Человек смотрящий - Марк Казинс
–
А остальное…
_______________________________ _______________________________
…человеческий глаз не распознает. Кошка видит куда больше, и многие приборы тоже – инфракрасные камеры, рентгеновские аппараты, электронные микроскопы и т. д.
Теперь сведем жизнь к этому крохотному, но славному отрезку – к тому, что доступно человеческому глазу. Вот это…
–
…и есть мир.
Зримый мир. Мир Сезанна, Клеопатры, моей покойной бабушки, деревьев за окном твоей спальни роскошным ранним утром – всего, что ты видел.
Посмотрим на него.
Часть первая
Начало
Глава 1
Глаза открываются: Фокус, пространство и цвет
Если бы я мог изменить самую природу своего естества и стать живым оком, я бы охотно произвел такую перемену.
Ж.-Ж. Руссо. Юлия, или Новая Элоиза[1]
Фокус
Давайте начнем с самого начала. С Большого взрыва, который, впрочем, не произвел Большого шума: звуковые волны не распространяются в пустоте. Зато его можно было увидеть, если бы, конечно, нашлись зрители. Скорее даже не Большой взрыв, а Большую вспышку. Стремительный выход за квантовые величины 13,8 миллиарда лет назад произвел столько света, что Большая вспышка и поныне остается самым ярким событием мировой истории. Свет включился. Можно осмотреться.
Чернокожая девочка на родительской руке © Flashon Studio / Dreamstime.com
Человек смотрящий появился через миллиарды лет после Большой вспышки. Он пропустил самое яркое зрелище, зато к моменту его появления жизнь уже совершила головокружительный эволюционный виток. Человек смотрел на мир двумя вращающимися чувствительными водянистыми шарами. Эти глаза-шары были в равной мере удивленными и удивительными. 120 миллионов палочек в каждом, способных воспринимать свет и тьму и различать 500 черно-белых градаций. И семь миллионов колбочек, позволяющих улавливать миллион оттенков цвета.
С чего же начинается фотоальбом нашей жизни? Первые его страницы пусты. Давайте представим себе рождение Homo sapiens, человека разумного, в Африке около 200 тысяч лет назад. Малышка лежит на отцовской ладони, смотрит на мир и начинает накапливать зрительные впечатления. Большие восприимчивые глаза младенца наполняются жизнью. Ее зрение несовершенно. Там, где зрительный нерв соединен с сетчаткой на задней поверхности глазного яблока, есть нечувствительная к свету область – слепое пятно, которое останется на всю жизнь. У новорожденной нет прошлого, во всяком случае так принято считать. В заключении мы еще коснемся этой темы. Спустя непродолжительное время младенец начинает видеть расплывчатые серые пятна. На пустых страницах проступают тени и контуры. Ребенку требуется время, чтобы окружающая действительность обрела четкие очертания, и, прежде чем это произойдет, он будет видеть примерно так:
Туман © Mark Cousins
Мир предстает туманным, призрачным. Повзрослев, мы по-разному реагируем на такую картину. Случись нам пробираться в густом тумане, мы насторожимся: не видно ни ям под ногами, ни веток, готовых стегнуть по лицу. Туман перед глазами рождает неуверенность. Но не только. В истории зрительного восприятия размытость, отсутствие резкости, схождение световых лучей перед или за сетчаткой глаза далеко не всегда говорят о недостатках зрения. Ранние зрительные впечатления складываются в образную систему, которая будет влиять на то, как проявляются наши страхи, любовь, восхищение и самооценка на протяжении всей нашей жизни.
Чтобы узнать, как именно это происходит, обратимся к фильму шведского режиссера Ингмара Бергмана «Персона» 1966 года.
Мальчик смотрит на мать. Черно-белое размытое, словно увиденное глазами младенца, лицо. В течение нескольких минут после своего появления на свет дитя смотрит – на своих родителей, на животных вокруг или даже на простейшие графические изображения двух глаз, носа и рта. Способность распознавать заложена в нем генетически. На пустых страницах его сознания живут призраки, которые вот-вот проступят из тумана.
Мальчик в фильме поднимает руку, пытаясь прикоснуться к такому призрачному образу – а может, помахать ему? Он разлучен с матерью, выдворен за пределы ее мира, их словно разделяет оконное стекло. Между ними дистанция, но мягкий фокус скрадывает расстояние. Кажется, она так близко, что нашим хрусталикам просто не хватает мощности преломить исходящие от ее лица световые лучи, навести резкость. Тем, кому приходилось просыпаться голова к голове с любимым человеком, знаком этот эффект: черты лица расплываются, а два глаза сливаются в одно огромное циклопическое око посреди лба.
«Персона», Ингмар Бергман / Svensk Filmindustri, Sweden, 1966
Бергмановский образ (снятый великим кинооператором Свеном Нюквистом) и размытые очертания, которые видит младенец, могут поведать нам о взгляде, полном любви. Недостаток резкости, в крупных планах, дает ощущение присутствия и близости, мы словно попадаем в силовое поле другого человека. Фон исчезает. А этот кадр из фильма 1929 года «Божественная леди» демонстрирует, как подобный прием используется мейнстримным кинематографом, чтобы достоверно изобразить любовь.
«Божественная леди», Фрэнк Ллойд / First National Pictures, Warner Bros., 1929
Актриса Коринна Гриффит – в любовном тумане, а может, она лишь чье-то воспоминание. Такой мог бы увидеть ее младенец. Размытость сокращает психологическую дистанцию, все видимое растворяется, тает. Образ стремится к абстракции. Он словно подернут дымкой мечты. Как и окутанный туманом лес, это зыбкое лицо вселяет в нас тревогу. В глазах героини – боль, на глаза наворачиваются слезы. Отсутствие четкости заставляет нас теряться в догадках, мы оказываемся в мире, где все слишком близко, чувственно, эмоционально. И мы в смятении. Перестаем понимать, что к чему. Этот кадр с Коринной Гриффит сделал Джон Фрэнсис Зейтц, снявший впоследствии фильмы «Бульвар Сансет» и «Двойная страховка».
Нечетким предстает не только мир, увиденный глазами младенца, но и лицо во время любовного свидания или кадр из романтического фильма. Глаза, улыбка и фон на этой знаменитой картине дают представление о том, как используют эту особенность нашего зрительного восприятия художники.
Леонардо да Винчи. Мона Лиза. 1503–1506 / Musée du Louvre, Paris, France
Техника «сфумато» появилась в Италии эпохи Возрождения, ее создатель Леонардо да Винчи писал, что это обволакивающий всё «дым» без линий и границ. Портрет Лизы дель Джокондо (или просто Джоконды), позировавшей художнику, был заказан
