Алексей Никишенков - История британской социальной антропологии
Окончательно панегиптизм Элиота Смита оформился в его книге 1915 г. «Миграции ранней культуры»[498], которая стала программным документом «гелиолитической школы». В этом труде сформулирован некий «гелиолитический культурный комплекс», состоящий из следующих элементов: 1) мегалитические сооружения, 2) культ солнца и змей, 3) практика массажа, обрезания, деформирования черепов и татуировки, 4) символ свастики, 5) повествования о сотворении мира, всемирном потопе, божественном происхождении царей и происхождении «народа избранного» от кровосмесительного брака. Этот комплекс сформировался в Древнем Египте и был разнесен с начала 1-го тысячелетия до н. э. по всему миру. По Элиоту Смиту, основным аргументом в пользу тезиса о том, что перечисленные элементы в культурах за пределами Египта являются привнесенными извне, выступает якобы полная их практическая бесполезность и неадекватная трактовка аборигенами их происхождения и природы[499].
Наиболее ревностным сторонником гелиолитической концепции Элиота Смита был Уильям Джеймс Перри (1887–1950). Сын англиканского священника и школьного учителя, Перри обучался математике в Кембриджском университете (1906–1911), но в годы студенчества регулярно посещал лекции и семинары У. Риверса и А. Хэддона по социальной антропологии. Его тесное научное содружество с Риверсом не прекратилось и после того, как он, окончив университет, стал работать школьным учителем в небольшом городке в графстве Йоркшир. Между ними завязалась интенсивная переписка, в ходе которой Риверс стимулировал научные исследования Перри, в частности, предложил ему за няться изучением солнечного культа и мегалитических памятников в Индонезии, которую сам Риверс считал исходным пунктом миграции носителей культур «кавы» и «бетеля» на территорию Океании. В итоге Перри написал книгу «Мегалитическая культура Индонезии»[500], которую, благодаря поддержке Элиота Смита, издал в 1918 г. Манчестерский университет. Вскоре, опять-таки благодаря поддержке Элиота Смита, он был принят преподавателем этого университета. Здесь он стал читать лекционный курс по сравнительному религиоведению, в основу которого положил идеи своего патрона о диффузии из Египта религиозно-мифологического комплекса, изложенные Элиотом Смитом в книге «Эволюция дракона»[501]. Эти идеи получили развитие и даже более четкую формулировку в книге Перри «Происхождение магии и религии»[502]. Для Перри было вообще характерным придавать диффузионистским идеям четкость математических формул, что в немалой степени способствовало их убедительности и популярности среди читающей публики. Это можно сказать и о главной его книге «Дети солнца»[503], категоричность и однозначность формулировок которой во многом определили характеристику всего направления как «гипердиффузионистского». Растущая известность Перри способствовала его переходу из Манчестера в более престижный Университетский колледж Лондона, в котором он в 1923 г. занял пост доцента (reader) по культурной антропологии на кафедре анатомии, которую незадолго до этого получил Элиот Смит. Здесь в кабинете Перри возник неформальный центр изучения культурной диффузии.
Концепция культурной диффузии Перри, наиболее полно изложенная в книге «Дети солнца», основывается на скрупулезном изучении географического распределения основных элементов культуры – ирригационного земледелия, металлургического производства, гончарства и каменной индустрии (предметы обихода, надмогильные изваяния, здания и пр.). Все культуры Перри разделяет на две категории – культуры «собирателей пищи» (foodgatherers) и культуры «производителей пищи» (food-producers). Основное внимание он уделяет второй категории культур, в основаниях каждой из локальных вариантов которых он вычленяет главные, по его мнению, источники и предпосылки культурной диффузии, «подателей жизни» – золото, жемчуг, медь, другие ме таллы, короче говоря, все то, что может привлекать «народ избранный» – древних египтян. В локальных культурах по всей планете Перри выделяет элементы, привнесенные этим народом, а также его образ, запечатленный в виде «культурных героев» местных мифов[504]. Анализу каждого из этих элементов он посвящает особый раздел своей книги, формируя таким способом некий образ «архаической культуры» (по существу древнеегипетской в ее «экспортном» варианте), имеющей, по его мнению, следующие характерные особенности: человеческие жертвоприношения, культ великой богини-матери и (здесь явное влияние Риверса) тотемические кланы, дуальная организация, экзогамия и деление правящего класса на две категории – жрецов (порождение неба, «детей солнца») и военных предводителей (порождение подземных темных сил).
Феномен «гелиолитической школы» стал заметным явлением в истории британской социальной антропологии главным образом благодаря активной пропаганде ее идей Элиотом Смитом в дискуссиях, организованных им в Британской ассоциации содействия развитию науки и периодической печати, а также благодаря популярности книг его и Перри среди широкой публики. Фактически школу составляли два этих человека, если не считать нескольких малоизвестных поклонников их творчества (Д. Джексон, У. Доусон и др.). Концепция панегиптизма не нашла положительных откликов среди профессиональных социальных антропологов. Даже А. Хэддон, теоретический эклектизм которого допускал самые разные способы интерпретации фактов, в том числе и диффузионистский, отвергал глобальные модели Элиота Смита на том основании, что «между Египтом и Папуа нет никаких связей, позволяющих распространяться обычаям»[505]. Даже Ч. Селигмен, один из немногих британских антропологов первой трети ХХ в., занимавшийся этнологией Египта и известный в качестве одного из творцов диффузионистской по своей природе «хамитской теории» формирования культур Черной Африки с участием белых представителей высоких цивилизаций древности, решительно отверг гипотезы о глобальном культуртрегерстве древних египтян[506]. Отношение многих антропологов к идеям панегиптизма довольно точно, хотя и грубо, выразил Б. Малиновский, назвав его представителей «сумасшедшими»[507].
Можно сказать, что гипердиффузионизм в истории британской социальной антропологии был всего лишь эпизодом, не получившим сколько-нибудь широкого распространения и органичного продолжения. К началу 30-х годов ХХ в. в этой науке его идеи всерьез уже никем не обсуждались. Связь этого направления с У. Риверсом была своеобразной. Научное творчество этого человека представляло собой сложное явление, оно несводимо ни к какому «изму». В его работах присутствует эволюционный анализ общественных институтов, есть выводы социологического, структурно-функционального характера; многие явления он интерпретирует в строго психологическом плане. Большое влияние на социальную антропологию оказали разработанные им методы полевого исследования, чего не скажешь о его гипотезах диффузии культурных комплексов в Океании, хотя и они порой признавались существенным дополнением к эволюционистским интерпретациям общественных явлений. В какой-то степени Элиот Смит и, особенно, Перри были креатурами Риверса, которые довели до абсурда лишь одну, причем не самую существенную грань научных воззрений последнего, во многом дискредитировав ее в глазах антропологического сообщества.
Тем не менее в процессе концептуального развития британской социальной антропологии гипердиффузионизм сыграл определенную роль. Эта роль, по нашему мнению, имела преимущественно негативно-критический, хотя и не лишенный конструктивности, характер. Конструктивность этой критики, если так можно выразиться, заключалась в создании методологической альтернативы эволюционизму. Представителей последнего к началу ХХ в. уже немало критиковали, но почти исключительно в плане опровержения их выводов по конкретным проблемам. Элиот Смит и Перри фактически первыми в британской науке решительно и бескомпромиссно выдвинули принципиально новую теоретико-методологическую основу для сравнительного анализа различий и сходств в культурах народов мира. Если внимательно прочитать программные труды гипердиффузионистов, то можно заметить, что их положения – это зеркальные отражения постулатов эволюционистской антропологии, они затрагивают те же основные проблемы, но последовательно трактуют их с точностью до наоборот. В их трудах почти всегда незримо присутствуют классики эволюционизма – Тайлор, Фрэзер и другие, чьим выводам, нередко сделанным на основе одного и того же материала, противопоставляются диффузионистские интерпретации. В свое время Тайлор использовал сопоставление египетских пирамид и храмов центральноамериканских майя в качестве иллюстрации независимого происхождения сходных явлений в сходных условиях в результате действия общечеловеческих законов эволюции[508]. Элиот Смит и Перри делали из этого сопоставления совершенно иной вывод. Труд Элиота Смита «Эволюция дракона» построен как последовательное противопоставление диффузионистских интерпретаций выводам Фрэзера. По концепции этой книги, религия – это не антагонист науки, а один из ее вариантов, причем более эффективный. Религия, пишет Элиот Смит, «архаическая наука, обогащенная верой в сверхъестественный контроль»; единообразие мифических сюжетов, о котором так много написано в «Золотой ветви», это не следствие единства умственных способностей человечества, а результат их возникновения в одном центре и последующего распространения и т. д.[509].
