Ицхак Маор - Сионистское движение в России
Шестой конгресс, который также состоялся в Базеле, был созван, в соответствии с новым уставом, через два года после предыдущего конгресса и работал с 23 по 28 августа 1903 года. Делегатов съехалось больше, чем когда-либо прежде, около 600 человек, не считая многочисленных гостей и представителей печати. И на этом конгрессе сионисты России имели самое крупное представительство и могли бы иметь решающее большинство, если бы не отделившаяся организационно религиозная фракция Мизрахи.
19 августа началось предварительное совещание делегатов из России. После того как собравшиеся почтили вставанием память жертв Кишиневского погрома, было зачитано приветствие Усышкина, находившегося в то время в Палестине, где он занимался организацией нового еврейского ишува и основанием союза учителей. В своем приветствии он просил товарищей извинить его за то, что не смог приехать на конгресс, будучи занят большим и почетным делом организации еврейских сил в Эрец-Исраэль. Слова эти вызвали волнение и бурные аплодисменты. Было принято предложение послать приветственную телеграмму Усышкину, а также слету представителей еврейского ишува в Палестине.
Первым пунктом повестки дня совещания был вопрос о положении в движении и дальнейшей сионистской работе. Ввиду враждебного отношения к сионизму русских властей, во главе с Плеве, на совещании ощущалась атмосфера угнетенности и уныния. Выступавшие боялись открыто высказываться, были очень осторожны в формулировках. Принимали в расчет, что сионизму в России придется идти по опасной тропе нелегального движения, и во время выборов организационной комиссии не называли ее членов по именам из соображения, что огласка поставит их под угрозу. По этому пункту совещание приняло резолюцию, сформулированную осторожно и расплывчато, хотя ее цели и намерения были ясны и понятны.
«Собрание представителей российских сионистов считает долгом своей совести заявить, что оно, невзирая ни на какие условия, не допускает и мысли прекратить сионистскую работу, дающую жизнь, свет и надежду еврейскому народу во мраке его блужданий. Принимая во внимание меняющиеся обстоятельства данного времени, способствующие или осложняющие ведение работы, делегаты обязуются ни на минуту не покидать своих постов».
Резолюция была принята с огромным воодушевлением; ей долго аплодировали. Многие из собравшихся восторженно называли резолюцию важной вехой в истории сионизма и предлагали занести ее в «Золотую книгу».
На следующий день были представлены отчеты по различным областям работы. Отмечалось, что сионистское движение в России, действующее на территории двенадцати округов, за последний год усилилось как в пределах черты оседлости, так и вне ее. Этот рост движения в России (отмеченный позднее и на пленуме конгресса Оскаром Мармореком в главном докладе от имени сионистского правления) указывал, по мнению авторов отчетов, на несколько факторов: укрепление национального самосознания еврейских масс; успешное влияние сионистской пропаганды; сознание необходимости самостоятельных действий, а также на результаты оживления культурной работы. Степень роста движения можно увидеть из данных об общем числе местных кружков и обществ: к началу обзорного периода их насчитывалось 1146, а к моменту конгресса эта цифра дошла до 1572, иначе говоря, число сионистских отделений в России увеличилось на 426, то есть — на 37 %; причем все это происходило в крайне неблагоприятных для движения условиях.
Накануне конгресса, как обычно, состоялось заседание Большого исполкома. Это было через три дня после возвращения Герцля из России. Он рассказал о своих встречах с Плеве и Витте. Подавляющее большинство членов исполкома из России считали, что на обещания Плеве нельзя слишком полагаться, в то время как Герцль видел в письме Плеве документ большой политической важности.
Далее Герцль сообщил, что английское правительство предлагает на востоке Британской Африки территорию для еврейского поселения с автономными правами. Предложение будет официально представлено конгрессу. Те из членов Большого исполкома, которые теперь впервые услыхали об угандийской рекомендации, были, конечно, поражены.
Подробных прений по этому вопросу не было — лишь короткие реплики за и против нее. Я. Бернштейн-Коган сказал, что при теперешних обстоятельствах еврейство России побежит даже в преисподнюю. Аналогичное мнение выразил Ясиновский (позднее Бернштейн-Коган изменил свой взгляд и стал одним из самых активных противников угандийского плана, Ясиновский же остался его сторонником). Однако Членов, глава российского объединения сионистов на конгрессе, не согласился с мнением двух своих товарищей. До прений по этому вопросу дело не дошло и на втором заседании Большого исполкома, так как обсуждение там, в основном, сосредоточилось вокруг кишиневских событий и письма Плеве. Члены исполкома успели лишь ознакомиться с текстом послания английского Министерства иностранных дел, и весь вопрос оказался вынесенным на рассмотрение конгресса без предварительного обсуждения на Большом исполкоме.
В своей вступительной речи Герцль не говорил о политической работе в общей форме, а рассказал о конкретных политических шагах, например, о переговорах с султаном, закончившихся безрезультатно, и о новом предложении британского правительства насчет еврейского поселения в Восточной Африке. В заключение он сообщил о результатах своей поездки в Россию, сделав особый упор на обещании Плеве поддержать стремления сионистов перед турецким правительством. Он сказал: «Ценность этой декларации, которую я уполномочен довести до сведения конгресса, безусловно, понятна всем. Подобное обещание со стороны русского правительства означает несравненное политическое достижение. Не только устранено с пути огромное препятствие, но появилась внезапно и могучая поддержка. Правда, результатов еще следует подождать, однако свое дело мы теперь можем продолжать с новым подъемом и с лучшими, чем прежде, перспективами в наших усилиях добиться Эрец-Исраэль».
Тем не менее, в центре речи Герцля, как и в центре последовавших затем прений, стояло предложение английского правительства по поводу еврейского поселения в Восточной Африке. Герцль описал бедствия евреев в Восточной Европе, с гневом и болью упомянул о Кишиневском погроме и сказал, что есть и другие «кишиневы» и не только в России. «Кишинев» повсюду, где истязают плоть евреев или их душу, где их честь и имущество предаются поруганию и разграблению, потому что они евреи. Давайте же спасем тех, кого еще дано спасти. Это последний срок».
В этих немногих фразах заключено все объяснение подхода Герцля к истории с Угандой. Он считал себя не вправе отвергнуть это предложение ввиду ужасных бедствий еврейских масс в странах, где их преследовали, порабощали и притесняли. Говоря о местности, предлагаемой британским правительством в Восточной Африке для поселения евреев, Герцль сказал: «Эта новая территория не имеет той исторической, поэтико-религиозной и сионистской ценности, которой еще обладал Синайский полуостров.,[12] но я не сомневаюсь, что конгресс, как представитель еврейских масс, примет новую рекомендацию с чувством самой горячей благодарности. Предложение означает создание в Восточной Африке автономного еврейского поселения с еврейской администрацией и местными еврейскими властями, возглавляемыми верховным еврейским чиновником, разумеется, под суверенным контролем Великобритании. Поскольку такое предложение было сделано, я счел себя не вправе — учитывая положение еврейства и необходимость срочно изыскать какое-нибудь средство для возможного облегчения этого положения — поступить иначе, кроме как заручиться разрешением вынести этот вопрос на обсуждение конгресса».
Чтобы кто-нибудь не подумал, что принятие этой рекомендации означает отказ от Эрец-Исраэль, Герцль тут же добавил: «Понятно, что и речи не может быть о том, будто у еврейского народа существует другая конечная цель, кроме Эрец-Исраэль, и какой бы ни была судьба угандийского предложения, наш взгляд на страну наших отцов не подлежит изменению и не переменится никогда.
И все-таки конгресс должен признать: наше движение добилось необычайного прогресса благодаря переговорам с британским правительством. Могу сказать, что наши взгляды в отношении Палестины были детально и с полной откровенностью доведены до сведения членов английского кабинета и высоких правительственных чиновников, компетентных в этом вопросе. Я убежден в способности конгресса найти средства, чтобы извлечь пользу из этого предложения.
Форма, в которой оно было нам представлено, обеспечивает улучшение положения еврейского народа и его участи без малейшего отказа от великих принципов, на коих зиждется наше движение… Каким бы ни было решение, я могу с полной уверенностью сказать: все мы испытываем самую глубокую признательность Великобритании за политическое доброжелательство в отношении еврейского народа, проявленное в этих переговорах.
