники медитации, психоделические визионеры, йоги-любители, группы поиска, гештальт-терапевты — всем им нашлось место в Эсалене. Вдохновленные «пиковыми переживаниями», о которых писал Абрахам Маслоу, этими вспышками богоподобных трансперсональных способностей, лежащих за пределами рутинной колеи обыденного сознания, интеллектуалы и терапевты Эсалена исследовали расширенное сознание, не отказываясь полностью от позитивистских талантов, связанных с их университетскими степенями.
