ДЖОРДЖО ВАЗАРИ - ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ
Засим, так как Перино дель Вага, расписывавший в то время капеллу мессера Аньоло де'Массими в церкви Тринита, нуждался в молодом помощнике, Даниелло, мечтая продвинуться и польстившись на обещания Перино, пошел к нему под начало и помог ему в работе над капеллой, закончив некоторые ее части с большим старанием. А поскольку еще до разгрома Рима Перино, как было сказано выше, успел написать на своде капеллы Распятия в церкви Сан Марчелло Сотворение Адама и Евы в натуральную величину и еще более крупных двух евангелистов, а именно св. Иоанна и св. Марка, но полностью их не закончил, ибо у св. Иоанна еще не хватало верхней половины, участники его бригады решили, после того как в Риме все успокоилось, добиться того, чтобы тот же Перино довел эту работу до конца. Но так как Перино был занят другим, он сделал к ней картоны и передал их Даниелло, который дописал незаконченного св. Иоанна и двух недостававших евангелистов, именно св. Луку и св. Матфея, а на середине свода написал двух путтов, держащих светильник, под аркой же оконной стены – двух летящих ангелов, которые, паря на распростертых крыльях, держат символы страстей Иисуса Христа, самую же арку богато украсил гротесками и очень красивыми обнаженными фигурами. В общем же он во всей этой работе показал себя с наилучшей стороны, хотя и потратил на нее очень много времени. А после этого, когда тот же Перино поручил ему целый фриз в зале дворца мессера Аньоло Массими с обильными лепными членениями и другими украшениями, в том числе историями о подвигах Фабия Максима, он так себя показал, что синьора Елена Орсини, увидев эту работу и услышав множество похвальных отзывов о таланте Даниелло, поручила ему роспись своей капеллы в римской церкви Тринита, находящейся на том холме, где обитают монахи ордена св. Франциска ди Паоло. Даниелло же, приложив по сему случаю все свои усилия и заботы к тому, чтобы оставить после себя произведение редкостное, которое могло бы создать ему имя выдающегося живописца, не поскупился потратить на эту работу труды многих лет.
А так как синьорой капелле этой было присвоено название Животворящего Креста Господня, Даниелло и заимствовал содержание своей росписи из жития св. Елены. Так, изобразив на главном алтарном образе Иисуса Христа, которого снимают со креста Иосиф, Никодим и другие ученики, и лишившуюся чувств Деву Марию, которую поддерживают Магдалина и другие Марии, Даниелло уже в этом показал себя человеком незаурядным и обладающим большим вкусом. В самом деле, не говоря о композиции фигур, которая очень богата, особенно хороша фигура самого Христа, изображенная в великолепнейшем ракурсе, с ногами, выдвинутыми вперед, в то время как все остальное уходит вглубь. Не менее трудны, но и не менее удачны ракурсы тех фигур, которые, сняв тело Спасителя с гвоздей, держат его на полотенцах, сами же стоят на стремянках, показывая в некоторых местах с большой грацией написанные куски обнаженного тела. Окружил же он этот образ великолепнейшим лепным обрамлением со всякой резьбой и с двумя фигурами, на головы которых опирается фронтон и которые одной рукой держат капитель, а другой как бы стараются поставить колонну так, чтобы она поддерживала эту капитель и упиралась на базу, расположенную под ней по отвесу, и все это сделано с невероятной тщательностью. В люнете над образом он написал фреской двух сивилл – самые лучшие фигуры в этом произведении, и между ними – окно, расположенное над образом по его оси и освещающее всю капеллу. Свод же капеллы разделен на четыре части при помощи причудливых, разнообразных и красивых членений, состоящих из лепнины и из гротесков, в обрамлении которых написаны четыре истории о Св. Кресте и о св. Елене, матери Константина. В первой из них изображено, как накануне казни Спасителя сколачивают три креста, во второй – как св. Елена приказывает евреям показать ей местонахождение этих крестов, в третьей – как, после того как они отказались это сделать, она приказывает опустить в колодец того, кто об этом знал, а в четвертой – как этот человек указывает то место, где были закопаны все три креста. Все четыре истории до невероятности прекрасны и выполнены с большим знанием. На боковых стенах написаны еще четыре истории, а именно по две на каждой стене, разделенные карнизами импостов, на которые опираются арки, поддерживающие крестовый свод названной капеллы. Одна из этих историй изображает, как св. Елена приказывает выкопать из ямы Св. Крест и два других креста, а вторая – как крест, на котором был распят Спаситель, исцеляет больного. Внизу на правой стене названная святая узнает крест Христа по тому, что он воскрешает покойника, на которого его возложили. В изображение обнаженного тела этого мертвеца Даниелло вложил невероятные усилия, стремясь разобраться во всех мышцах и правильно передать весь человеческий состав, что ему также удалось в изображении тех, кто возлагает на него крест, и всех окружающих, пораженных при виде такого чуда, к тому же весьма искусно изображены странные носилки, покоящиеся в объятиях скелета, написанного с прекрасной выдумкой и большим старанием. В другой истории, с противоположной стороны, он написал императора Ираклия, который босиком, в одной рубашке принес Св. Крест к воротам Рима, а вокруг него – поклоняющихся ему коленопреклоненных женщин, мужчин и детей, а также многих его баронов, не говоря о стремянном, который держит его коня. Внизу же под каждой историей в качестве подножия написаны светотенью под мрамор по две очень красивые женщины, которые их как будто поддерживают. А под первой аркой с лицевой стороны он изобразил в натуральную величину две стоящие фигуры – св. Франциска ди Паоло, основателя ордена, справляющего службу в этой церкви, и св. Иеронима в кардинальском облачении. Обе фигуры очень хороши, как, впрочем, и все остальные в этой росписи, которую Даниелло осуществил за семь лет, потратив на нее неоценимое количество труда и знаний. Однако поскольку вообще живопись, создаваемая таким путем, везде отличается некоей жесткостью и затрудненностью, так и этому произведению недостает той очаровательной легкости, которая обычно доставляет много радости.
Недаром сам Даниелло, признавая, каких трудов это ему стоило, и опасаясь того, что с ним и должно было случиться, то есть что его за это осудят, сделал из озорства и как бы для самозащиты под ногами у этих двух святых две маленькие барельефные лепные истории, в которых ему захотелось показать, что хотя он, дружа с Микеланджело Буонарроти и с братом Бастиано дель Пьомбо (чьим творениям он всегда подражал и чьим заветам он всегда следовал), работал медленно и с усилием, но что тем не менее одного подражания этим мужам уже достаточно, чтобы защитить его от укусов завистников и злопыхателей, злая природа которых, даже если они сами этого не замечают, всегда по необходимости выступает наружу. И вот, говорю я, в одной из этих небольших историй он изобразил группу сатиров, которые кладут на весы ноги, руки и прочие части фигуры, чтобы отобрать те из них, в которых правильный вес и которые отвечают своему назначению, передавая бракованные Микеланджело и брату Бастиано, тут же их обсуждающим. На другой изображен Микеланджело, смотрящий на себя в зеркало. Смысл же всего этого достаточно ясен. Наконец, по углам наружной люнеты он написал светотенью двух обнаженных ангелов того же высокого качества, как и другие фигуры этой росписи, которая, когда ее после столь долгого времени наконец открыли, была всячески расхвалена и признана работой прекраснейшей и сложнейшей, а создатель ее – отличнейшим мастером. После этой капеллы кардинал Алессандро Фарнезе в одной из комнат своего дворца, а именно в угловой, и под одним из роскошнейших потолков, сделанных в трех смежных залах по проекту мастера Антонио да Сангалло, заказал ему великолепнейший живописный фриз с фигурными историями, по одной на каждой стене, как то: Триумф Бахуса, Охота и тому подобное, историями, которыми он всячески угодил этому кардиналу, поручившему ему, помимо всего этого, включить в этот фриз, где только можно, различные изображения единорога на коленях у девы, что служило эмблемой этого светлейшего семейства. Работы эти были таковы, что синьор этот, который всегда был другом людей выдающихся и талантливых, неизменно ему благоволил и сделал бы для него и больше, если бы Даниелло был не столь медлителен в работе. Однако Даниелло был в этом не виноват, ибо таково уж было свойство его натуры и его дарования, и он предпочитал делать мало, но хорошо, чем много и не так хорошо. И вот, помимо того расположения, которое питал к нему этот кардинал, также и синьор Аннибале Каро так заступался за него перед своими синьорами Фарнезе, что они всегда помогали Даниелло. Для «мадамы» же Маргариты Австрийской, дочери Карла V, в Навоне, во дворце Медичи, о кабинете которого уже говорилось в жизнеописании Индако, Даниелло в четырех пролетах написал четыре небольших истории о подвигах и прославленных деяниях названного императора Карла V, столь тщательно и столь добротно, что лучшего в таком же роде, пожалуй, и не сделаешь.
