Джудит Левин - Вредно для несовершеннолетних
Для более умеренных или либеральных родителей желание такой «свободы» внутренне более противоречиво. Большинство взрослых американцев стойко поддерживают половое просвещение в школах: еще в самом первом опросе «Гэллапа» — в 1943 году — 68 процентов родителей высказались «за», и даже самый мощный обстрел с правого фланга в 1980–х и 1990–х годах не смог разрушить базу этой поддержки, которая неизменно набирает более 80 процентов. Но родители также поддерживают и воздержание. Большинство из них признают, что их дети, вероятно, будут заниматься сексом в подростковом возрасте, другими словами, но, учитывая грозящие детям опасности, они хотели бы, чтобы этого не происходило.
«Воздержание–плюс» адресовано именно этим матерям и отцам. «Плюс» обращен к рациональному признанию, что секс будет происходить. Но в то же время «воздержание» мощно перекликается с глубоким родительским желанием: защитить и «не отпустить» своих детей, выставив охрану вокруг их детства. В этом смысле воздержание — обращение вспять или, как минимум, оттягивание взросления детей, которое для их родителей является историей утраты, поскольку дети устанавливают эмоциональные, страстные связи с людьми и ценностями вне пределов семьи.
Даже для тех родителей, которые радуются пробуждающейся сексуальности своих детей, это может означать утрату. Одна феминистка, убежденная сторонница сексуальной свободы, рассказала, как она наблюдала за своим сыном, которому тогда было около семнадцати лет, стоящим рядом со своей девушкой у окна ее гостиной. «Они не обнимались и не целовались, но каждая часть их тел соприкасалась, — вспоминала она. — Свет из окна окружал их, но между ними света не было. И тут я поняла, что непосредственно перед тем они занимались любовью. — Двадцать лет спустя воспоминание об этом все еще вызывает выражение нежной грусти на ее лице. — Я ушла на кухню и расплакалась, потому что знала, что больше не являюсь самой важной женщиной в жизни моего сына».
В заявлении, опубликованном в 1997 году в прессе на правах рекламы, президент SIECUS Дебра Хэффнер критиковала преподавание только–воздержания как разновидность неисполнения обязанностей взрослых по отношению к детям. «Когда мы ведем себя так, будто сексуальность — это только для взрослых, — писала она, — мы бросаем подростков на произвол судьбы, чтобы они познавали свою сексуальность без чьей–либо помощи, методом проб и ошибок». Ее тезис был верным и критически важным: точная, поданная в позитивном ключе и действенно донесенная информация о сексуальности делает этот процесс более счастливым, более легким и гораздо менее опасным для юных людей. Только–воздержание дает родителям ложное обещание, что сможет избавить их от того ужаса, который для них представляет созерцание детей, попытавшихся и потерпевших неудачу (потому что, когда те доберутся до секса, то будут уже взрослыми и смогут сами справиться). Однако всеобъемлющее сексуальное образование может также поощрять и не менее нереалистичную, хотя и глубоко лелеемую, родительскую надежду: что подростковая сексуальность может быть рациональной, защищенной и свободной от «разбитых сердец».
«Природа подростковой любви такова, что она полна терзаний, а потом кончается», — комментирует автор книг и бывший сексуальный педагог Шэрон Томпсон, сочувственно смеясь. Томпсон видит потенциальную «обучающую ценность» не только в избегании любовных ловушек, но и в самих «жизненных ударах». Она выступает за «любовное образование», но также знает и то, что взрослые не могут уберечь детей от le chagrin d'amour. Вопреки тому, что подразумевает призыв Хэффнер — чтобы взрослые не «бросали» подростков на путь сексуальных проб и ошибок, факт заключается в том, что сексуальные отношения — по определению то, чем подростки занимаются сами, и единственный способ, которым подростки могут им обучиться, — пробовать, что обычно подразумевает и неудачи. «Зрелости», включая сексуальную зрелость, невозможно достичь без практики, а в сексе, как в катании на лыжах, практика не бывает без риска.
Заявление Хэффнер вполне соответствует современной вере, что родители могут участвовать в каждом аспекте жизни своих детей, от футбола до секса. Неудивительно, что именно в этом направлении поворачивается ныне сексуальное образование. В 1980–х годах «сексуальное образование» было переименовано в «образование для семейной жизни», даже «Планируемым родительством», чтобы послать сигнал, что сексу место в контексте гетеросексуальной репродуктивной семьи. Помимо сексуальной ответственности, во многих программах «семейной жизни» школьников обучают навыкам хозяина/хозяйки и родителя, что определяло взрослость в прошлые века. В одном из таких курсов был урок заполнения налоговой декларации. Почти во всех программах в начале курса раздаются бланки для получения письменного согласия родителей. Эта тактика, изначально использующаяся для смягчения оппозиции со стороны местных общин, также сигнализирует и молчаливое согласие де–факто со стороны педагогов с тем, что родители имеют «право» контроля над сексуальностью своих детей.
Сторонники всеобъемлющего сексуального образования, которые издавна поощряют родителей на откровенный разговор с детьми с самого раннего возраста, всегда признавали также и то, что многие родители не хотят этого или не могут. Теперь, однако, это сбалансированное понимание незаметно дрейфует — подгоняемое штормовой силой политического давления справа — в сторону большего полагания на родителей. Этому дрейфу сопутствует появление многих программ для обучения родителей тому, чтобы быть «первыми сексуальными педагогами для своих детей», как это всегда говорится.
«Обучение родителей» — прекрасная идея. Но, из–за того что его политическая цель — некая либеральная версия «семейных ценностей», а не образование высшего качества, в некоторых таких курсах приоритеты расставляются не вполне понятным образом. Один из таких курсов — «Мы можем поговорить?» — состоящая из четырех семинаров программа для родителей, включающая в себя видео и обсуждения соответствующих тем, разработанная талантливым дизайнером Домиником Капелло при поддержке Национальной ассоциации образования и Сети информации о здоровье. Прослушав семинар для педагогов, я выразила Капелло мою обеспокоенность тем, что было мало похоже на то, чтобы программа ориентировала родителей в отношении того, что говорить, и что в результате они могли сказать не соответствующие действительности или нетерпимые вещи своим детям: что мастурбация приводит к слепоте, например, или что «папа на тебе живого места не оставит, если принесешь в подоле». «Здесь полно информации», — возразил он, показывая двадцать страниц (с большим количеством пустых мест и картинок) о пубертате, репродукции, беременности, СПИДе и анатомии в скоросшивателе о трех кольцах, предназначенном для слушателей–родителей. (Я посоветовала ему в следующем издании включить клитор в список имеющих значение женских органов.) «Но это лишь первый шаг, — сказал Капелло, открытый гей, начавший свою карьеру с должности арт–директора в радикальном журнале для геев. — Мы пытаемся помочь родителям научиться доносить свои ценности» — какие бы ни были эти ценности.
Союзники всеобъемлющего сексуального образования продолжают агитировать за повышение профессионализма среди преподавателей (которые теперь с неменьшей вероятностью могут быть учителями физкультуры или другими «новобранцами поневоле») путем их более требовательной подготовки и сертификации. Они продолжают лоббировать обязательное всеобъемлющее сексуальное образование, проводимое в школах квалифицированными педагогами. И все же нарастающая пропаганда и программное «сползание» к кухонному столу, в тот самый момент, когда учителям в классах затыкают рот, равносильны капитуляции перед «повесткой дня» правых. «Обучение родителей», даже высококвалифицированное, утверждает новую ортодоксию, что родители обладают «секспросветовской» волей и компетенцией, то есть как раз тем, отсутствие чего мобилизовало основателей сексуального обучения почти век назад.
Эти недавние сдвиги в сторону «обучения родителей и родителями» обнаруживают противоречие внутри секспросвета. С одной стороны, они соответствуют историческому консерватизму этой дисциплины, которая всегда ограничивала секс рамками брака и ставила себе целью укрепить родительский авторитет. С другой стороны, они представляют собой отступление от критики семьи, неявно присутствующей в сексуальном образовании на основе школ, которое подписывается под сексуально–интеллектуальной автономией детей и наводит на мысль, что семья, с ее иерархической структурой, с ее неврозами, невежеством и всевозможными табу, вовсе не является лучшим источником сексуального образования.
