Орнамент массы. Веймарские эссе - Зигфрид Кракауэр
Уже в предисловии Шелер обозначает задачу, которую поставил перед собой в главной, религиозно-философской части книги. А именно: выявить «исконные основы систематического сооружения, называемого естественной теологией», и в ходе изложения создать платформу, какая объединила бы сторонников различных вероучений, предоставив им шанс при всех позитивных религиозных противоречиях прийти к примирению. Естественное богопознание, продолжает он, справится с этой задачей, только «если освободит суть августинизма от исторических оболочек и, используя приемы феноменологической философии, даст ему новое и более глубокое обоснование». Очевидно, что автор преследует две цели: философскую и педагогическую. И хотя – оговоримся сразу – попытка вылущить «естественные» религиозные аспекты и содержания потерпела неудачу, при всей правомерной критике нельзя не отдать должное величию замысла и силе интуиции, с какой Шелер погружается в мир религиозных феноменов. Заблуждения исследователя коренятся в самой постановке вопроса, до некоторой степени неотвратимой и в свою очередь обусловленной современной духовной ситуацией.
Прежде всего дадим определение отдельным понятиям, необходимым для исполнения задуманного. Шелер проводит различие между религией позитивной и «естественной», понимая под последней наивное богопознание, какое всякий наделенный разумом человек волен в любой момент осуществить на основании религиозного акта. Естественная религия идет к обладанию предметами веры через естественное откровение, а оно, в отличие от спонтанного познания, являет собой самосообщение сущностных фактов, ощущаемое в естественно-религиозном акте, то есть не привязано напрямую к позитивным откровениям людей, подначальных бытию и учению.
При разборе понятия естественной религии уже обнаруживаются те роковые туманности, какими пронизана вся книга. Так, в одном пассаже Шелер дает понять, что предполагает наличие универсальной естественной религии у всех людей, в другом – разъясняет, что «естественная религия во всех религиях» зависит от соответствующей естественно-исторической формы мировоззрения, а значит, укореняется внутри разнообразных культурных кругов по-своему. И тут становится ясно: во втором случае об универсальной естественной религии уже нет речи.
Но даже если закрыть глаза на это странное брожение, останется еще один вопрос: в каких взаимоотношениях находятся естественное богопознание и познание, полученное метафизическим путем? В своих систематических и в высшей степени достойных изысканиях Шелер критикует разного рода постулаты, утверждавшиеся в истории человеческой мысли касательно взаимоотношений между философией и религией, и сам приходит к четкому отграничению метафизического познания с помощью разума от познания религиозного, осуществляемого в естественно-религиозном акте, – к отграничению, впрочем, также весьма сомнительному по причинам, распространяться о которых здесь нет нужды. По Шелеру, философия и религия представляют собой два вполне самостоятельных равноправных акта, никоим образом не вытекающих один из другого. Свести в каждом случае вытекающий из этих двух разъединенных сфер опыт познания в некую высшую единицу – такова задача «естественной» теологии, которая здесь наконец-таки вступает в действие.
Заручившись поддержкой «феноменологической философии», Шелер, в частности, намерен объективно исследовать своеобразную суть естественно-религиозного акта, равно как и суть подчиненной ему предметной сферы и одновременно разработать законы правильного и ложного с религиозной точки зрения. Если феноменология способна осуществить всё то, что Шелер на нее возлагает, она должна обладать поистине чудодейственными силами, и это пробудит в нас страстное желание узнать, что в ней такого особенного. В узких рамках статьи мы вынуждены ограничиться следующей краткой формулировкой: цель феноменологии – узреть духовные «сущности», а потому она не занята изложением и толкованием имеющейся реальности, скорее она заинтересована в том, чтобы выявить беспримерную «предметность», то есть вскрыть именно сущность всех возможных данностей. Для понимания таких сущностей, как считает Шелер, философу надлежит питать любовь к абсолютной ценности и бытию, а также смирить свое естественное «я» и практиковать самообладание. Однако служит ли выполнение этих (вопреки Шелеру) психологических предпосылок достаточной гарантией того, что исполняющий их действительно подойдет к сути вещей, нам не сообщается. Во всяком случае, «моральный подъем», на котором настаивает Шелер, сам по себе еще недостаточный критерий истинности обретаемых подобным способом познаний.
Успех предприятия по разработке естественной религии (иначе говоря, естественной теологии) можно считать состоявшимся только при условии непременной безупречности результатов, к которым ведет практикуемая Шелером в метафизической и естественно-религиозной сферах «демонстрация» сущностей. Но эти результаты, как становится ясно уже после нескольких проверок, так или иначе противоречивы и в общем и целом отличаются весьма сомнительным качеством. Так, к примеру, в одном пассаже Шелер особо отмечает гетерогенность групп в сущностном понимании субъектов (народов, рас и т. д.) и придерживается вполне релятивистских воззрений, допускающих достоверность целого конгломерата взглядов и идей о Духе Божием, однако чуть ниже заявляет, что взращенный на сущностных взаимосвязях тезис о сотворении мира по Божией воле строго опровергает знаменитые метафизические учения о Боге и мире, и уже в другом месте снова вещает о «вопиющих заблуждениях» Кальвина. Откуда же вдруг берутся все эти ценностные мерила и критерии, определяющие, чтό есть истина?
Сколько ни вопрошай – всё тщетно, вернее, ответ кристаллизуется сам собой. Впрочем, прежде чем дать его окончательно, надо бы тщательнее проверить некоторые сущностные представления, касающиеся естественной религии, а также отношение людей к вере вообще. Содержание этих представлений выведет нас к их истинным истокам и, обнажив их со всей желаемой ясностью, поможет вынести суждение относительно их мнимой очевидности и объективности. По Шелеру, к примеру, действительная метафизика ценностей должна придерживаться тезиса, что все мировые язвы идут от концентрированной власти Зла, а поскольку Зло мыслимо лишь как сущностный атрибут индивида – иными словами, находится под началом злой личности, отсюда (логически неизбежно) вытекает тот существенный факт, что теизм влечет за собой веру в грехопадение, что явление еретика и религиозная единичность абсурдны (!) и т. д. С помощью феноменологии Шелеру легко удается доказать и невозможность для нас, людей, настоящего времени, новой религии (точнее, любой другой религии, отличной от католической). А это, в частности, означает, что интенция всех великих «homines religiosi»[65] направлена на реставрацию первоначальных верований (в процессе которой при определенных обстоятельствах может даже родиться подобие новой религии), что святой «в его, по существу, самой высшей мыслимой форме» уже по своей идее «единственный» (причем данное утверждение, безусловно, не исключает появление нового святого), что человечество как вид дряхлеет, вследствие чего на более пожилую его часть возлагается обязательство придерживаться веры в трансцендентные реальности, познанные на заре человечества. Схожие доводы слышишь, едва только вступив в церковь, ибо любое другое поведение воспринимается как «сущностно
