В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века - Константин Бурмистров

От Феодосии до Москвы мы ехали десять дней. Во время очень долгой стоянки в Мелитополе мы с Майей429 отправились навестить Георгия Шторма. Он жил в то время у родителей в Мелитополе и тоже собирался в Москву. Шторма я знал еще в школьные годы в городе Александровске. А Майя познакомилась с ним в Феодосии, где он неожиданно появился вскоре после освобождения Крыма. Он привез с собой изданную, кажется, в Ростове-на-Дону свою первую книгу – поэму «Карма-Иога», которая очень заинтересовала Волошина. Вскоре Шторм уехал из Феодосии в Мелитополь и оставил нам с Майей свой мелитопольский адрес. Шторм, которого ныне знают как отмеченного Горьким талантливого автора исторических повестей, в начале двадцатых годов писал и печатал философские стихи и поэмы430.

«Философские», а точнее – «антропософские» стихи и поэмы Шторма действительно могли заинтересовать Волошина. Как и стихи и мысли Волошина – мистика Шторма, впоследствии, в 1932 г., провожавшего поэта в последний путь в числе тех пяти человек, которые несли гроб с его телом на вершину горы Кучук-Енышар. «Это оказалось очень трудным делом, – вспоминал Николай Чуковский. – Макс в гробу был удивительно тяжел, а мужчин среди провожающих оказалось только пятеро – Габричевский, чтец Артоболевский, писатель Георгий Петрович Шторм и я. Кто был пятый, я забыл. Солнце жгло немилосердно, и, добравшись до вершины, мы были еле живы от усталости»431.

Книга Шторма, которая привлекла внимание Волошина, была отпечатана в Нахичевани-на-Дону тиражом 750 экземпляров (см. ил. 10). Ее конструктивистская обложка, а также вкладная иллюстрация, размещенная на отдельном листе картона, была выполнена художником-графиком, театральным художником и иллюстратором Григорием Львовичем Миллером (1898/99–1963).

Название поэмы, «Карма Иога», отсылает к одному из четырех основных видов йоги, духовной практике «дисциплины действия», которая основана (согласно «Бхагават-гите») на исполнении дхармы, то есть комплекса обязанностей и предписаний, совершаемого без привязанности к результатам своего труда. Возможно, в данном случае источником познаний автора в этом предмете стала известная книга С. Вивекананды «Карма-Йога», впервые опубликованная в русском переводе в Санкт-Петербурге в 1914 году и пользовавшаяся большим авторитетом среди любителей эзотерики в России.

Поэма содержит посвящение «Д-ру Рудольфу Штейнеру» на отдельном листе и состоит из трех частей: «Первая. Пирамиды», «Вторая. Готика» и «Третья. Иоанново Здание». Содержание поэмы в высшей степени эзотерическое, отсылающее к разным религиозным традициям и оккультным учениям.

В первой части книги действие происходит в Древнем Египте: под палящим зноем множество людей возводят величественные пирамиды – «гранитный грех» – и гибнут от непосильного труда:

Камень взлезал на камень,

И в солнечном рыжем гуде

Камнями пали сами

У ног пирамиды люди.

Но один из строителей, «юноша», главный герой поэмы – не гибнет:

Был он слугою Тота,

Певцом и поэтом вырос,

Там, где священный лотос

Седой стережет папирус.

В озарении ему был явлен «истекавший кровью Зодчий Тихий», ему было дано увидеть гибель египетской цивилизации:

Юноша скорбным криком

По громадам ударил стертым,

В небе запел великом,

На бунт вызывая мертвых.

Образность этой части поэмы, на наш взгляд, во многом восходит к иконографии карт Таро (см. ил. 11–13).

Вторая часть поэмы, «Готика», переносит нас в европейское Средневековье: в ней рассказывается о некоем «схоластике», «пергаментном старце» (пергамент – явная отсылка к Египту), в котором нетрудно узнать, по всей видимости, переродившегося юношу – строителя пирамид:

На часах, в окружении свастик,

Прокукует кукушка годà,

И пергаментный желтый схоластик

Голубые сожжет города.

Оказывается, что «схоластик» на самом деле алхимик, готовящий магическую процедуру:

За молитвою в сводчатой келье

Он стоит у резного креста,

Но шипучее варится зелье,

И проклятые шепчут уста.

К нему приезжает гость, рыцарь, который также оказывается не просто странником, но магом-тамплиером…

Преисполненный благостной вести,

Едет всадник, закутавшись в плащ,

И покорно шагает схоластик

К тайноведенью снящихся чащ.

Они отправляются в место совершения ритуала, находящееся, вероятно, где-то под землей:

Фолиантом раскрытая площадь

Четко светится бисером строк,

Полный месяц – небесный извозчик —

Задремал над углями костров 432.

Ими совершается некий магический ритуал, подробно описанный в поэме:

Окружили их зыбкие тени,

Чья-то искрами вспыхнула злость,

И по гулким широким ступеням

Опустился с хозяином гость.

И как будто бы все это снится:

В низкой зале пылает очаг,

Светлый спутник – теперь уж не рыцарь,

А могучий и ласковый маг 433.

Гость старца оказывается могущественным магом, а в описании проводимого им ритуала упоминаются персонажи, известные всякому знатоку эзотерики, – Майстер Экхарт, «Рейсбрук Чудесный», «Неттесгеймский Агриппа»… На время (или вне времени) старец снова становится юношей («И старик, уплывая в дремоте, / Снова – крепок и статен, и юн…»), видит Древний Египет и страдания людей («В неба гигантский рупор / Сет говорит народам; / Черные губы трупов / Сладкий познали отдых»), своего наставника («А учитель премудрый, как тора, / Говорит о грядущей земле»)… Маг уходит, и наутро старец возносит в храме молитву о своих египетских братьях. После чего попадает в руки инквизиции: его допрашивают и, «обвиненного в злом колдовстве», сжигают на костре.

В третьей части поэмы, «Иоанново Здание», рассказывается о строительстве антропософского храма Гётеанум в Дорнахе (Швейцария) в 1913–1919 годах, в котором принимали участие представители разных стран и народов, в том числе и русские (Андрей Белый, А. Тургенева, М. Волошин, М. Волошина-Сабашникова и др.), а также о трагических событиях Первой мировой войны. Именно так, Johannesbau, в честь Иоганна Вольфганга фон Гёте, был назван построенный из дерева и бетона по проекту Р. Штайнера первый антропософский храм, сгоревший в новогоднюю ночь с 1922 на 1923 год.

Не златые приснились зерна

Петухам сокровенных зорь; —

Тихим светом струится Дорнах

Среди ломких зигзагов гор 434.

Кругом бушует война, а в Дорнахе представители 19 народов Европы трудятся вместе над «Иоанновым Зданием»:

Протрубили горние предтечи,

Непреложный