Владимир Кутырев - Последнее целование. Человек как традиция
Даже у фантастов, живущие в будущем существа, если они странные, необычные, то на других планетах, а земляне сохраняют свой облик. В знаменитой «Машине времени» (1905 г.) Г. Уэллса «элои» – это изнеженные, измельчавшие, с умом пятилетнего ребенка представители высших классов сохраняют вид человека, а работающие в подземных туннелях «морлоки» – своего рода пролетарии, тела и лица которых грубые, но тоже традиционные. В другом его романе «Люди как Боги» (1923 г.) изображены люди, сохранившие свой телесный облик, хотя представляющие уже некую высшую расу, сознательно переделывающие весь окружающий животный и растительный мир, приспосабливая его к своим потребностям. В отношении себя: «Утопиане рассказывали об евгенических начинаниях, о новых, уже верных, приемах при подборе родителей, об успехах науки о наследственности. И сравнивая ясную, сильную красоту лиц и тел всех утопиан с небрежной комбинацией черт лица и непропорциональным строением тела его земных товарищей, мистер Барнстейпл понял, что обогнав людей Земли всего на каких-нибудь три тысячи лет, они стали уже новой, отличной от нашей породой людей»[76].
Как видим, к началу XX века евгенические идеи Ф. Гальтона становятся популярными. Но что это за селекция, что за усовершенствования? Весьма мягкие, «акциденции», не затрагивающие строение человека. Изменяется «порода», но не природа. Посредством «комбинации родителей» без вмешательства во внутренние процессы наследственности. Это линия, связанная с представлением, что телесность и духовные свойства людей, индивидов, зависят, прежде всего, от внешнего окружения. Как представители того или иного вида они обладают определенными качествами, но внутри себя – одинаковые, то есть как бы бескачественные. Tabula rasa, чистая доска, на которой можно писать нужные «тексты», задавая соответствующее поведение. Это линия Дж. Локка, в последствии, в той или иной форме она воспроизводится в бихевиоризме, лысенкоизме и феминизме. Все определяется социальной средой: «подбором», «воспитанием», «воздействием окружения», «укоренившимися стереотипами», которые и надо менять для получения желаемых качеств. Собственно говоря, это вершина представлений о возможностях человечества влиять на самого себя, достигнутая им, пока оно жило в макромире.
В средине XX века в истории человечества произошла Великая Революция (Переворот, Разрыв, Трансформация), которую теперь, оглядываясь назад, следует назвать постчеловеческой. Ее можно сравнить с неолитической, а может быть и самим возникновением человека (если он исчезнет). Суть происшедшего разрыва с предшествующими веками в том, что в своей деятельности люди вышли за пределы предметной реальности, ее измерений, адекватных их органам чувств и бинарному смысловому мышлению. Разделив до тех пор неделимые частицы вещества, атомы, они проникли в микро и мега-миры, стали действовать в средах, где нет жизни. Сами там жить не могут, но «орудуют», приводя энергии мега и микрокосма на Землю, внедряя это новое бытие в свой быт. Окружающий мир перестал быть равным их дому. Сам дом становится все искусственнее, техническим, отчужденным от чувственной природы человека, вместо стен экраны, вместо жизненных, предметных событий так называемые медиафакты и информация. «Константная», естественная реальность вытесняется, замещается созданной, виртуальной, обретающей собственные законы развития.
Наконец, хотя по времени параллельно, они проникли в механизм самой жизни, способов ее воспроизводства и распространения. Они вторглись в ее святая святых – наследственность. Генетика, возникнув в начале XX века, несмотря на сопротивление классической био(зоо)логии, особенно отчаянному, как известно, в Советском Союзе неуклонно развивалась и пришла к прочтению генома человека, что открыло возможность воздействия на его индивидуальное и родовое состояние, после и вследствие чего начал создаваться инструментарий такого воздействия, генная инженерия и в целом биотехнология, разрабатываться методы изменения жизни, вмешательства в ее формы. Ящик Пандоры, приоткрытый, когда делались попытки евгенического воздействия на наследственность, потом, под влиянием опасных социальных тенденций, временно закрытый, с прочтением генома и развитием инфо-нано-биотехнологий, был открыт полностью. Проекты вмешательства в природу человека обсуждаются как желанная цель – любые, хотя обычно с дежурной оговоркой «о предосторожности». Евгеника теперь представляется их детством, а прежние социальные опасения отбрасываются один за другим как «предрассудки». Кто, например, не ценит эффективности генномодифицированных продуктов, держится за натуральные, боится за свое здоровье, смеет их критиковать, тот, по мнению их создателей и распространителей, реакционер, мракобес, живет в Средневековье. Призывы к совершенству превратились в призывы к усовершенствованию. Все громче и громче провозглашается мировоззрение, утверждающее, что сущий человек это не исключение из других форм бытия, и не уникальное явление на Земле, к тому же он плох, «не завершен», «неудача эволюции», его можно и надо улучшать. Деконструировать, реконструировать, конструировать. Вот последние донесения с фронтов прогресса: «С развитием конвергирующих (NBIC) технологий понятие Human Enhancement – улучшения природы человека технологическими средствами обретает в последнее время статус чуть ли не общепризнанного проекта. Об этом говорит недавно прошедшая международная конференция Общества Философии Техники (SPT 2009): «Конвергирующие технологии, изменяющие общества»[77]. Улучшать вплоть до замены постчеловеком, трансхьюманами, люденами и т. п. Уверяют, что в «расчеловечивании человека» нет ничего плохого, да, собственно говоря, в полной его замене чем-то другим, более удачным – тоже. На воспрос, в чем и насколько более он должен быть удачным, обычный ответ: отставьте свою философию, не мешайте прогрессу! Вышедший с такого рода предложениями из-за научных кулис на мировоззренческую авансцену трансгуманизм играет на ней все активнее, изощреннее и безумнее, ставя спектакли невиданного и еще недавно немыслимого содержания. Транс (через, сквозь, после) гуманизм. И не сквозь гуманизм как мировоззрение, а как мы вскользь уже отмечали, через гоманизм как жизнь родового человека. После Genus Homo. Пост(транс)человек. В его создании участвуют, ему аплодирует все больше «расчеловечивающихся» зрителей. В то время как залы гуманизма и антропологии пустеют…
Есть веские основания считать, что в русскоязычной литературе философская антропология достигла пика своего развития в работах И. Т. Фролова. В них же она начала внутренне разрушаться. Оценивая его деятельность в целом, для тех, кто помнит, или решается знать марксизм, работу Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» можно предложить парафраз: «И. Т. Фролов и конец классической философской антропологии». Общепризнана его роль в мировоззренческом преодолении наследия лысенкоизма и пропаганде генетики в Советском Союзе. Парадокс истории в том, что результаты этой борьбы оказались противоположны ее целям. И шла она в преврат(щен)ной форме. Пафос лысенкоизма вместе с соответствующей трактовкой марксизма состоял в раскрытии возможностей преобразования природы и человека, что коррелировало с задачами перевоспитания существующей и формирования новой социалистической личности. Для этого в своей сущности человек должен представляться существом социальным, лишенным каких-то неизменных наследственных признаков, какой-то «природы», на которой настаивала генетика. Сторонники генетики представали, таким образом, защитниками природного, консерваторами, а «социологизаторы» – новаторами и прогрессистами, его «улучшателями», опасными экспериментаторами и манипуляторами. Но это улучшение предполагалось в рамках «совершенствования», изменения духовных свойств личности, а телесно – ее акциденций. Евгеника ими от(по)рицалась, с ней они боролись. Генетика же, первоначально подчеркивая значение биологического в человеке, его родовую устойчивость, довольно быстро стала делать акцент на возможностях целенаправленного изменения этой природы, сначала по медицинским соображениям, а потом как «позитивная», на стадии биотехнологий, выступать с предложениями ее у-совершенствования. Вплоть до изменения атрибутивных качеств человека, самой его идентичности. Подобные тенденции, такая направленность воздействия на людей уже выходят за пределы традиционных религий и идеалов гуманизма, пусть «нового», «реального», который предлагал и разрабатывал И. Т. Фролов, считая, что «человек будущего – это целостная всесторонне развитая личность, воплощающая идеал его духовного и физического совершенства»[78]. В рамках традиционной, классической философской антропологии остаются и его известные, итоговые представления о перспективах человечества: «Приоритет человека и новый (реальный) гуманизм – так, я думаю, можно обозначить духовную парадигму, идеологию и политику XXI века»[79].
