Евгений Дюринг - Евгенiй Дюрингъ. ЕВРЕЙСКIЙ ВОПРОСЪ
Рошфоръ относился къ евреямъ еще враждебнѣе, чѣмъ Вольтеръ. Съ того времени, какъ мною впервые написано было о немъ все вышесказанное, все яснѣе и яснѣе обнаруживалось то положенiе, какое занималъ онъ въ смыслѣ возбужденiя французовъ противъ Германiи. Если его, такъ сказать, феодальное происхожденiе сдѣлало изъ него въ нѣкоторомъ родѣ французскаго патрiота, который не хочетъ знать или не понимаетъ прежней несправедливости Францiи по отношенiю къ Германiи, то нечего удивляться тому, что этотъ радикалъ въ политикѣ, каковымъ онъ былъ безспорно, придерживался традицiй дуэли, унаслѣдованныхъ имъ отъ своихъ предковъ. Такiя обстоятельства отнюдь не обезцѣниваютъ его изображенiя свойствъ евреевъ, а къ чему-либо, что хватало бы дальше этого, въ родѣ того, напръ., что мы находимъ у Вольтера, сколько мнѣ извѣстно, до 1898 г. онъ не пришелъ. Съ этого же времени, видимо подъ давленiемъ обcтоятельcтвъ и практическихъ необходимостей антисемитизма, онъ пошелъ дальше, и въ своѣмъ журналѣ “Intrаsigеаnt” прямо и нѣкоторымъ образомъ систематически, пылко и энергично, пошелъ въ аттаку на iудейскую расу однако въ этомъ отношенiи ни къ какой собственно политической программѣ не пришелъ.
По примѣру Германiи и во Францiи началось, какъ бы по долгу службы, такъ называемое антисемитическое, движенiе, но въ сущности приняло также реакцiонную окраску, и хотя сервировано было съ большимъ шумомъ, оказалось еще ограниченнѣе. Какъ тамъ, такъ и здѣсь оно видимо и не разъ попадало въ руки потомковъ iудеевъ. Христiанскiе аллюры и, не скажу фанатическое, но - гдѣ было нужно - прикрытое маскою iезуитства, отправленiе чего-то такого, что у нихъ называется религiей, все это можетъ въ довольно широкихъ рамкахъ разыгрываться во Францiи подъ прикрытiемъ католицизма или, по крайней мѣрѣ, легкомысленно раздуваться. При этомъ, главными раздувалами были литераторы-попы съ кое-какою примѣсью iудейской крови, но останавливаться на этомъ значило бы придавать этому виду слишкомъ большое значенiе и вводить въ заблужденiе публику значительностью подобныхъ фигурантовъ, каковой они на дѣлѣ не имѣли.
Въ противоположность такимъ обскурантистскимъ бумагомарателямъ, не мѣшаетъ еще разъ обратиться къ великому не одною своею насмѣшкою Вольтеру. Онъ презиралъ евреевъ какъ античныхъ, такъ и современныхъ, не только отъ всего сердца, но и всѣми силами ума. Поэтому, чтобъ освѣжить голову отъ всего этого туманнаго и полусемитическаго, обманнаго и половинчатаго, антисемитизма, приведемъ одно серьозное и сильное мѣсто изъ Вольтера. Оно находится у него въ ряду статей, которыя онъ собралъ подъ названiемъ Философскаго Словаря, приэтомъ, - что придаетъ ему еще большее значенiе, - какъ разъ въ статьѣ о терпимости. Здѣсь онъ совершенно серьозно говоритъ, что народъ iудеискiй, во многихъ отношенiяхъ, есть гнуcнѣйшiй изъ всѣхъ гнусныхъ народовъ, когда-либо осквернявшихъ землю. Буквально, Вольтеръ говоритъ тамъ: “C'еst а rеgrеt quе jе раrlе dеs Juifs; cеttе nаtiоn еst, а biеn dеs йgаrds, lа рlus dйtеstаblе qui аit jаmаis sоuillй lа tеrrе”.
Какъ ни сильно это выраженiе, все-же оно имѣетъ лишь теоретическое значенiе суммарной характеристики. Практическимъ же въ Вольтеровскихъ сужденiяхъ было единственно случайное, упомянутое выше, указанiе касательно могущей встрѣтиться необходимости изгнанiя ихъ изъ Польши. Но нѣчто подобное есть опять-таки не болѣе какъ рефлексъ всегда имѣющихся налицо и самостоятельно растущихъ возбужденiй народнаго чувства, которое какъ въ новые вѣка, такъ и въ средневѣковье думало, что оно кое-чего достигнетъ, добившись изгнанiя iудеевъ по религiи изъ какой-нибудъ мѣстности, или изъ какой-либо области. Но приэтомъ никогда не руководились яснымъ сознанiемъ того, что единственно умѣстною точкою зрѣнiя былъ бы расовый характеръ и соотвѣтствующiй разбойничiй типъ, да кромѣ того, никогда не принималось въ соображенiе, что простыя перемѣны мѣста дѣйствiя, гдѣ жиды будутъ развивать свою дѣятельность, отнюдь не есть преcѣченiе этой дѣятельности и что думать нужно о всемъ человѣческомъ родѣ на всей поверхности земли, который нигдѣ не желаетъ, чтобы его безпокоили вредныя стороны iудейской нацiональности.
2. Вмѣcто того чтобы оcтанавливатьcя дольше на этихъ, впрочемъ совершенно вѣрныхъ, ареrsus, въ которыхъ значительные беллетристы, какъ, напръ., и консервативный русской писатель Гоголь, не смотря на то, что слишкомъ напичканъ былъ библiей, иногда передавалъ черты iудейскаго существа какъ бы съ фотографическою вѣрностью, - вмѣсто этого будемъ лучше держаться болѣе свѣжихъ проявленiй народнаго чувства, которыя, конечно, народъ не всегда умѣетъ предъявлять вполнѣ закономерно. И вышеприведенныя излiянiя Вольтера, или чисто беллетристическiя картины Рошфора оставались преимущественно въ области какъ бы просто снимковъ, а также и въ созерцанiи и въ мышленiи отчасти вовсе не реагировали или, по крайней мѣрѣ, реагировали не на главную вещь, отчасти, относительно, такъ слабо - и такъ безуспешно, что вообще вовсе не вели ни къ какимъ практичѣскимъ послѣдствiямъ. Иначе чѣмъ подобные умники долженъ относиться къ дѣлу настоящiй мыслитель, вполнѣ серьозно смотрящiй на свою задачу, который и долженъ вылущить прiемлемое ядро прямо изъ натуры народа и изъ ея, хотя-бы и грубыхъ, проявленiй. Хотя такимъ образомъ ему раскроется только грубейшая сторона; еврейскаго вопроса, зато позицiя, на которой онъ при этомъ будетъ стоять, будетъ и глубже, и основательнѣе, и тверже.
Народу, какъ и человѣку природы, нѣтъ надобности спроса еще освободиться отъ дурно примѣненной терпимости лжепросвѣщеннаго пошиба, тамъ гдѣ у iудеевъ очевидна болѣе чѣмъ чистая нетерпимость. Они празднуютъ праздники Гамана, на которыхъ изъ всѣхъ устъ слышатся пароли “Бей до смерти Гамана”, тъ.-е. устраняй съ дороги все, чего не хотятъ терпѣть евреи. Но особенно сюда относится вопросъ о тайныхъ актахъ такъ называемаго iудейскаго служенiя Богу внутри или внѣ синагогальнаго ритуала. Возмутительнѣйшiя этого рода явленiя, которыми, съ восьмидесятыхъ годовъ, снова встревожена культура новыхъ народовъ, суть такъ называемыя ритуальныя или, лучше сказать, “для угожденiя Богу” убiйства индивидуумовъ неiудейской народности, при чемъ изъ убитыхъ, въ буквальномъ смысла слова, выпускалась кровь. Факты подтверждаютъ, что дѣло обстоитъ именно такъ; ибо подлежащiе трупы найдены были съ выпущенною кровью. Если подобныя мерзости, можетъ быть, и, трудно встрѣтить въ кругахъ съ высшимъ образованiемъ, то кое-что въ этомъ родѣ, но въ миньятюрѣ, константировано даже прусскими судами. Если бы напръ. дѣло шло даже лишь о капелькѣ крови оставленнаго въ живыхъ мальчика, и даже изъ той части тѣла, которую iудеи у себя обрѣзываютъ, и если бы даже прикосновенный къ дѣлу бреславльскiй кандидатъ въ раввины, въ концѣ концовъ, въ позднѣйшей инстанцiи, и признанъ былъ бы невмѣняемымъ, а именно въ отношенiи къ этимъ манипуляцiямъ былъ-бы объявленъ дѣйствующимъ подъ влiянiемъ религiознаго безумiя, то и такая въ глазахъ iудеевъ спасительная квалификацiя все-таки не могла-бы, поколебать подозрѣнiй нѣмца, и особенно мыслителя. Всѣ эти убiйства ради выпусканiя крови, въ родѣ упомянутаго преступленiя въ миньятюрѣ, конечно, въ некоторой мѣрѣ, суть акты безумiя на религiозной почвѣ. Но колоссальность безчеловѣчiя, допущенiемъ, что это - пережитокъ древности, ничуть не умаляется напротивъ того, во всѣхъ подобныхъ постыдныхъ дѣянiяхъ и обычаяхъ таится, какъ ядро дѣйствительности, лишь прикрытая суевѣрiемъ и опредѣленнѣе оформленная исконная злоба, следовательно искони врожденный зловольный инстинктъ. Эти дѣянiя и обычаи должно объявить символическими проявленiями настроенiя, враждебнаго другимъ народамъ, если вообще хотятъ дать имъ болѣе глубокое объясненiе.
Подобныя позорящiя человѣчество преступленiя не должно также смѣшивать съ простыми приношенiями людей въ жертву богамъ, какъ они встрѣчаются въ первобытныхъ состоянiяхъ различныхъ народовъ; ибо при этомъ рѣчь шла о всѣми допускаемыхъ убiйствахъ, были-ли это захваченные въ плѣнъ враги, или люди своего народа, убиваемые въ силу дурныхъ обычаевъ. Но въ разсматриваемыхъ еврейскихъ штучкахъ передъ нами родъ коварныхъ нападенiй или захватовъ, и рѣчь идетъ о практике производимыхъ, такъ сказать, по всѣмъ правиламъ искуства умерщвленiй индивидуумовъ неiудейскаго, такъ сказать, народа, прiютившаго у себя евреевъ. Такъ какъ всѣ эти гнусныя дѣла совершаются, само собою разумеется, въ глубочайшей тайнѣ настоящими дьяволами въ человеческомъ образѣ, то осязательная провѣрка конечной цѣли и смысла, связываемаго ими съ ихъ преступными дѣянiями, нѣсколько затруднительна, тѣмъ болѣе что полицiи и юстицiи доселѣ еще не удалось выслѣдить этихъ дѣлъ сколько нибудь удовлетворительнымъ образомъ. Однако, допущенiе, что выпущенная такимъ образомъ кровь запекается въ хлѣбѣ и употребляется евреями въ пищу, - допущенiе это, если держаться исторiи суевѣрiя, всего ближе къ истинѣ. Какъ ни омерзительно, для лучшихъ и не совсѣмъ грубыхъ натуръ, хоть на мгновенiе представить себѣ картину такихъ безчеловѣчныхъ жестокостей, и соприкосновенiемъ съ ними хоть на минуту загрязнить себѣ воображенiе, но всемiрноисторически признанная моральная грязь евреевъ такъ изобильна и колоссальна, что, изучая дѣла еврейскаго народа, несмотря ни на какiя предохранительныя мѣры, нельзя избежать того, чтобы не осквернить себѣ мыслей.
